Няня для мажора

Глава 12. Будто я на плаху иду

Демид

— Стась? — тяну я, прижимая её ближе к себе.

На дворе ночь. Сегодня прилично мело, но оно и не удивительно: Новый год на носу.

— М-м? — отзывается она в полусонном состоянии, утыкаясь носом в мою грудь и натягивая одеяло до ушей.

— Отец уезжает на днях, и я собираю людей отметить конец семестра и наступающие праздники.

— Угу. А я тут при чём? — бормочет.

— Ты не спустишься к нам?

— Ты же знаешь, я не люблю такие мероприятия. Твоя тяга к приключениям, надеюсь, прошла, так что вы и сами справитесь, — шуршит, сворачиваясь калачиком и прижимаясь ближе.

Я уже настолько привык спать рядом с ней, что без церберёнка уже не засыпается. Прошло больше двух месяцев с похорон её отца. Больше двух месяцев с того момента, как мы начали спать в одной кровати, а я уже и не представляю, как по-другому. Расклеился рядом с ней, будто картонная коробка.

Всё чаще слышу от Ромэо и Антона, что стал ручным и домашним, только меня это не напрягает… до того момента, пока они не откроют свои рты. Даже сейчас, говорю Стасе о вписке и чувствую себя виноватым. Как это вообще произошло?

— Я бы хотел, чтобы ты была рядом, — шепчу в тёмную макушку.

— Давай мы обсудим это утром, — тянется, как кошка, целует меня в подбородок и буквально через пару минут слышится ровное сопение.

Вздыхаю, смотря в потолок. Она права, утром мысли свежее. Но червячок сомнения уже засел внутри. Я действительно изменился. Раньше мысль о том, чтобы кто-то диктовал мне, как проводить время, вызвала бы приступ ярости. А сейчас я лежу и переживаю из-за того, что моя девушка не хочет идти на вечеринку.

Аккуратно высвобождаюсь из её объятий, стараясь не разбудить. Подхожу к окну. Метель не утихает, хлопья снега бьются о стекло, словно пытаясь пробиться внутрь. Вспоминаю, как в пять лет отец учил меня отличать разные типы снега. "Пушистый снег — к мягкой зиме, колючий — к морозам", — говорил он. Сейчас снег пушистый, как перина. Какого хера я вообще об этом думаю?

Мысль о том, что Стася может чувствовать себя одинокой, гложет меня. Я знаю, как тяжело ей было потерять отца. Я помню её глаза, полные боли и отчаяния, на похоронах. Тогда я пообещал себе, что буду рядом. И теперь я должен сдержать своё слово, даже если это означает, что мне придётся отказаться от части своей свободы. Но так ли я к этому готов, если такие мысли крутятся в моей голове?

Возвращаюсь в кровать, прижимаюсь к Стасе. Она сонно вздыхает и обнимает меня в ответ. Чувствую, как её тепло разливается по моему телу. Может быть, ручной и домашний — это не так уж и плохо. Может быть, именно этого я и искал всё это время.

Засыпаю, прислушиваясь к её ровному дыханию.

Разлепляю глаза, когда за плечо легонько трясут. Церберёнок. Тяну улыбку, словно лис, и, хватая её за запястье, тяну на себя.

— Демид! — верещит она, когда уже лежит на мне. — Сегодня зачёт, вставай, а то опоздаешь.

— Плевать, — хриплю, убирая тёмные волосы за её уши и разглядываю её лицо.

— Тебе может и да, а мне нет! Вставай, — ворчит и сползает с меня, а затем уходит в свою комнату.

Тихо смеюсь, но всё-таки встаю. Эта разница в отношении к учёбе иной раз бесит, но сегодня почему-то проснулся с хорошим настроением.

А ещё у меня новый ритуал. Каждый раз, когда мы едем в универ, моя ладонь покоится на бедре Стаси. Невероятно удобно, как оказалось. Она поначалу брыкалась, а теперь сама поворачивает ноги в мою сторону. Забавно.

У универа паркуюсь, и выходим на мороз. Церберёнок плотнее кутается в куртку и прячет нос в воротнике. Там же, возле своей Ауди, стоит Тоха и ждёт нас.

— Чуть не окочурился, — морщится он, когда мы втроём идём по тропинке к универу. — Саню не видели?

Стася косится на него, но молчит. Я усмехаюсь.

— Не, она вроде Арту писала, что заболела.

— Ева её ещё не загрызла за это? — хохотнул Антон.

Пожимаю плечами. Плевать вообще.

Пары проходят как обычно, за исключением того, что нас теперь на лекциях сидят четверо: я, церберёнок, Настя и Антон. Алекс обычно пятая.

Препод читает основы экономики, а я откровенно вырубаюсь. Однако глаза разлепляются, когда мне в бок прилетает локтем.

— Не смей спать, — шипит Стася.

— Малыш, я не выспался, — кошусь на неё. — Не рычи. Я немного, — говорю и втыкаюсь лбом в стол.

Выключаюсь мгновенно, когда тонкие пальчики пролезают в волосы и начинают их приятно копошить.

Снилось что-то непонятное, а потому, когда Стася толкнула меня в плечо, проснулся уже с удовольствием.

— Вставай, пара кончилась, — смотрит на меня недовольно, но глаза-то улыбаются.

На обеденном перерыве сидим так же вчетвером в кафе недалеко от академии.

— Когда у тебя собираемся? — поворачивается ко мне Антон.

— На выходных, — отвечаю и делаю глоток чая. Затем смотрю на Стасю. — Ты не надумала?

Качает головой.

— Посижу с вами немного и спать пойду. Ты же помнишь, что мне ещё к маме ехать на праздники?

Коротко киваю. Конечно, я помню. А ещё помню, как мы спорили, потому что я хотел либо чтобы она осталась, либо поехать с ней. Но Стася на то и Стася, что упёрлась, как баран. В итоге она таки выбила себе возможность поехать одной.

— Чё по народу? — Тоха кидает наличку в счёт за себя и Настю.

Усмехаюсь. Это, конечно, неожиданный поворот был для всех. Особенно для Сани, когда обе кормушки захлопнулись.

— Как обычно.

— Француз?

И три головы поворачиваются на церберёнка.

— Пофиг вообще, — пожимает плечами и засовывает в рот остатки шоколадного круассана.

— Нет, — отрезаю я. — Француза не надо.

Сёма молча кивает.

Тру переносицу пальцами. И почему впереди праздник, а у меня всё внутри сжимается, будто я на плаху иду?