Опасности прекрасный лик

ГЛАВА 62

В следующий понедельник Ларк поднялась на этаж, где находился кабинет Дома. Шла неделя между Рождеством и Новым годом, и в офисе были только несколько человек. Большинство взяли отпуск.

Ларк не была в отпуске со времени поступления на работу в АПГ. Рождество в Лос-Анджелесе казалось ей нереальным. Даже канун Рождества был обычным рабочим днем.

— Привет, — сказала Бет, увидев Ларк. — Дом сейчас на совещании, но к четырем он должен освободиться. Подождешь?

— Да, подожду. — Была уже половина четвертого.

— Я так понимаю, что ты перейдешь работать на наш этаж?

Ларк все еще не дала Дому определенного ответа, но сейчас она сказала Бет:

— Да.

— Великолепно.

Ларк села, разгладила на коленях кремовую вельветовую юбку и быстро пролистала последний номер «Вэрайети». Телефон Бет звонил непрерывно, мешая сосредоточиться. Ларк продолжала думать о Карле.

Минут через двадцать она насторожилась, услышав, как Бет сказала по телефону:

— О, привет, Дом. Ты уже вернулся и у себя в кабинете? Здесь Ларк Чандлер, она хочет тебя видеть. О нет… Примерно полчаса. Хорошо… Ладно. — Она повесила трубку и скорбно посмотрела на Ларк. — Наверное, мне надо было вытащить его с совещания, извини. Ты бы предупредила меня, что это важно.

Ларк рассмеялась.

— Да нет, не волнуйся.

Она прошла по застеленному толстыми коврами коридору к кабинету Дома. Этот путь ей был известен так, будто она бывала здесь сотню раз, хотя на самом деле она появлялась тут редко.

Когда Ларк вошла, Дом нетерпеливо ходил взад и вперед. Приветствуя ее, он развязал галстук.

— Извини, что тебя заставили ждать, — сказал он, бросая галстук на диван. — Я бы с радостью ухватился за любой повод, чтобы сбежать с этого совещания. Садись.

Она села. Ларк не видела Дома с того вечера три недели назад, когда отвезла его домой, а Тони застала их вместе. Напомнит ли он ей об этом? Дом уселся на краешек стола и улыбнулся ей.

— Не смущайся, — промолвил он. — Я действительно рад тебя видеть.

— Я пришла сказать, что остаюсь пока в АПГ.

Дом воспринял новость невозмутимо.

— Отлично. Мы уже отвалили пару «кусков» на «Любовную историю!».

— Да?

Он насмешливо посмотрел на Ларк. Ларк в свою очередь смотрела на него, и ей казалось невероятным, что Дом не узнает ее. Даже после поцелуя у него не возникло хотя бы легкого подозрения!

— Ну? — наконец сказал он, выводя ее из задумчивости.

— Ну? — произнесла она в ответ.

— Ты могла сказать мне об этом по телефону. Может быть, ты хотела видеть меня еще по какой-то причине?

Ларк открыла было рот, чтобы рассказать ему о Карле, но тут же закрыла: она не имела ни малейшего представления о том, с чего начать.

Дом соскочил со стола и схватил пиджак.

— Пойдем.

— Куда?

— Я забираю тебя. Ты ведь не думала, что я так просто тебя отпущу?

Протесты замерли на губах у Ларк. Надо же ей когда-нибудь набраться смелости, чтобы рассказать ему про отца.

Дом остановился возле стола Бет и протянул ей папку.

— Напечатай это для меня, ладно? Меня не будет до конца дня. Если придет что-то срочное, оставь сообщение на моем домашнем автоответчике.

— Хорошо, Дом. — Бет заговорщицки улыбнулась Ларк и повернулась к машинке.

— Куда мы едем? — спросила Ларк, когда они садились в БМВ.

— Мы прокатимся к побережью, тут недалеко. Мне надо проветриться. А для этого нет ничего лучше, чем полюбоваться Тихим океаном.

Дом притормозил у супермаркета, купил бутылку калифорнийского муската, батон хлеба, сыра и винограда.

— От сидения на берегу у меня всегда разыгрывается аппетит, — пояснил он.

Когда они подъехали к Малибу, Дом остановил машину на обочине шоссе. У подножия отвесной горы, защищенная со всех сторон нависшими скалами, виднелась небольшая бухточка. Ларк захотелось, чтобы на ней было что-нибудь попроще: туфли на высоких каблуках и узенькая юбка — не лучший наряд для спуска по крутому склону к пляжу, расположенному внизу.

