Опасности прекрасный лик

ГЛАВА 84

Пока заложники напряженно ожидали возвращения Дома, Джонни поднял голову и осмотрел пол в поисках Джастина Грума.

Пришло мое время, решил Джонни. Если мир и должен знать правду, то должен узнать ее теперь же, пока Ларк еще жива.

— Мне надо кое-что сказать. — Он медленно поднялся на колени.

— Лечь! — заорал один из террористов, направив на него пистолет.

Джонни театрально вскинул руки.

— Не сейчас. Ведь торопиться-то некуда. Вы можете убить меня после того, как я выскажусь. Это будет лишь справедливо. — Он посмотрел на бледное лицо Ларк. — Отпустите девушку, ладно? Куда ей бежать? Вы явно делаете ей больно.

В ответ Мигель еще сильнее вывернул руку Ларк. Она вскрикнула.

Джонни встал. Примерно пятьдесят человек, лежащих на полу, оставались неподвижны, но он остро ощущал их напряженное состояние. Хорошо. Значит, все они внимательно его слушают.

— Все вы являетесь свидетелями одного важного дела. Человек, который несет ответственность за то, что захвачена Ларк, лежит сейчас здесь, рядом с вами, на этом же полу, и притворяется невинным. Встань, Джастин. Встань и повернись лицом ко всем нам.

— Сволочь! — прошипел Грум. — Ложись, тебя шлепнут!

— Ну и что? — величественно произнес Джонни. Теперь это неважно. Важно, чтобы стала известна правда. Встаньте, конгрессмен Джастин Грум! Встаньте и повернитесь к нам лицом. Встать, я сказал!

Пылающий Джастин Грум поднялся на колени из-за дивана. Некоторые из наиболее смелых заложников слегка выгнули шеи, чтобы им его было видно.

— Я не понимаю, что все это значит, — недовольно сказал Грум.

— Хорошо, а теперь слушайте все внимательно. Четыре года назад этот человек, конгрессмен Джастин Грум, убил женщину. Он переложил ответственность за убийство на молодую девушку, девушку, единственным шансом которой спастись от него было бежать и стать новым человеком с новым лицом. Отчасти это была моя вина, что справедливость не восторжествовала много лет назад. Грум угрожал погубить мою карьеру, если я раскрою правду о нем. Я струсил. Понимаете, помимо молодой девушки, я был единственным свидетелем убийства.

Все на полу разом ахнули.

Вмешалась Ларк, голос ее был тихим, но ровным:

— Я та девушка, которую ложно обвинили в убийстве Вайолит. Меня звали Пенелопа Хаутен до того, как я изменила лицо, изменила жизнь, чтобы обезопасить себя от Джастина Грума. Он грозился убить меня, если я скажу о нем хоть слово правды. Но теперь он узнал, кто я на самом деле, и уже один раз пытался убить меня. Я уверена, что Джонни прав и что он в сговоре с этими террористами.

И как бы в подтверждение этих слов Джастин яростно прошипел Мигелю:

— Убей ее, ты! Убей ее, ради Бога!

— Мы ждем пленку, — неумолимым тоном ответил Мигель. — Это для нас важнее, чем вся ваша вражда.

— Боже правый! — взорвался Джастин, вскакивая на ноги. И только тут он внезапно вспомнил обо всех тех людях, которые лежали на полу и слушали. Он успокоился и добавил более добродушно: — В любом случае все это чушь. Я не понимаю, о чем вы. Очевидно, здесь какая-то путаница.

В большом открытом окне, прямо за спиной Ларк и Мигеля, появился Карл.

— Ты человек честолюбивый, Джастин, и могущественный, — произнес он.

Мигель быстро развернул пистолет, однако, увидев в окне старого немощного человека, вновь обратил все свое внимание на Ларк.

— Но неужели ты думаешь, что убийство сойдет тебе с рук еще раз?

— Кто ты такой, чтобы говорить о том, что убийство сойдет мне с рук? — рявкнул Грум. — Ты убил мужа своей любовницы!

— Нет. Тебе лучше чем кому-либо другому известно, что произошло на самом деле.

— Иди ты к черту!

— Ты подлый шантажист, — сказал Джонни Груму.

