Опасности прекрасный лик

ГЛАВА 54

В середине августа в «Манди уик» появилась первая статья о Джастине Груме. Ларк была так взволнованна, что едва сдерживалась во время чтения. Однако содержание статьи ее разочаровало. Ни Пенни Хаутен, ни Вайолит Самнер не упоминались. Все изложенные в статье сведения смутно доходили до нее и раньше: о том, как Джастин Грум сжульничал с приемными экзаменами при поступлении в юридическое училище и о том, как его могущественное семейство замяло скандал.

Джастин Грум заваливал экзамен на адвоката три раза. Джастин Грум использовал влияние своей семьи, чтобы избежать призыва на войну.

Несмотря на разочарование, Ларк ободрилась. Это лишь первая статья. Наверное, Эмми заводит его, что заключительные обвинения стали скандальной кульминацией эпопеи о неразборчивости в средствах Грума при своем восхождении к власти, о его бессовестной карьере.

— В последнее время у тебя чрезвычайно бодрый вид, — заметил Карл. — Твое хорошее настроение имеет отношение к недавней статье в «Манди уик»?

— Откуда ты знаешь?

— Читаю газеты. Естественно, меня интересует все, что имеет отношение к Джастину Груму.

После ее поездки в Венецию Карл больше не заговаривал о Доме. Ларк виделась с Домом теперь так редко, что сейчас еще меньше, чем когда бы то ни было, смогла бы рассказать ему о его отце.

Через несколько недель в «Манди уик» появилась еще одна статья, на этот раз о теневых связях Грума с коррумпированными бизнесменами и о том, как он якобы купил себе место в правительстве. Однако о Пенни по-прежнему ни слова. На протяжении всего лета эти обвинения перепечатывались другими общенациональными и нью-йоркскими газетами и журналами.

И только в сентябре появились описания предполагаемого изнасилования Грумом Вайолит и Пенни. А в конце месяца всплыла полная история убийства Вайолит и о роли в этом Грума, точно так, как Ларк изложила это Эмми. Рейтинг популярности Грума стал падать. Ларк ликовала. Дело явно сдвинулось с мертвой точки.

Осенью начались пробные съемки сериала «Любовная история!». Ларк оставалось сделать лишь совсем чуть-чуть. Она работала в АПГ почти год. Она внесла последние штрихи в проект своего сценария о Джастине Груме и решила показать его сначала Тренту. Если идея ему понравится, то ее обсудят на следующем совещании. Если все выскажутся «за», то едва ли Дом наложит вето, даже несмотря на то, что Грум — друг семьи.

Перед уходом из офиса Ларк оставила проект сценария Тренту, понимая, что ему на чтение может потребоваться месяц.

Тем не менее через неделю он позвонил ей по внутренней связи и попросил зайти к нему в кабинет.

— Сейчас буду.

Трент сидел за письменным столом к ней спиной, глядя в окно. Когда Ларк постучалась в открытую дверь, он развернулся.

— Заходи, присаживайся.

— Привет, Трент.

— Я прочитал с интересом. Документальные драмы идут сейчас на «ура». А эта личность пикантная. Однако меня волнует вопрос о клевете. Ты же знаешь, что он отвергает все обвинения. А в следующем году он выставляет свою кандидатуру в Сенат. Ему все это совсем не понравится.

— А это и не должно ему нравиться.

Трент с любопытством посмотрел на нее.

— Ты его знаешь?

Ларк покачала головой, сожалея о том, что в ее тоне отразилось ее личное отношение к Груму.

— Но ты посмотри, что он творит! Это же настоящее чудовище!

— Якобы чудовище. Пока он не пойдет под суд и не будет признан виновным, он будет отрицать все эти обвинения. А если его будут судить и оправдают, то мы будем выглядеть идиотами.

— В «Манди уик»… — начала Ларк.

— «Манди уик» как и любая другая газета любит хорошие статьи. Но во всех статьях они пользуются словом «якобы»

— А разве и мы не можем употребить в начале это слово в качестве оговорки?

Вид у Трента был задумчивым.

— Знаешь, что я сделаю, — сказал он наконец. — Я дам посмотреть сценарий Дому. У него на такие вещи особый нюх. Я предчувствую, что он тут же наложит на это вето, но кто знает? Во всяком случае, это самое большое, что я могу сделать.

— Это и так много. Спасибо, Трент.