Взявшись за руки, они начали спускаться, скользя и срываясь на крутой тропинке. Дом тащил прогулочную сумку для пикника. Оба рассмеялись, когда добрались вниз.

Волны в этот день были большими; они с силой обрушивались на песок. С моря дул прохладный ветерок. Они нашли убежище под защитой скалы. Никого поблизости не было, даже серфингистов. Кулики то мчались в океан, бросаясь вслед за волнами, то торопились обратно в безопасное место на песчаный берег.

— Они так похожи на людей, — заметила Ларк. — Как дети играю с волнами.

— Или с маленькими велосипедами.

Дом распечатал холодное вино и разлил его в два пластмассовых стаканчика.

— Твое здоровье, — провозгласил он.

— И твое.

— Не знаю, слышала ли ты, что Джонни снова снимает свой фильм про тропические леса?

— Я думала, что фильм зарубили.

— Да, на время. — Дом помолчал. — Недавно Джастин Грум предложил профинансировать окончание съемок.

— Джастин Грум?! — воскликнула Ларк. — Бога ради, с чего это он вдруг?

— Полагаю, таким образом он рассчитывает привлечь голоса защитников окружающей среды.

— Ему всегда было плевать на них, — произнесла Ларк как бы про себя. — Как ты думаешь, что ему надо на самом деле?

Дом пожал плечами.

— Я об этом вообще не думаю. Я рад за Джонни. Благодаря тому, что его поддерживает конгрессмен Грум, я смогу добиться поддержки фильма и остальных акционеров компании.

— Прекрасно, — сказала Ларк, почти не задумываясь над его словами.

Но ей не нравилось вмешательство Джастина Грума в историю с фильмом Джонни. Что-то здесь явно не так.

Через минуту Дом сказал, меняя тему:

— Мы с Тони разводимся.

Ларк кивнула, не зная, что сказать.

— Мне кажется, это было неизбежно. Но даже когда что-то неизбежно, от этого не легче. Мне казалось, что я почувствую большее облегчение.

— Это, должно быть, очень тяжело.

— Я удивился не меньше тебя, когда увидел в тот вечер Тони у себя дома. Мы с ней не виделись с тех пор, как были в Венеции.

— Я не знала. Надеюсь, она поняла все правильно.

Дом сухо улыбнулся.

— Не думаю.

Ларк снова замолчала.

— Полагаю, что дело главным образом в чувстве вины, — продолжал Дом. — Странно, мы с Джонни не слишком ладим, но мне кажется, что теперь мы понимаем друг друга лучше, чем когда-либо прежде. Он не признается, но он по-прежнему места себе не находит оттого, что его бросила жена. С тех пор как это случилось, он уже никогда не был прежним Джонни.

— Он, должно быть, счастлив, что сможет закончить «Пылающий лес».

— Ему будет трудно закончить фильм, не влезая в еще большие долги. Он совершенно не разбирается в бюджетных вопросах, будь то бюджет фильма или его собственный бюджет. У него не было никакой работы после «Попойки», и дела у него шли неважно.

— А ты не можешь ему помочь?

— Я и так помогал ему много, — медленно произнес Дом. — Сколько же можно? Что я, так и должен давать ему все время работу, которую он заваливает? Или мне надо просто выписывать ему чеки?

— А ваша мать?.. — осторожно спросила Ларк.

— Она помогает, чем может. Но в конечном итоге Джонни придется выбираться самому. И в качестве первого шага ему надо обратиться в наркологический диспансер.

— Он принимает наркотики?

— Алкоголь и есть наркотик.

— Ах, ну да.

— Во всяком случае фильм о тропических лесах позволит ему продержаться по крайней мере несколько месяцев. Для него этот фильм действительно много значит. — Дом сделал еще один бутерброд. — Знаешь что? Мне ведь по-прежнему ничего не известно о тебе.

— Да нечего и рассказывать. Я из Лондона. Родители мои умерли, у меня нет братьев и сестер, вообще нет никаких близких.

— Звучит так, будто ты рассказала мне всю свою жизнь, а я тем не менее чувствую, что узнал о тебе не больше того, о чем уже знал раньше.

— Да больше и, правда, не о чем рассказывать.

— А тебе не любопытно узнать обо мне?

— А что о тебе?

— Откуда я, кто я, куда иду, куда стремлюсь?

Естественно, ей это было не любопытно, поскольку она уже так много знала о нем.