— Да нет же… нет. Ты всех перепутал. — Грум пытался держать себя в руках. — Как политик, я должен делать свое дело. Я верю в то, что я делаю, и те мужчины и женщины, которые голосуют за меня, тоже верят в это. Это важно для всех нас. Правда, справедливость, свобода — это не клише, которые написала руководительница моей избирательной кампании. Это не пустые понятия. Они имеют важное значение.

— Какое отношение правда имеет к шантажу? — крикнул Джонни.

— Или к тому, чтобы свалить убийство на невинного человека? — воскликнула Ларк.

В другой двери появился Дом, к горлу которого террорист приставил дуло пистолета. Под глазом у него был синяк, но в руках он нес несколько металлических коробок с лентой.

— Я никогда не шантажировал ни единой живой души на свете, — заявил Грум с трогательной серьезностью. — А что касается какого-то убийства, то я по-прежнему не понимаю, о чем вы говорите.

Он окинул всех по очереди умоляющим взглядом. Мигель крикнул что-то по-испански другому похитителю. Дом повернулся к нему.

— Отпустите Ларк!

— Давай сюда фильм, — приказал Мигель, жестом показывая, куда положить коробки с лентой.

Только один Карл по-прежнему смотрел на Джастина Грума. Он увидел, как Грум напрягся. Карл с великим трудом перебрался через низкий подоконник и заковылял к Ларк.

— Отпустите ее, — повторил Дом.

— Сначала фильм.

— Нет. Отпустите ее.

Мигель отпустил Ларк и толкнул ее вперед. Тут же вскинул пистолет и выстрелил в нее. Ларк закричала. В то же мгновение Карл бросился между ней и Мигелем. Пуля пронзила его спину, и он рухнул на пол.

Поднялась адская паника. Гости, толкаясь, вскочили на ноги и бросились к окнам и дверям. Дом отшвырнул металлические коробки с лентой и подхватил Ларк. Она оттолкнула его и кинулась к Карлу.

— С тобой все в порядке? выдохнул Карл.

Она кивнула, опускаясь возле него на колени.

Сквозь истеричные вопли и крики спасающихся гостей донесся вой полицейских сирен. Мигель с остальными террористами бросились к выходу.

Джонни осторожно собрал коробки с лентой.

— Карл? — прошептала Ларк, беря его за руку.

Он хотел что-то сказать, но глаза его закрылись, прежде чем он успел произнести еще хоть слово.

К дому подъехали полицейские машины.

— Папа, — услышала Ларк шепот Дома.

Ларк, с сухими глазами, схватила Карла за руку, глядя ему в лицо. У него был такой вид, будто он спит, а не умер.

Его убили из-за нее. Из-за нее умерла Сьюзан. Как же так получилось?

Она не была плохим человеком. Во всяком случае не считала себя таковой. Все плохое, что она сделала в своей жизни, сначала выглядело безобидно. Зачастую это происходило с ней почти случайно или, скорее, бессознательно.

Зло — не дракон. Никакой бес за ее спиной не нашептывал украсть кредитную карточку или обольстить мальчика. Не было с ней и доброго ангела, который подсказывал бы, что надо быть вежливой и уступать место в автобусе.

В ее представлении зло было аморальным. Оно сопутствовало ей. Оно всегда было рядом, словно дружелюбный, а то и вообще чересчур болтливый гид. Когда Ларк садилась ужинать, оно садилось рядом. Когда она говорила, оно говорило тоже. Когда расстраивалась, расстраивалось и оно. Когда волновалась, волновалось и оно.

— Ларк… Ларк…

Она зажмурилась и потрясла головой. Над ней склонился Дом.

— Оставь меня, — прошептала она.

— Ты не виновата.

— Он спас мне жизнь.

Дом попытался отцепить ее руку от руки Карла, но ему это не удалось.

— Ну пожалуйста, Ларк. — Голос его был хриплым.

Она по-прежнему не двигалась.

Джонни сложил все коробки с лентой на стол и занял перед ними оборонительную позицию.

— Где Грум? — спросил он.

— Я видел, как он бежал по улице, — ответил Дом, стоя на одном колене возле Ларк. — Но далеко он не уйдет. Теперь уже нет.

Хорошо.

Дом посмотрел на брата.

— Джонни?

