Няня для мажора

Не уезжай от меня

Демид

Настроения для тренировки нет. От слова совсем. Меня не отпускают слова, сказанные Стасей, а потому я молча выехал с территории лечебницы и начал колесить по городу. Церберёнок не задает вопросов, молча держит меня за руку и неотрывно смотрит. Забавно, что от любого другого человека или в любой другой ситуации меня начало бы это бесить. Но ее взгляд не обжигал. Не сейчас. Сейчас он словно коконом накрывает всю машину и нас вместе с ней.

— Не хочешь прогуляться? — спрашиваю спустя минут тридцать езды.

— Давай, — тихо отвечает нянька и еле заметно улыбается.

Доезжаю до ближайшего парка, паркую машину и выхожу. Стася выходит раньше, чем я подхожу, и молча отходит в сторону тропинки, выложенной камнем. С ее губ не сходит полуулыбка. Медленным шагом идет, засовывая руки в карманы.

Закрываю машину, в несколько шагов настигаю ее, беру за руку и слегка тяну, чтобы вытащить руки из карманов. Зеленые глаза ошарашенно смотрят на меня, но Стася все-таки дает мне руку и кладет свою ладонь в мою.

Настолько комфортно мне, пожалуй, еще ни разу не было. Тишина. Вечер. И мы в парке. Идем молча, но это ни капли не тяготит.

— Демид, я тут подумала, — на выдохе тихо говорит Стася. Я напрягаюсь. Не нравится мне эта фраза. — Я поговорю с твоим отцом и разорву контракт.

— Зачем? — удивленно смотрю на нее.

Она отвечает на взгляд своим не менее ошарашенным, будто я не понимаю какой-то очень простой истины.

— Ты правда не понимаешь? — спрашивает, а я мотаю головой. — Мы спим. А я за это еще и беру деньги, — прочищая горло, отвечает, а я издаю смешок.

— Относись к этому проще, — останавливаюсь и тяну ее на себя. — То, что мы вместе, не означает, что ты должна отказаться от денег, — говорю ей в макушку, обнимая.

— Мы вместе? — поднимает свой взгляд и таращится на меня.

— А ты не хочешь? — фыркаю. — Если уж ты стерпела меня изначально и принимаешь то, что видела сегодня…

— Как я могу не принять это? Во всем этом — ты, — встает на носочки и тянется, целуя меня. — Но тогда тем более мне нужно поговорить с твоим отцом, — продолжает, отстраняясь.

Начинаю закипать. Ну вот нахера она вечно все усложняет.

— По сути, ты выполняешь условия контракта. Только наблюдаешь двадцать четыре на семь, — смеюсь, пытаясь хоть как-то сгладить и свести на ноль эту тему.

Но выражение ее лица говорит мне, что шутка не зашла.

— Ты придурок, Романов, — закатывает глаза и отстраняется, но руку не забирает, идя дальше.

— Для тебя я буду кем захочешь, — снова смеюсь и иду следом.

Гуляем еще час и возвращаемся домой, где, на удивление, уже находится отец. Стоит нам войти в дверь, как его лицо буквально вытягивается, а взгляд скользит от лиц к сцепленным рукам.

— Однако, здравствуйте, — усмехается на один бок, а затем расплывается в довольной улыбке.

Стася крепче сжимает мою ладонь, и я боковым зрением вижу, как сверлит во мне дыру. Затем поворачивается к папе.

— Андрей Павлович, нам нужно поговорить, — достаточно уверенно произносит женский голос, чем вводит в ступор.

Как по заказу с лестницы спускается Арт и тормозит рядом с отцом.

Присвистывает.

— Вот это поворот.

— Ну хоть ты заткнись, — закатываю глаза и подтягиваю цербера в сторону отца.

Пусть разговаривает, если так решила. Она расцепляет наши руки и делает короткий шаг. Папа кивает и, разворачиваясь, идет в сторону кабинета, Стася — следом.

Арт вразвалочку подходит ко мне и, засовывая руки в карманы джинсов, лениво бросает:

— И когда это случилось?

— Не важно, — фыркаю. И так подгорает со Стаси, еще эти тупые вопросы. — Тебе заняться нечем?

— Ладно, — Ромэо поднимает ладони вверх и смеется. — Ухожу.

Еще с час сижу в комнате. Точнее, хожу от одной стены к другой. Это что же, она съедет? Но я не хочу. Буквально каждая клетка организма встает на дыбы, стоит подумать о том, что она будет где-то далеко. Не спать в соседней комнате, не есть на этаже ниже и не фыркать над ухом каждый раз, как я что-то скажу.

Нет. Если придется, я привяжу ее к батарее. Не отпущу. Не после того, как раскрылся. Про мать вообще никто, кроме Ромы, не знает. А теперь еще и Стася.

Как по заказу — стук в дверь, и следом маленькая фигура просовывается в комнату.

— Поговорили? — делаю более расслабленный вид, хотя внутри мечусь, как сумасшедший.

Церберёнок кивает и садится на край кровати.

— Да, я отказалась и дальше работать на него.

— И? — сажусь рядом. Не трогаю ее. Боюсь, что если прикоснусь, то выдам все волнение с потрохами.

— Сказал, что ввиду сложившихся обстоятельств он не удивлен такому решению и не против. Сказал, что ты стал другим, — смотрит на меня, слегка улыбаясь.

— Мне похер, что он сказал. Ты уедешь?

— Андрей Павлович сказал, что я могу остаться, но…

— Никаких «но», — перебиваю ее. — Ты останешься.

— Демид, это глупо, — усталым взглядом смотрит на меня. — Если мы поругаемся, мне даже уйти некуда будет.

— Уйдешь как обычно в свою комнату, закроешься и будешь вставлять в мою куклу-вуду иголки.

— Откуда ты про нее знаешь? — в притворном удивлении расширяет глаза и поднимает брови.

— Я рылся в твоих шкафчиках, — усмехаюсь и приближаюсь к красивому личику вплотную. — Даже нашел дневник, в котором все страницы исписаны моим именем.

Стася тихо смеется.

— Ты меня раскусил, — и целует.

Аккуратно, нежно, как умеет только она. Обнимает руками за шею, перебирается на мои колени, зарывается руками в волосы и усиливает напор, выбивая из-под ног остатки моего самообладания.

— Не уезжай от меня, — хриплю, отрываясь.

Зеленые глаза смотрят то в один мой зрачок, то в другой.

— Не уеду, — отвечает и заваливает меня на спину.