— Мне любопытно узнать о девушке, которая, как ты говорил, когда-то жила с вами, — сказала Ларк. — О Пенелопе Хаутен. Жаль, что до того, как я написала сценарный план, мне было неизвестно о твоем знакомстве с ней. Ты бы помог мне выписать ее характер.

— Мне кажется, ты уловила его довольно точно. Разговаривала с кем-то из ее знакомых?

— С несколькими. Но любая дополнительная информация всегда полезна. Тебе она нравилась?

— Очень. А моя мать ее просто обожала. Нам всем на самом деле было очень тяжело, когда она сбежала.

— А почему, по-твоему, она сбежала?

— Она не из трусливого десятка, — ответил Дом. — Но она пережила несколько потрясений, слишком ужасных для такой молоденькой девушки. Мне кажется, ей показалось весьма соблазнительной идея сбежать и начать все сначала.

— А что ты скажешь о ее отношениях с Джастином Грумом? Ты веришь в то, что напечатано в газетах?

— В это так трудно поверить, Ларк. Ты ведь с ним никогда не встречалась, да? Это такой симпатичный, дружелюбный парень. Я не могу себе представить, что он негодяй.

— Значит, по-твоему, газеты выдумывают?

— Я так не сказал. Честно говоря, я не знаю, что и подумать. Если газеты правы, я не могу поверить, чтобы Пенни не появилась и просто не обвинила Джастина Грума в изнасиловании и убийстве. Она из тех людей, которые желают, чтобы справедливость восторжествовала.

— Может, ей было слишком страшно.

— Возможно. Но мне кажется, что их отношения с Джастином Грумом были сложнее, чем это представляется в газетах. Вот почему я и говорю, что не знаю, кому верить. Если бы Пенни появилась и открыто выдвинула эти обвинения, я бы поверил ей. Но такая скрытность весьма на нее не похожа. Словно она действительно хочет, не появляясь в суде, навредить Джастину.

— А ты бы не хотел навредить человеку, который тебя изнасиловал, а затем обвинил в убийстве?

— Я не слишком правильно выразился. Естественно, она хочет, чтобы он был наказан. Но мстить? Месть подразумевает, что у нее к Груму более сложное отношение, чем отношение просто жертвы.

Ларк смотрела на океан.

— Ты ведь много думал об этом?

— Да. — Он взял Ларк за руку и некоторое время рассматривал ее. Ларк почувствовала, как дыхание ее начинает прерываться, и выдернула руку. Дом поднял глаза, и взгляды их встретились.

— Я отвезу тебя домой, — только и сказал он.

Большую часть пути они провели в молчании. Ларк по-прежнему размышляла над тем, как начать разговор о Карле.

Она попросила Дома отвезти ее домой. Когда они приехали, Дом припарковал машину и, выключив зажигание, повернулся к ней. Воздух был насыщен запахами эвкалиптов и цветущих апельсиновых деревьев.

— Ты не пригласишь меня к себе? — задумчиво и печально спросил он.

Ларк заколебалась. Неужели она как-то выдала себя? Неужели где-то по дороге она допустила ошибку, которую Дом уловил и узнал, кто она на самом деле? Но она дала обещание Карлу.

— Конечно, заходи. Я сварю тебе кофе.

Он держал ее за руку, когда они шли к дому и поднимались в лифте. Ларк думала, что он поцелует ее, как только они окажутся в квартире, и по мере приближения этого момента нервничала все больше. Однако, когда лифт остановился на ее этаже, Дом отпустил ее руку.

В квартире Ларк сняла жакет и направилась прямиком на кухню.

— Что тебе сделать? — спросила она весело.

— Ничего, спасибо, — отозвался он из гостиной.

Ларк огорчилась: ей надо было чем-нибудь заняться. Она медленно прошла к нему в гостиную.

— Ты давно здесь живешь? — спросил Дом, осматриваясь.

— Полтора года.

Он поднял брови.

— А что тебя удивляет? — спросила она.

— Это совсем не то место, где я представлял тебя.

— И где же ты меня представлял?

Квартира Ларк почему-то разочаровала Дома.

— Не знаю. Знаю только, что не здесь.

Он подумал, что у него была надежда заглянуть во внутренний мир Ларк, в ее быт, в ее прошлое, в ее детство. Но здесь ничего не было. Ничего. Даже какого-нибудь плаката на стене. Личность Ларк проявлялась здесь не более, чем в номере какого-нибудь мотеля.

