Мое темное желание

79

ЗАК

ОСТАЛОСЬ 20 ДНЕЙ

Сегодняшняя смертельная доза страданий исходила от обычных подозреваемых — Селесты Айи, мамы и их иллюзий, что свадьба пройдет по плану.

(Мама все еще отказывалась признать поражение. Селеста Айи считала перспективу возврата сшитого на заказ платья пародией национального масштаба.)

Мама сидела на острове перед массивной папкой, в которой были записаны имена всех членов нашей семьи — прошлых и настоящих.

— Закари, ты не беспокоишься о том, чтобы завершить составление списка гостей?

— Кто-то женится? — Я вонзил нож в яичный желток, просто чтобы посмотреть, как он истекает кровью, и перешел к манго. — Конечно, не я. Моя помолвка была отменена.

Я потягивал свой эспрессо, гадая, чем сейчас занимается Фэрроу. Работает? Тренируется? Создает проблемы Даллас?

Тот факт, что она жила через дорогу и при этом умудрялась избегать меня, можно было использовать в качестве примера для ЦРУ. Даже когда я обращался к своему внутреннему Джо Голдбергу. Работал перед окном. Портил все свои расчеты. Каждые десять секунд поднимал глаза, чтобы проверить, не прошла ли она мимо.

Не самый лучший момент.

— Не будь глупым. — Мама перевернула страницу в папке и поставила штамп на внешнем поле. — Эйлин прислала мне список гостей.

— Кстати, об Эйлин: сегодня утром я подал на нее заявление о пропаже.

Ну, попытался.

Очевидно, нельзя было подавать заявление о пропаже по той единственной причине, что она отвечала всем, кроме тебя.

Мама уставилась на меня так, словно я присоединился к мунитам и хочу выложить все свои деньги.

— Она занята тем, что работает над созданием свадьбы нашей мечты. Лучше не беспокоить ее в ближайшие несколько месяцев.

— Я бы с удовольствием не беспокоил ее в течение нескольких следующих жизней.

— О. — Селеста Айи бросилась вперед, ткнув пальцем в имя. — Давайте пригласим Сяо Бай на чайную церемонию. Может, она наконец-то расскажет рецепт своей лапши дань-дань.

— Не беспокойся. Ты получишь ингредиенты, но не измерения. — Мама отмахнулась от ее руки и остановилась на имени. — Как насчет Оливии? Она милая.

— Милая сучка. — Айи провела ножом для масла по странице, вычеркивая ее из семейных записей Чжао. — Такая снисходительная только потому, что говорит по-английски лучше меня. И что с того, что я не знала сленга, когда только приехала? Пошла на хрен, это было достаточно легко выучить.

Осколки их разговора пронеслись по моему сознанию. Внутри меня зашевелилось что-то горячее и яростное.

Я залпом выпил эспрессо и выбросил его на остров, а затем достал из кармана телефон. По пути костяшки пальцев задели мой член.

Этого оказалось достаточно, чтобы с моих губ сорвалось шипение.

Никто не говорил мне, что после потери девственности я буду сведен к животным потребностям. С отъездом Осьми я перешел от траха по три-четыре раза в день к нулю.

Внезапно все существование Оливера фон Бисмарка приобрело бесконечно больший смысл.

Я даже не дрочил с тех пор, как она ушла из моей жизни, оставив меня в хаосе. Но не из-за отсутствия усилий.

Прошлой ночью, когда я набрал случайное порно, я даже не смог возбудиться.

Прекрасно. Я скучал по Фэрроу.

Подайте на меня в суд.

Фэрроу Баллантайн и ее струящиеся волосы, идеальной длины для фистинга. И ее стройные бедра, так умело оседлавшие мой член. И ее тугая киска, такая сладкая и мягкая, как манго на моей тарелке.

— Вон.

Мы все трое не сразу поняли, что резкое рычание исходило от меня.

Мама нахмурилась и подошла ко мне.

Она положила руку мне на лоб, но тут же отступила, вспомнив, что я ненавижу прикосновения.

— Ты в порядке?

— Пожалуйста. Уходите.

Я разрезал манго пополам, прямо перед косточкой, заставляя себя выглядеть нормально. Почувствовав мое настроение, Айи предпочла самосохранение, силой выведя маму из моего особняка.

Как только дверь закрылась, я схватился свободной рукой за край столешницы и сильно сжал ее. Мои глаза захлопнулись.

Я мысленно представил себе Фэрроу, обнаженную и распростертую на острове. С ее розовыми сосками и блестящей киской, ожидающей только меня.

— Осьми, — задохнулся я, застывая в своих брюках.

В моем воображении она приглашала меня подойти ближе, извиваясь на стойке, проводя одной рукой между ног и проводя пальцем по набухшему клитору.

Мой член упирался в брюки, а изо рта текло. Я представил, как наклоняюсь и пробую на вкус ее восхитительную, мокрую киску.

Я жадно откусил от манго. Сок потек по моему подбородку. Фруктовый аромат заполнил мои ноздри, пока я пробовал ее на вкус. Сладкий и землистый.

Идеально, идеально, идеально.

Из моего горла вырвалось рычание, и я стал есть манго, все быстрее и быстрее, представляя себе, как я съедаю ее.

Я стоял, упираясь членом в шкаф и наслаждаясь трением, и, пока ел, выл, как собака, на собственной кухне.

Без нее я потерял рассудок, достоинство, контроль над реальностью.

— Осьми.

Я выдолбил манго и кончил в собственные штаны. Молочная, горячая сперма хлынула в ткань, не желая заканчиваться.

Я выбросил мякоть манго в раковину и в разочаровании уронил голову на плечи. Все мое тело билось в конвульсиях, содрогаясь, как при сильной абстиненции.

Я не мог больше ни минуты без нее.

К черту.

Я вытащил телефон и нажал вызов на первой кнопке быстрого набора.

И тут же повесил трубку, не дождавшись звонка, потому что я был официально, полностью и окончательно выбит из колеи.

Жалкий и обреченный, я повторял этот процесс снова и снова.

Звонок.

Конец.

Зеленый.

Красный.

Обжора, жаждущий наказания.

Я хотел ее прикосновений.

Я. Хотел. Ее. Прикосновения.

Сперма испачкала мои брюки Kiton и прилипла к коже. Непричесанные пряди волос прилипли к вискам. Я уже несколько дней не приводил себя в порядок.

Я поднял голову и уставился на свое отражение в блестящей раковине, не узнавая себя.

По щекам поползли капельки пота. Красный румянец растянулся от лба до подбородка и от уха до уха.

Я включил кран и опустил лицо под струю, издав страдальческий рев.

Когда я поднял голову, мама смотрела на меня с другого берега острова, доставая забытую сумочку.

Она прижала ее к груди, и ее голос стал тихим.

— Ты болен, Закари?

Я не болен, — с досадой подумал я. Просто я влюблен.