— Я дам показания, — сказал Джонни в ответ на немой вопрос. — Возможно, мне больше никогда не удастся снова работать в Голливуде, но я дам показания. Надо было сделать это много лет назад.

— Мы позаботимся о Файрузе, — сказал Дом. — Мы ее обязательно найдем.

— Спасибо.

Немного погодя Дом добавил:

— Лучшего рекламного трюка для фильма и не придумаешь. Это кино наверняка теперь будет иметь бешеный успех.

Джонни поморщился, как от боли.

— Мне наплевать. Я бы все отдал, лишь бы не случилось всего этого. Моя вина, что эти люди оказались здесь.

— Мы поговорим об этом позже, — сказал Дом и повернулся к Ларк.

Эмми подошла к Джонни.

— С тобой все в порядке?

Он кивнул.

— Хорошо сработано, — сказал он с кривой улыбкой. Я видел, как ты карабкалась по этому дереву, и понял, что ты вызовешь помощь.

— А я знала, что ты в конце концов придешь, — серьезно ответила она.

Джонни отвел взгляд. Он не мог теперь никому смотреть в глаза. В конце концов в том, что все это случилось, виноват в первую очередь он. Именно он не рассказал правду о Джастине раньше. И кинокартина была его.

Джонни прошел через стеклянные двери на веранду, выходящую в сад. Из темноты доносился плеск фонтана. Ему бы хотелось поговорить обо всем с Эмми, но он не мог. Он чувствовал себя слишком большим подонком.

Эмми смотрела на него, и в глазах ее была боль.

Дом обнял Ларк.

— Я, пожалуй, поговорю с полицией и начну наводить здесь порядок, — сказал он. — Пошли со мной, хочешь? Я не хочу выпускать тебя из виду именно сейчас.

— Я теперь в безопасности. — Голос ее звучал тихо. — У Джастина теперь лишь одна надежда — встретиться со мной лицом к лицу в зале суда.

— Я понимаю. Тем не менее я хотел бы, чтобы ты была рядом.

— Я приду через минуту, — сказала Ларк, по-прежнему глядя на Карла.

Дом ждал.

— Ну пошли же, — сказал он наконец, отрывая ее руку от руки Карла. — Прошу тебя. Мне надо, чтобы ты была со мной.

Когда она поднялась, Дом заключил ее в объятия.

Подошла Эмми и обняла их обоих.

— Не могу поверить, как мы были близки к тому, чтобы вновь потерять тебя, — сказала она Ларк.

— И я, — глухо произнес Дом.

— Если бы не Карл, — сказала Ларк, — то меня бы тут не было. Он поступил, как герой.

— Кто он? спросила Эмми. Я столкнулась с ним в саду.

В стеклянных дверях вновь появился сгорбившийся от отчаяния Джонни. Он услышал ответ Дома:

— Мой отец.

— Карл! — воскликнул Джонни. — Ну конечно же!

— Это долгая история, — сказала Ларк, пытаясь собраться с мыслями. — Мы расскажем ее тебе позже, как только все уйдут. Ты ведь останешься?

Эмми кивнула и протянула руку Джонни. Он взял ее.

— Не только Карл повел себя, как герой, — сказала Ларк, обращаясь к нему. — Тебя тоже запросто могли убить.

— Думаю, у всех у нас есть несколько лиц, — сказал Джонни. — Хотя, без сомнения, одно из своих ты долго держала в тени. Какими же идиотами мы выглядели в твоих глазах!

— Это было немного забавно, — печально произнесла Ларк. — Словно на маскараде. Особенно когда я впервые увидела тебя в Лондоне.

Дом вздрогнул.

— Забавно!

Ларк прильнула к нему, нежно улыбаясь.

Зло — это карнавал, стремительный поток, неистовые объятия, подумала она. Это сила, это индивидуальность. Подобно древнему Богу, оно живет, не просто олицетворяется в чем-то. Когда языческие боги были низведены до собственных статуй, они умерли, но разве стала от этого буря менее ужасной или океан менее таинственным? Когда Пан превратился во флейтиста с козлиными копытами, стала ли природа пугать меньше? Разве вы не побежите от льва? Когда зло превратилось в голозадого обманщика с комариным жалом, что за пыль попала вам в глаза?