Дома почти испугала мысль, что Ларк может не иметь индивидуальности.

Она поняла, о чем он думает.

— Я предупреждала тебя, что я, возможно, человек поверхностный.

Дом сказал:

— Ты не такая, но ты действительно странная. Неужели у тебя нет даже никакого растения в горшке?

Она сбросила туфли и села на деревянный стул.

— Я забываю их поливать.

— Никогда не встречал человека, у которого совсем нет родственников. Совсем никого, а Ларк?

— О, я уверена, что парочка где-нибудь найдется. Двоюродные кузины или что-то в этом роде. Я просто не знаю их, вот и все.

Дом ходил по комнате, теперь он остановился перед Ларк.

— Можно я спрошу?

— Конечно, — ответила она, улыбаясь.

— Почему ты так нервничаешь?

— Я нервничаю, разве?

На его лице снова появилась досада.

— Ты ведешь себя так, будто здесь у тебя спрятан труп и ты боишься, что я смогу его найти.

Она ничего не сказала.

— Наверное, я приму твое предложение выпить кофе. Или, может быть, у тебя найдется что-нибудь покрепче?

— Да нет, только пиво.

Он покачал головой.

— Может, заварить тебе чай с ромашкой?

— Давай.

Ларк пошла на кухню. Когда вернулась, Дом сидел на диване.

— Держи, — сказала она, протягивая ему стакан.

— Спасибо. — Дом взял стакан одной рукой, а другой протянул Ларк рядом с собой. Вся в напряжении, она присела на краешек кушетки.

— Ты чертовски заинтриговала меня, Ларк. Отчего это?

Она попыталась высвободить руку.

— Представления не имею. Расскажи мне еще о своей семье, Дом. Расскажи мне о своей матери.

Ей очень хотелось услышать о Сьюзан.

— У меня создается впечатление, что ты весь день уходишь от ответов на вопросы. Каждый раз, когда я задаю тебе вопрос, ты отвечаешь своим вопросом. Моя мать живет на ферме в северной части штата Нью-Йорк, к югу от Беркшира. Я навещаю ее при первой же возможности.

— А твой… отец?

— Он умер.

— О…

— Он умер до моего рождения. Он был одним из тех, кого обвиняли Бог знает в чем во время маккартистской «охоты на ведьм» в начале пятидесятых. Это сгубило его жизнь.

Ну вот, наконец-то для нее открылась возможность. Ларк сделала глубокий вдох.

— Дом, тебе, наверное, будет очень странно услышать это от меня, поскольку я тебя почти не знаю, но я должна сказать тебе одну вещь, которая тебя потрясет. Ты готов?

Хотя у него не дрогнул ни один мускул, Ларк почувствовала, что Дом весь напрягся.

— Да, — произнес он, нарочито растягивая слова. — Я готов.

— Твой настоящий отец не умер до твоего рождения. Он не был женат на твоей матери; они собирались пожениться, но случилось нечто такое, что нарушило их планы. Он жив и очень хочет видеть тебя, и хочет, чтобы ты признал его своим отцом.

Последовала такая долгая пауза, что Ларк засомневалась, слышал ли ее Дом. Глаза его были закрыты, но наконец они сверкнули, однако на этот раз в них не было тепла. Это был лишь тяжелый, спокойный взгляд.

— Очень интересно. Полагаю, он попросил тебя быть своим эмиссаром, потому что слишком труслив, чтобы рассказать мне об этом самому.

— Нет.

— Нет?

— Дом, попытайся понять.

Он выпрямился, отпустив ее руку.

— Я понимаю, моя дорогая, Ларк. Я понимаю гораздо больше, чем ты думаешь. Я знаю о своем настоящем отце. У матери не было секретов от Джонни или от меня. Она понимала, что в один прекрасный день такой эгоистичный и неразборчивый в средствах человек, как он, должен вернуться за мной. Меня лишь удивляет, что он ждал так долго.

Теперь настал ее черед удивиться.

— Ты знаешь о Карле?

— Я не знаю, где он живет и чем занимается. Я знаю лишь то, что он сделал с мужем моей матери. Я знаю лишь то, что он негодяй, лжец, извлекающий выгоду из других людей, манипулирующий ими. Я знаю лишь то, что не желаю видеть его и никогда не буду такого желания иметь. — Он перевел дыхание, чтобы успокоиться. — Как, черт возьми, ты оказалась в это замешана? Это просто фантастика какая-то!

