Опасности прекрасный лик

ГЛАВА 58

— Итак? — сурово сказал Карл.

Ларк избегала его взгляда. Они обедали в ресторане «Сити», и за шумом разговоров она едва слышала Карла.

— Я не давил на тебя, так как понимал, что, поскольку Доминик женат, положение у тебя щекотливое. Но он разошелся с женой, Ларк. Теперь ничто не мешает тебе попытаться сблизиться с ним.

— Это все слухи.

— Разве?

— Я скажу ему, Карл. Я пообещала, и я сдержу обещание.

— А почему ты так нерешительна? Чего ты ждешь?

Ларк сменила тему, как всегда, когда Карл заводил разговор о Доме.

— Я думаю уйти из АПГ.

— Вот как? Почему?

— Там завернули проект сценария, который я написала. Я хочу найти компанию, которая поставит по нему фильм. Наверное, мне придется уехать в Нью-Йорк.

— Ерунда. — Его серые глаза посуровели. — Этот проект сценария, вероятно, имеет какое-то отношение к жизни Пенелопы Хаутен?

Ларк нервно оглянулась, надеясь, что никто не услышал. Но их слова растворились в гулком шуме разговоров.

— Я настаиваю на том, чтобы ты подумала еще раз, — сказал Карл. — Сейчас у тебя в АПГ прочные позиции. В конце концов ты сможешь познакомиться с кем-нибудь, кто заинтересуется твоим сюжетом. А если ты переедешь в Нью-Йорк, то тебе придется начинать все с нуля. Нет никакой спешки с поиском продюсера для сценария.

— Мне кажется, есть.

Когда Ларк сообщила Тренту, что хочет уйти, тот пришел в ужас.

— Ты с ума сошла! Мы еще даже не пытались протолкнуть сериал «Любовная история!» Если он пройдет успешно, то меньше чем через год ты сможешь стать вице-президентом. Куда ты собралась? Что значит, в Нью-Йорк? В Нью-Йорке у тебя не будет таких возможностей, как в Голливуде. Что с тобой? Ты спятила?

— Это личное, — только и могла сказать Ларк. — Мне надо завершить одно дело, а я вижу, что тут мне это не удастся.

— Что тебе надо завершить?

— Это личное, — повторила Ларк.

Новость о ее возможном уходе облетела офис. Все были удивлены и потрясены, особенно потому, что сериал «Любовная история!» казался многообещающим.

Через несколько дней ей позвонили.

— Да?

— Ларк, секретарша Дома Уитфилда, звонит по второму телефону, — сказала Роза. — Он хочет знать, можешь ли ты сегодня пообедать с ним.

— Но я же договорилась пообедать с тобой, — сказала Ларк.

— Мы вполне можем пообедать и в другой день.

Ларк разрывалась. Однако она уже дважды переносила обед с Розой.

— Скажи ему, что я уже договорилась.

По голосу Розы было ясно, что она хочет возразить, но Ларк повесила трубку. Через мгновение телефон зазвонил снова.

— Дом Уитфилд звонит по второму телефону, — рассмеялась Роза.

— Спасибо. — Ларк глубоко вздохнула, после чего нажала кнопку второго телефона. — Алло?

— Ларк, это Дом. Если ты в обед занята, то не выпьешь ли со мной после работы? Я хочу тебе кое-что предложить.

Ларк подумала, сможет ли она когда-нибудь снова привыкнуть к его голосу?

— Хорошо.

— Зайди ко мне в кабинет около шести.

— Хорошо, — повторила она.

Положив трубку, Ларк закрыла лицо руками. Теперь, когда Дом и Тони разошлись, она ощутила, что ее отношения с Домом неуловимо изменились. Он не пытался скрывать свое влечение к ней. Она была уверена, что недолго осталось ждать того момента, когда он попросит ее встретиться с ним не по деловому поводу.

А она? Да, ей хочется рассказать ему, что Карл — его отец. Она обещала Карлу, но чувствовала, что Дом придет в ярость из-за ее вмешательства в его личные дела. А может, даже не поверит ей.

Ларк подняла голову и попыталась сконцентрироваться на проекте сценария мини-сериала, который лежал у нее на столе. Ей хотелось забыть обо всех Уитфилдах. Любовь ее к Дому была яростной, всепоглощающей страстью. Она читала, одевалась, смотрела фильмы с мыслями о нем. Он стал частью ее.

