Няня для мажора

Эпилог

Полгода спустя

Стася

— Демид, вставай, — дёргаю за одеяло на его ногах, оголяя мужское тело. — Мы опоздаем на экзамен.

— Похер, — бормочет он и переворачивается лицом в подушку.

Изо дня в день одно и то же: он дрыхнет как конь, а я всеми способами пытаюсь разбудить его в академию.

— Если не встанешь через пять минут, останешься без секса, — бросаю за спину и выхожу из спальни.

Из нашей спальни. В нашей квартире.

Когда после Нового года мы вернулись в дом Романовых, Андрей Павлович был бесконечно счастлив видеть меня. И это, кстати, меня немало удивило. Обнял. Еле слышно сказал «спасибо». А ещё через пару дней, когда Демид рассказал о предложении, отец «взял на себя смелость» подарить нам квартиру, в которую мы и переехали.

К моему удивлению, Демид действительно пошёл работать в семейный бизнес. Теперь каждый день после пар он практически до ночи находится в офисе отца и занимается общим делом с не меньшим усердием, чем отец. Даже закрыл пару выгодных сделок, но в подробности я не вдавалась.

Сколько бы я ни пыталась устроиться на нормальную работу, Дёма не давал. Сказал: «Хочешь работать — вперёд, но так, чтобы дома ты была счастливой и лёгкой, а не так, будто на тебе ездили». Поэтому я работаю дома. Впервые в жизни решила заняться тем, что мне всегда нравилось, но на что никогда не хватало времени — занимаюсь техническим дизайном, для которого пришлось пройти несколько курсов.

Стою на кухне и наливаю кофе в чашки. В две чашки. Это уже настолько привычно, что я не представляю другого утра.

— Доброе утро, мой любимый церберёнок, — выруливает из коридора Демид в одних боксерах.

Подходит ближе и целует в лоб.

— Доброе утро, — улыбаюсь и протягиваю ему его кофе. — У тебя пятнадцать минут, чтобы собраться и прийти в себя.

Добавляю, целуя в щеку, и иду на зов звонящего телефона.

В этом весь Романов. Всегда сложно разбудить, и его день начинается в лучшем случае к обеду. Но я так привыкла к этому, что уже даже не злюсь. Всегда хмурый взгляд, только, когда смотрит на меня, его черты смягчаются. Всегда высокомерен, пока я не обращусь к нему. Всегда холоден, если я его не касаюсь. Вот тогда начинает гореть. И я вместе с ним. Пылаем. Сжигаем все вокруг. И я знаю, что за этой бронёй скрывается океан нежности, готовый выплеснуться наружу, стоит лишь прикоснуться к нужной струне. Я и есть его струна. А он — моя.

Он — мой личный вулкан, дремлющий под покровом вечной зимы. Остальным достаётся лишь холодный пепел, равнодушие, маска неприступности. Но для меня он расцветает буйством красок, извергает лаву страсти, затапливает все вокруг своим теплом.

Мы словно две противоположности, притягивающиеся друг к другу с неумолимой силой. Лед и пламя, ночь и день, тьма и свет. И именно в этом контрасте кроется наша сила, наше притяжение, наша вечная игра.

Он пытается скрыть свои чувства за маской безразличия, но я вижу их в каждом взгляде, в каждом едва уловимом жесте. Я знаю, что стоит мне протянуть руку, и он растает в моих ладонях, словно снег под жарким солнцем.

И я тянусь к нему. Всегда тянулась. И буду тянуться. Потому что в этом холоде я нашла свое пламя. И это пламя согревает меня, сжигает дотла и возрождает вновь. Мы горим вместе. Вечно.

Демид

Экзамен сдан, в чём я ни капли не сомневался. Хоть мой отец и при деньгах, но учёба всегда была моей стезёй.

Папе благодарен до всей своей чёрной души и стараюсь как можно чаще говорить ему об этом. Теперь, когда все карты вскрыты, приходит осознание, что настоящий мудак не он из-за того, что довёл маму, а я из-за того, что злился на него, хотя папа всего лишь оберегал меня. И я не знаю, открылось бы это, если бы не она — Стася, мой маленький лучик света в тёмной жизни.