— Я познакомилась с ним, когда жила в Лондоне. Когда ему стало известно, что я работаю у тебя, он решил, что, возможно, мне удастся замолвить за него словечко. Ну хотя бы поговори с ним.

— Никогда.

— Дом, он умирает.

— Дорогая, мы умираем с момента нашего рождения. Просто у некоторых это длится дольше, чем у других. Смерть не служит оправданием поступков людей.

— Нет, но она может служить поводом выяснить все. Он не делал того, о чем ты сказал.

— Ну, это он так говорит.

— Неужели ты не хочешь по крайней мере выслушать его версию?

— Ни за что. Меня не купишь на эти предсмертные рыдания. Мне плевать, гори он в аду!

Ларк начала злиться.

— Думаешь, на твоем месте твоя мать повела бы себя так же?

— Нет, но мама более святая, чем я. Она обладает редким даром сочувствия. Я им не обладаю.

— Ерунда! Конечно, обладаешь. Я сама видела.

— Да? И где же?

— Во всяком случае это ты эгоист! Ты ведь даже не знаешь его. Это добрый, великодушный, заботливый…

— Замолчи, Ларк! — вспыхнул Дом. — Ты сама не знаешь, что говоришь!

Ларк пришла в ярость.

— Это почему же не понимаю? Карл был мне все равно что отец! И никем не манипулировал! Он не трус. Он совершал ошибки, но, видит Бог, и ты совершал их! Ты самый самоуверенный человек на свете, если считаешь, что слишком хорош для него.

Эта вспышка как будто озадачила Дома.

— Я не говорил, что слишком хорош для него. Я просто сказал…

— Я слышала, что ты сказал. Ты сказал, что он негодяй, лжец, извлекающий выгоду из других людей. Манипулирующий ими, а сам даже не знаком с ним! Вот это и называется вынесением приговора до суда!

Дом уставился на нее.

— Разве мы говорили об этом?

— Господи, Дом, иногда ты ведешь себя так, будто у тебя в жилах не кровь, а лед. Человек же умирает!

Дом вскочил и начал ходить по комнате, словно пытаясь овладеть собой. Наконец повернулся к Ларк и сказал:

— Я не хотел выходить из себя. Не твоя вина, что он подбил тебя на этот разговор. Но я больше не хочу спорить. Мне от одной мысли об этом становится жарко. Так что давай оставим это, хорошо?

Ларк закусила губу.

— А вообще-то я лучше пойду, — сказал он. — Уже довольно поздно. Спасибо за чай.

Он почти не притронулся к нему.

— Не за что.

— Кстати, от чего он умирает? — спросил Дом, выходя из дверей.

— От СПИДа.

— Символично.

Ларк смотрела на его удаляющуюся фигуру до тех пор, пока Дом не повернул за угол, а затем вернулась в квартиру. Черт бы его побрал!

Ей было страшно звонить Карлу, но она медленно набрала номер.

— Карл, это Ларк. Плохие новости, — торопливо заговорила она. — Я рассказала Дому о тебе, а он не хочет тебя видеть. Кажется, мать уже все рассказала ему о тебе, поэтому ему известна история ваших отношений. Он испытывает нечто вроде горечи. Я пыталась рассказать ему правду, но он мне не поверил.

— Спасибо, Ларк. Я уверен, что ты сделала все, что могла.

— Я старалась. Думаю, он настоящий псих. Возможно, тебе лучше с ним не встречаться.

До нее донесся смех Карла.

— Дай мне знать, когда он передумает. Вероятно, он позвонит тебе где-нибудь через неделю и попросит сообщить подробности.

— Не думаю. Он действительно не хотел говорить на эту тему.

— Посмотрим, — весело произнес Карл.

— Я навещу тебя в субботу, — сказала Ларк. — Как ты себя чувствуешь?

— Сегодня немного лучше, спасибо. Я с радостью повидаюсь с тобой в любое удобное для тебя время: я знаю, как ты занята.

— Для тебя у меня время найдется. Карл… мне действительно хочется…

— Я понимаю.

— Я сказала ему, что ты мне как отец.

— Лучших слов мне никто никогда не произносил. Благодарю тебя.

Ларк глотала слезы.

— Спокойной ночи, Ларк.

Ларк повесила трубку, удивляясь оптимизму Карла. Ей казалось, что Дом неумолим. Хотя лучше надеяться, чем отчаиваться. Ничего другого Карлу не остается.