Однако другую часть ее сознания, куда она редко осмеливалась заглядывать, занимала Сьюзан. Думать о ней было слишком больно.

В шесть часов Ларк поднялась наверх. Дом был в кабинете и, разговаривая по телефону, нетерпеливо ходил взад и вперед. Он излучал властную энергию, которая почти что физически ощущалась в его гневном энтузиазме. Едва увидев Ларк, Дом резко оборвал разговор и повесил трубку.

— Спасибо, что выкроила для меня время, — сказал он, и ей стало неловко за то, что она отказалась пообедать с ним.

Ларк попыталась улыбнуться как можно естественней.

— Ерунда.

— Пойдем?

— Да.

Шагая вслед за Домом к стоянке, где был припаркован его серовато-зеленый БМВ, Ларк про себя отметила, что если брак, как кажется, не принес Дому счастья, то не принес ему счастья и разрыв с Тони. В любом случае он выглядел еще более изможденным, взгляд опустошенный, тепла в нем почти не осталось. К тому же Дом казался напряженным; она почувствовала эту напряженность в его руках, когда он переключал скорости и выводил машину с практически пустой стоянки.

Ей очень хотелось спросить, что случилось с черным «спайдером», который был у него в Нью-Йорке.

— Я отвезу тебя в местечко на бульваре Сансет, которое называется «У Анджело». Была там?

— Нет.

— Официанты меня там знают, вдобавок я очень редко сталкиваюсь там с коллегами и вообще с людьми, с которыми не хочу разговаривать.

Ларк кивнула. Воцарилось молчание. Ларк изо всех сил пыталась найти хоть какие-то слова, однако в ее мозгу точно пожарный колокол звенела фраза: «Я люблю тебя… Я люблю тебя… Я люблю тебя». Она боялась, что, если откроет рот, эта фраза может вырваться наружу.

Молчание, казалось, устраивало Дома. Во всяком случае он не делал попыток нарушить его. Машину он оставил перед рестораном, чтобы ее запарковал швейцар. Как только они вошли, метрдотель усадил их за столик в кабинете. Дом заказал водку с тоником, Ларк стакан домашнего красного вина.

— «Сантьяго», чилийское каберне, — сообщил ей официант.

Знания о винах не простирались у Ларк до Чили, но она кивнула. Повернувшись, увидела, что Дом не отрываясь смотрит на нее, и опустила глаза. Ну надо же что-то придумать, что сказать!

— Я слышал, что ты подумываешь о том, чтобы уйти от нас, — сказал Дом.

Она снова подняла глаза.

— Пока еще только думаю.

— У тебя какие-то планы?

— Думаю переехать в Нью-Йорк. Мне бы хотелось поработать в какой-нибудь телекомпании.

— У нас ты заработаешь больше.

— Возможно, но меня это в действительности не волнует.

— Я так и думал. Но ты подумала о визе? Пока ты в Штатах, у тебя есть разрешение на работу только у нас.

У Ларк вытянулось лицо. Она забыла, что, с юридической точки зрения, она все еще британская подданная. Дом жестом попросил официанта принести ему еще водки с тоником.

— Ларк, для АПГ ты была потрясающим сотрудником. За тот год, который ты проработала у нас, тебе удалось дважды добиться для компании крупного успеха. И ты оказываешь неоценимую помощь на съемках «Попойки».

— Спасибо, но я действительно…

Дом поднял руку, прерывая ее.

— Знаю, знаю. Я слышал о твоей скромности, которая дополняет все твои прочие таланты и достоинства. Я не прошу тебя остаться в качестве помощника продюсера. Но я прошу тебя подождать, пока не станет ясно, как пойдут дела с сериалом «Любовная история!» Если он будет иметь успех, твое будущее в Голливуде обеспечено. Перед тобой будут открыты все пути.

— В этом нет необходимости, — медленно сказала она.

— Знаю, о чем ты думаешь, — сказал Дом, удивляя ее. — Тебе так хочется показать в эфире этот фильм про Грума, что ради этого ты готова отказаться от карьеры. Но ты выбрала неправильный путь. Сначала тебе нужно получить большую власть в этом городе, только тогда ты сможешь делать то, что хочешь. Разве не понимаешь?