— Это потрясающий проект сценария, — сказал Трент перед ее уходом. — Я всегда предполагал в тебе нечто такое, но даже на меня он произвел впечатление.

Вернувшись к себе в кабинет, Ларк предалась отчаянию. Она чувствовала, что Дом гораздо больше озабочен вероятностью судебного разбирательства, чем публичным разоблачением предполагаемых преступлений Грума.

Она оказалась права. Через несколько дней Дом заглянул к ней в кабинет. Ларк в это время лопала бутерброд с авокадо, раскладывая почту, и отчетливо ощутила свою проигрышную позицию, будучи застигнутой с набитым ртом.

— У тебя что, нет времени сходить пообедать? — спросил Дом. Вид у него был смущенный.

— Сегодня нет.

Ларк проглотила все, что у нее было во рту, и вытерла салфеткой руки, надеясь, что ее радость от встречи с Домом не бросалась явно в глаза.

— Привет, Дом.

Дом закрыл дверь и пододвинул себе стул.

— Половина третьего. Не слишком ли поздно для обеда?

— А я и не знала, что так поздно.

Дом сменил тему.

— Я пришел поговорить с тобой вот об этом. — Он положил рукопись на стол Ларк. — Это невозможно, Ларк. Я понимаю, что ты будешь разочарована, но мы не можем выпустить такой фильм. Я знаком с конгрессменом Грумом, и он мне такое не простит. Он АПГ по миру пустит.

— Но мы можем и выиграть судебный иск.

— Пока мы выиграем иск, нас так изваляют в грязи, что ни одна телевизионная компания не станет работать с нами.

— Почему же, если это правда?

— Проблема вот в чем. Доказать ничего нельзя. Это интересная теория, я прочитал ее с огромным интересом. Я уже сказал, что знаком с Грумом, а еще я знал девушку, о которой ты написала. Пенелопу Хаутен. Я бы сделал что угодно, чтобы помочь доказать ее невиновность. Но доказательств нет. А раз так, то это клевета.

Ларк закусила губу.

— А что, если я докажу, что в этом сценарии все до последнего слова правда? Тогда ты дашь ему ход?

— Если это можно доказать, то Грум сядет в тюрьму. А раз он не сидит в тюрьме, то, значит, это нельзя доказать.

— Мне кажется… — неуверенно сказала Ларк. — Мне кажется, что Эмми Элсон, которая писала эти статьи, пытается отыскать следы Пенелопы Хаутен. Она могла бы рассказать, правда или нет то, что написано в части, касающейся ее.

Ларк взглянула на Дома и увидела, как в глазах его мелькнула боль.

— Оставь ты эту идею, — мягко сказал он. — Эмми не найдет ее.

— Почему же?

— Я же говорил, что знал Пенни. Одно время она жила у моей матери. Когда она исчезла, все мы пытались найти ее. И полиция, а затем и ФБР. И никому не удалось. Эмми полагает, что говорила с Пенни, но она не уверена в этом.

— Пенни могла бы объявиться, будь у нее возможность оправдаться и возложить вину на того, кто действительно виноват, — на Джастина Грума.

— Неужели ты действительно веришь в это? А ты не думаешь, что «Манди» просто раздобыла какие-то сплетни и сделала из мухи слона?

— Нет, нет, нет!

Дом с любопытством посмотрел на нее.

— Создается впечатление, что к этому сценарию ты относишься так же серьезно, как к своему сериалу «Любовная история!»

Серьезней, гораздо серьезней, внутренне прокричала Ларк. Она ждала решения Дома.

— Извини, — сказал он наконец, — я не вижу, что мы можем сделать. А вообще-то сценарий замечательный. Если бы Грум уже был осужден и сидел за решеткой, то я бы, ни секунды не колеблясь, сказал: «Давай, пиши сценарий!»

— Но именно такая документальная драма и приведет его за решетку.

— Нет, это дело прокурора. — Дом встал и улыбнулся Ларк так, что у нее защемило сердце. — Извини, что принес плохие вести. Надеюсь, ты поработаешь еще над чем-нибудь и покажешь мне. Ты же знаешь, что я приму от тебя все.

Ларк слишком расстроилась, чтобы ответить вежливо.

— И на том спасибо.

Он задержал на Ларк взгляд, как бы поражаясь ей, а затем ушел.

Ларк взяла проект сценария и швырнула его через всю комнату.