Вчера до ночи спорили, в каком ресторане будет свадьба. Ей, как обычно, не хотелось пышно и богато, а во мне горит желание запустить самолёт с надписью «Станислава Соколова теперь Романова», и чтобы он пролетел по всей земле. Потому что она, чёрт возьми, — моя. Спор закончился просто крышесносным сексом. Как и всегда.

Свадьбу назначили на начало августа. И хотя я говорил, что не настаиваю жениться совсем скоро, но когда она сама подошла с вопросом «когда?», я буквально подпрыгнул на месте. Долгими спорами решили, что восьмого августа. Красиво.

Вообще, я заметил, что многое в нашей жизни проходит через споры. Серые шторы или синие? Стол стеклянный или деревянный? Кто поедет сегодня на Верочке, а кто на Гелике? И так из раза в раз.

Настоял, чтобы она отучилась на права, и после переоформил на неё Мерс. Стася, как обычно, брыкалась, да, спорила, но в конечном итоге сдалась.

Так всегда. Если я чего-то хочу — добиваюсь. Буду стоять ледяной стеной, но не сдвинусь, пока не добьюсь своего. Это, конечно, если мне очень надо. А когда не очень, всегда уступаю своему маленькому, злому, любимому церберу.

Мама Стаси приняла наше решение делать свадьбу в августе с огромным энтузиазмом и даже обещала помочь. А ещё Косте мой отец всё же помог, и теперь он приедет учиться в Москву. Я предлагал Стасе, чтобы брат остался у нас, но она наотрез отказалась со словами: «Пусть учится самостоятельности. Если надо будет, поможем, но не больше». В тот раз я спорить не стал. Она лучше знает.

Мне нравится её упрямство. Как она хмурит брови, когда недовольна, как фыркает, когда аргументы кончаются. Я люблю её ямочки на щеках и то зелёные с голубым ободком, то голубые с зелёным глаза. Люблю в ней каждый жест и эмоцию.

Она как воплощение бунтарского духа, заточённое в хрупкую оболочку женственности. С ней никогда не бывает скучно, каждый день — вызов, проверка на прочность, игра в кошки-мышки. Она не терпит рутины и предсказуемости, жаждет новых впечатлений, новых горизонтов. И я, как зачарованный, следую за ней, готовый к любым приключениям, лишь бы не потерять эту искру, эту живость, этот огонь, что горит в её глазах.

Иногда я думаю, что она понимает меня лучше, чем я сам себя. Она чувствует моё настроение, улавливает малейшие колебания моего душевного состояния. Как гребанный маятник!

Она умеет поддержать одним взглядом, одним прикосновением, когда слова кажутся бессильными. Она мой самый верный друг, мой самый строгий критик, моя самая большая любовь.

Её дикость не отталкивает, а притягивает. В ней нет фальши, нет притворства, нет желания казаться лучше, чем она есть. Стася принимает себя такой, какая она есть, со всеми своими достоинствами и недостатками. И это подкупает. Это завораживает. Это заставляет восхищаться её силой и независимостью.

Я знаю, что с ней будет нелегко. Знаю, что нас ждёт множество споров, разногласий и обид. Но я готов к этому. Я готов бороться за неё, за наши отношения, за наше будущее. Потому что она — то, ради чего стоит жить. Она — моя своенравная, дикая гончая, и я люблю её больше всего на свете.

Ну вот и завершилась история двух людей, которые каждый по-своему был ранен. Они нашли друг друга, но что более важно — они нашли себя. Мне очень приятно, за то что каждый из вас прошел их путь вместе со мной: мы вместе переживали за глупые поступки Демида; вместе били рукой по лбу, когда он вытворял что-то этакое; надеюсь, вместе с вами ревели, когда плакала Стася и точно так же плакали, когда Демид все же объяснился.

Мне очень грустно расставаться с этой безумной парочкой, но я очень надеюсь, что совсем скоро мы встретим их, хотя бы вскольз, в другом романе;)

Я жду ваших реакций, вопросов, да и в принципе вас) СПАСИБО, сердечное, глубокое, от всей души, что были со мной. С ними. Жду вас в других моих произведениях и очень надеюсь, что мною любимая "Няня" вас не разочаровала:*