Ларк с удивлением посмотрела на него: это было совершенно неожиданно.

— Дело не только в этом, — солгала она.

— Неужели?

Она снова опустила глаза. Как же перевести их беседу на более личные дела, чтобы можно было начать разговор о его отце? Ведь ее и Дома разделяет пропасть, они всего лишь коллеги по работе.

Но тут Дом положил свою ладонь поверх ее руки, в которой она держала за ножку бокал. Ларк почувствовала, словно его кожа обожгла ее кожу. Сердце у нее дико заколотилось, она не могла смотреть на него.

Через секунду, которая показалась часом, Ларк очень застенчиво положила свою вторую руку поверх руки Дома.

— Дом… — выдохнула она едва слышно.

Их прервало появление официанта, который принес второй заказ. Дом убрал руку, взял свой бокал и откашлялся.

— Послушай, если ты останешься и сериал «Любовная история!» пойдет, то ты станешь сопродюсером. Это означает, что у тебя будет фактически полный контроль над работой, которая, как я знаю, тебе нравится и с которой ты прекрасно справляешься. Дай себе год-два, чтобы утвердиться в качестве продюсера, и продюсера удачливого, поскольку я не сомневаюсь в том, что ты таковым станешь. К тому времени меня, вероятно, выгонят; тот, кто придет мне на смену, может быть, загорится этим сценарием про Грума. В любом случае, пока ты здесь, ты познакомишься с другими продюсерами и режиссерами. Если мы будем отклонять вещи, над которыми ты работаешь самостоятельно, ты всегда сможешь протолкнуть их в других компаниях.

Ларк была поражена. Предложение стать сопродюсером сериала «Любовная история!» было изумительным, превосходящим все ее самые смелые ожидания.

— Я думаю, думаю. — Она рассмеялась и, подняв глаза, обнаружила, что он испытующе и неотрывно смотрит на нее.

— По крайней мере ты не отвергла мое предложение с ходу, — произнес Дом. Он несколько расслабился. — Хочешь есть? До меня только что дошло, что я пью на пустой желудок.

— Да, немного.

Они заказали гамбургеры с салатом. Дом попросил карту вин и взглянул на Ларк.

— Ты по-прежнему любишь красное?

— Да. Можно посмотреть, что у них есть?

Он с довольным видом протянул ей карту.

— Как насчет «Кот де Бруйи»? — предложила она. — У них есть «Домэн де Шаванн» восемьдесят пятого года, которое отлично пойдет с гамбургерами.

При виде выражения, появившегося на лице Дома, Ларк едва подавила смех.

— С удовольствием, — согласился он.

Ларк сделала заказ склонившемуся над ними официанту.

— Откуда такие познания в винах? — спросил Дом, когда официант отошел.

— Такие вещи всегда меня интересовали, — неопределенно ответила Ларк.

— Что это за «такие вещи»?

— Ну, ты понимаешь.

— В жизни не встречал более скрытного создания.

Они наслаждались вином в ожидании гамбургеров. На этот раз воцарившееся между ними молчание было так же естественно, как дыхание.

— Дом, — внезапно произнесла Ларк с набитым ртом, — знаешь что? — Она подняла глаза и увидела на его лице выражение крайнего потрясения. — Что случилось?

Он встряхнулся.

— Ничего. Я просто подумал… Ты мне что-то напомнила, когда только что произнесла мое имя. Или кого-то. Странно! Так что ты хотела сказать?

— Твое предложение стать сопродюсером сериала «Любовная история!» так неожиданно для меня. Я в самом деле не готова ответить тебе сегодня вечером. Ты ведь на это и не рассчитывал, верно?

— Я надеялся на твое согласие. Но мы еще не добрались до десерта.

— Я понимаю, каким комплиментом в мой адрес является это предложение, и знаю, что с моей стороны было бы глупо отказываться. Может быть, дело в том, что я глупа.

— Уверен, что нет. Любое решение, которое ты примешь, будет изначально разумным.

На десерт они взяли крем «вабальоне» с марсалой. Но Ларк почти не притронулась к вину. Она понимала, что ей придется везти Дома домой. Он слишком перебрал.

— Где только я о тебе не расспрашивал, — заявил Дом, — но ни от кого не слышал, что у тебя есть дружок. Ты что, в тайне его держишь?

Ларк покачала головой.

— Почему я нашел так мало сведений о тебе?

— Потому что почти нечего искать.

— У меня такое чувство, что тебе нравится окружать себя тайной.

— Откуда ты знаешь, может, я просто поверхностна?

Он улыбнулся.

— Человек, заказывающий к гамбургерам «Кот де Бруйи», не может быть поверхностным.

Когда они наконец поднялись, чтобы уходить, Дому пришлось ухватиться за край стола, чтобы удержаться на ногах.

— Ух, — пробурчал он. — Не пил столько с медового месяца.

— Я могу отвезти тебя домой, — предложила Ларк.

— Думаю, что придется. Но как же ты тогда доедешь до дома, разве что возьмешь мою машину? А как я тогда доберусь завтра до работы?

— Разберемся. Я смогу поехать от тебя на такси.

— Хорошо, поверхностная красавица. Полагаю, я смогу объяснить, если надо будет, почему твоя машина провела всю ночь на стоянке.

Свежий воздух взбодрил их. Ларк взяла у Дома ключи, радуясь, что он не стал препираться с ней по поводу того, что она сядет за руль.

— На бульвар Сансет, — распорядился он.

Ларк любила ездить по бульвару Сансет, особенно ночью, когда машин было очень мало. Ехали они неторопливо и спокойно. Говорили мало. Дважды Ларк казалось, что Дом заснул, но, взглянув на него, она видела его глаза, темные и усталые, смотрящие вперед. Внезапно он спросил:

— Сколько мы знакомы?

— С прошлой зимы.

— Смешно, но кажется, что прошли годы. Я постоянно думаю о тебе, Ларк. На каждом совещании твое имя не сходит с чьих-то губ. Джонни молится на тебя как на спасительницу. Кажется, мне никуда от тебя не убежать.

Это удивительное признание завершилось пьяным смехом, который страшно покоробил Ларк.

— Тогда лучше всего выгнать меня, — как можно беспечнее сказала она.

— У меня совсем не то на уме.

Ларк вцепилась в руль. Что же у него на уме? Любовная связь? Она перевела дыхание, пытаясь успокоиться. Она не может заводить с ним роман, пока он не знает, кто она есть на самом деле. И, хотя очень хотелось сказать ему правду, она понимала, что не посмеет сделать этого. Она все еще слишком боялась.

Дом указал ей вьющуюся по холму узкую дорогу, по сторонам которой изредка попадались прекрасно освещенные виллы. Ларк въехала на подъездную аллею дома, стоящего почти на вершине. Повсюду разливался аромат эвкалиптов. Далеко внизу перед ними во все стороны раскинулся Лос-Анджелес — какофония света, отраженного в звездах над головой. Никто из них не вышел из машины.

— Красиво, — тихо сказала Ларк.

— Я понимаю, что мои слова прозвучали грубо, — через минуту сказал Дом. — Но это правда: я не могу выкинуть тебя из головы.

Трепеща, Ларк продолжала смотреть на мерцающие огни. Неужели он ждет, что она останется с ним на ночь? Неужели он считает это само собой разумеющимся после того, как она прошептала его имя в ресторане? Дура, дура! — проклинала себя Ларк. Ей нельзя связываться с Домом Уитфилдом. Будет ложью, если она не скажет ему, что на самом деле она Пенни, а эту ложь он никогда не простит ей, если когда-нибудь узнает.

Дом дотронулся о ее руки.

— Ларк… прекрасная Ларк.

Он погладил затылок Ларк, нежно поворачивая ее лицом к себе.

Ларк казалось, что она в огне. Прикосновение Дома опьянило ее. Ее одурманили его глаза. Она в панике схватилась за ручку дверцы.

— Мне надо домой. Мне надо вызвать такси.

Глаза его сузились от удивления.

— Ты боишься, — медленно произнес он.

Ларк открыла дверцу машины и выпрыгнула наружу.

— Я не боюсь, я не боюсь!

Дом подошел к ней сзади и, положив руки ей на плечи, ласково погладил их.

— Не надо бояться.

Он повернул Ларк лицом к себе. Затем наклонился и поцеловал ее в губы.

Ларк закрыла глаза. В голове заплясали огни города, когда она ощутила его ласки. Она обвила его шею руками. Она мечтала об этой минуте столько лет, что сейчас просто отдалась радости момента. Дом… Дом… Дом. Он целует ее, обнимает ее, гладит ее волосы. Его язык проник в ее рот. Он прошептал ее имя:

— Ларк…

Но это не ее имя! Разве ее? Для всех, но не для Дома. Если бы он знал правду!

Ларк отпрянула, дыхание ее было прерывистым, страх вновь охватил все ее существо. Она озиралась, почти страшась, что из темных рододендронов, которые высокой оградой окружали дом, внезапно возникнет Джастин Грум. Она не могла сказать Дому правду.

— Мне надо домой.

Дом посмотрел на нее, словно очень хотел о чем-то спросить, но затем вежливо сказал:

— Заходи в дом, и я вызову такси.

Он повел ее по кафельным ступенькам к парадной двери и вынул ключи. За дверью предстала изумительная гостиная с огромным венецианским окном, из которого открывалась та же панорама на Лос-Анджелес, от которой на улице у Ларк дух захватило. Перед камином стояли диван и два кресла кофейного цвета. Во всем, что было в комнате, Ларк видела Дома: все олицетворяло его вкус, его богатство, его внутреннюю силу.

Она задержалась на пороге, осматриваясь.

— Два года назад особняк принадлежал Джонни, — сказал Дом. — Я оказал ему любезность, купив его, но теперь этот дом мне нравится.

— Очень красиво. — Но Ларк осталась на пороге. — Я, пожалуй, вызову такси.

— Сначала я угощу тебя кофе, — предложил Дом.

— Нет, спасибо, мне действительно надо ехать.

Дом внимательно смотрел на Ларк, склонив голову набок, точно пытался ее понять.

— Ладно, — сказал он наконец и пошел набирать номер телефона. Заказав такси, Дом сказал: — По крайней мере войди и посиди здесь, пока приедет такси.

Ларк почувствовала, что в дверях стоять глупо, и осторожно прошла к креслу. Они посмотрели друг на друга. Ларк увидела тени под глазами, изможденное лицо и подумала, стоит ли его успех личного счастья.

Она ощутила новый прилив чувств, более сложных, чем испытываемую к нему любовь, и резко отвернулась.

— Я не могу принять это деловое предложение, — произнесла она. — Это невозможно.

— Что? — спросил пораженный Дом.

— Конечно, не могу. Я сошла с ума, когда позволила себе на минуту поразмышлять о нем.

— Ты можешь объяснить мне, почему?

— А разве не ясно? — почти с горечью произнесла Ларк.

Его рот искривился в полуулыбке.

— Потому что я люблю тебя или потому что ты любишь меня?

Он произнес это так небрежно, что сначала его слова не дошли до Ларк. Затем лицо ее залилось румянцем. Он признался, что любит ее.

Дом поднялся и подошел к Ларк, глядя в ее залившееся краской лицо.

— Ты ведь любишь меня. — Голос его звучал чуть ли не благоговейно, как будто Ларк оказала ему великую честь. — И тем не менее существует еще что-то, не так ли? Ведь не из-за этого же мы не можем работать вместе? Ты чего-то боишься.

Ларк молча посмотрела на него.

— Скажи же, в чем дело? Может быть, я смогу помочь.

— Ты не сможешь помочь.

— Но что же заставляет тебя отказаться от предложения стать сопродюсером сериала «Любовная история!» — произнес он как бы про себя.

— Я хочу принять это предложение. Мне так хотелось бы, чтобы я могла принять его.

— Ну так прими. — Он взял Ларк за обе руки и сжал их. — Рассматривай это не как смятение чувств, а как продвижение по службе. Возможно, оно станет для тебя самым важным. Не бросайся им по каким-то эфемерным причинам и уж во всяком случае не из-за наших чувств друг к другу. Мы не знаем, что может случиться. Мы не провидцы. Но не совершай ошибок в вещах реальных и осязаемых, таких, как твоя карьера. — И Дом честно добавил: Принимай эту должность. Мы будем работать не настолько тесно, чтобы делать жизнь друг друга невыносимой.

Они услышали шум поднимающейся на окутанную тишиной гору машины, и Ларк поняла, что приехало такси.

При звуке самоуверенного, наглого покашливания они вскочили. Взгляды их обратились к лестнице. Руки у Дома опустились. Им холодно улыбалась Тони. В одной руке она несла чемодан, а через плечо у нее была перекинута сумочка. Она была одета в брючный костюм светло-бежевого цвета, шелковый материал колыхался на ее пышном теле, на ногах туфли на высоких каблуках. Выглядела Тони элегантно и роскошно и полностью владела собой.

— Очень трогательно, — произнесла она, растягивая слова. — Но обрати внимание на слова Дома о карьере. Он знает, что говорит.

Дом взял себя в руки.

— Когда ты приехала в Лос-Анджелес?

— После обеда. Мне надо лишь упаковать вещи и убраться из твоей жизни. Я не планирую проводить с тобою Рождество. Да не поражайся ты так!

— Такси мое приехало, — сказала Ларк. — Я, пожалуй, пойду.

Она выскользнула из комнаты, прежде чем кто-нибудь успел хоть что-то сказать. Дом и Тони остались одни, настороженно глядя друг на друга.

— Пора уже определиться, произнесла Тони, несколько сбавив свою воинственность. — Терпеть не могу тягомотины.

— Мне тоже так кажется. Я звонил тебе.

— Один раз.

Тони не позвонила ему в ответ. Одного послания было недостаточно.

— Тони…

Она вошла в холл и поставила чемодан. Ей не надо было смотреть на него, чтобы видеть выражение его лица, этот усталый, напряженный взгляд, от которого она забывала все и вся в этом мире, кроме него… и себя.

Тони понимала, что он мучительно подыскивает слова. Она ждала, страстно желая, чтобы это были слова любви.

Наконец Дом подошел к венецианскому окну и стал смотреть на мерцающие огоньки Лос-Анджелеса. Потом быстро заговорил:

— Может быть, это моя вина. Но я ожидал чего-то еще, Тони. Я не представлял, что ты так замкнешься на мне. Я не представлял, что ты все бросишь только ради того, чтобы быть моей женой. Мы живем в девяностых годах XX века. Теперь такие отношения бессмысленны.

Глаза Тони загорелись.

— Будь честен, если не со мной, то по крайней мере с собой. Во-первых, ты никогда в действительности не любил меня.

Дом не отрицал этого. До встречи с Ларк он не знал, что такое любовь.

— Я не знал, что не люблю тебя, и это правда.

Тони взволнованно рассматривала изумрудно-зеленый и черный орнамент на лежавшем под ее ногами персидском ковре.

— Я не собираюсь уговаривать тебя остаться, — продолжал Дом. — Это бесполезно. Но тем не менее я чувствую себя ужасно.

— И я тоже.

Дом повернулся к ней.

— Я был жесток по отношению к тебе, Тони. Я всегда понимал это, но не хотел признаваться. — Он помедлил. — Я хочу, чтобы ты знала, что у меня нет другой женщины. То есть, ничего не было. Я был тебе верен если не в мыслях, то на деле.

— Спасибо, что сказал.

Дом подошел к Тони, задумчиво глядя на нее, в его желтовато-карих глазах — тепло, которого она не могла забыть. Если он наклонился, чтобы поцеловать, подумала она, то я так ему врежу, что он полетит кувырком. Глаза ее угрожающе сузились.

Дом отпрянул.

— Когда ты уезжаешь?

— Сейчас же. — Но не сделала ни шагу.

— Уже за полночь.

— Наверное, есть какой-нибудь рейс.

— Я отвезу тебя в аэропорт.

— Я лучше возьму такси.

Они продолжали глядеть друг на друга.

У русских есть слово, которое не имеет эквивалента в английском, вспомнила Тони. Оно означает чувство к человеку, которого когда-то любил.

Именно это чувство она испытывала сейчас к Дому.

Через несколько минут она вызовет по телефону такси. Через несколько минут холодно и спокойно попрощается с Домом. Больше нет причин для ссор. Теперь, когда все кончено.

Больше нет причин и для слез.