По праву любви

Глава 12

Похоронив останки своего отца по всем канонам католической церкви — с молитвами, с заупокойной мессой, — Маурисиу так же скрупулезно принялся налаживать собственную жизнь и жизнь близких, претерпевших немало горя за время его безумия.

Прежде всего, он попросил прощения у матери и сестры, потом повинился перед Марселло и Фариной.

После этого ему осталось только объясниться с Катэриной, что для него, разумеется, было самым сложным.

И всё же он нашёл в себе силы и мужество отправиться на фазенду Винченцо и встретиться лицом к лицу с Катэриной.

Едва увидев его, она приготовилась к решительной обороне, однако Маурисиу был настроен миролюбиво, никакой угрозы от него не исходило.

— Здравствуй, Катэрина, — заговорил он, глядя на неё с горечью и печалью. — Я пришёл попросить у тебя прощения за всё, что произошло между нами, и ещё — сказать, что мне очень больно из— за смерти сына.

— Я не хочу это обсуждать, — попыталась уйти от разговора Катэрина, но Маурисиу продолжил:

— Прости, меня не было рядом, чтобы поддержать тебя в горе.

— Это уже не важно, Маурисиу.

— Понимаю, Катэрина, понимаю, — покачал он головой. — Между нами больше нет ничего важного. Но я не держу на тебя обиды и надеюсь, что ты всё— таки сможешь меня простить. А жить ты имеешь полное право, как хочешь и с кем хочешь. Прощай.

С этими словами он поклонился Катэрине и ушёл, не оглядываясь.

Катэрина вернулась в дом растерянная и печальная.

— Мама, он сегодня не был похож на того Маурисиу, от которого я сбежала... В глазах — только боль и никакой злобы...

— Он сказал, что снова хочет жить с тобой? — спросила Констанция.

Катэрина, закусив губу, отрицательно помотала головой.

Констанция удивилась:

— Не сказал? А зачем же он тогда приходил?

— Попросил у меня прощения и сказал, что я могу жить, как мне заблагорассудится.

— И что, совсем не ревновал тебя, не упрекал?

— Нет, мама, — вздохнула Катэрина. — Он меня отпустил, понимаешь? Но в его голосе была такая печаль!..

Ещё одна резкая перемена, произошедшая в Маурисиу, изумила Катэрину, но не вызвала в ней ни прежней любви, им сострадания, ни даже простого человеческого интереса к бывшему мужу.

— Это всё равно не он, не тот, в которого я когда— то влюбилась,— сказала она матери. — Тот Маурисиу, не стал бы просить прощения у Зекинью, а расквасил бы ему физиономию.

— А Маурисиу просил прощения у Зекинью? — спросила ошеломлённая Констанция.

— Да, представь себе!

— За что?!

— Не знаю! Он сейчас перед всеми чувствует себя виноватым. Пригласил Зангона к себе на фазенду. Собирается купить табун лошадей — специально для Форро и Зангона, чтобы они могли заняться своим любимым делом. Зангон теперь не будет жить у нас.

— А Зекинью?

— Надеюсь, вы с отцом не станете возражать, если он переселится в мою комнату? Зачем нам прятаться по углам, когда всем и так всё известно?

— Делай что хочешь, — обречённо махнула рукой Констанция.

Винченцо тоже был вынужден смириться с выбором Катэрины. За последнее время она пережила столько горестных потрясений, что перечить ей у Винченцо не поворачивался язык. Сумасшествие мужа, внезапная смерть ребёнка — от такого горя не мудрено и самой сойти с ума. Хорошо хоть Зекинью Бог послал ей в помощь. Пусть пока живут вдвоём, а там видно будет, насколько прочна эта любовь...

— Ну а ты, Фарина, что будешь делать теперь? Вернёшься к Франсиске? — спросил Винченцо своего компаньона.

— Я надеюсь на это, — с хитроватой усмешкой ответил тот. — Но сначала, я должен поставить последнюю точку в деле Маурисиу.

— Ты?!

— Нет, конечно же, это должен сделать комиссар Омеру, но... с моей помощью, — засмеялся Фарина.

Он ещё во время похорон договорился с Омеру о дружеской встрече за бокалом доброго вина и специально для этого закупил целую коробку дорогих коллекционных вин, с чем и отправился к комиссару. Фарина уже отправил солидный гонорар Мигелу Айдару и считал, что Омеру тоже вполне заслуживает денежного вознаграждения за неординарный подход к расследованию этого мистического убийства, но предложить ему откровенную взятку не решился, поскольку комиссар в отличие от адвоката находился на государственной должности и выполнял свой служебный долг.

Тактика, избранная Фариной, оказалась верной. Вдвоём с Омеру они распили пару бутылок и договорились, что комиссар вообще аннулирует уголовное дело, заведённое на Маурисиу. Просто уничтожит его, чтобы не осталось никаких следов. А все прочие материалы по убийству Мартино, сдаст, наконец, в архив.

— Я и сам пришёл к такому же решению, — сказал Омеру Фарине. — Иначе любой, кто прочитает материалы этого дела, сочтёт меня сумасшедшим. Как я буду объяснять своему начальству, почему отпустил на свободу Маурисиу? Стану рассказывать о неприкаянной душе его отца? Это же бред!

— Но вы же сами были свидетелем... — робко вставил слово Фарина.

— Да, это так. Если бы я не поехал на ту фазенду вместе с Маурисиу и старухой Ритой, то не поверил бы ей и посчитал бы всю эту историю нелепой выдумкой. Но я видел собственными глазами, как в кромешной тьме из— под земли появились эти жуткие мерцающие огоньки... Признаюсь вам честно, меня до сих пор оторопь берёт. Я потрясён!

— Мы все потрясены, — сказал Фарина со скорбной маской па лице и тут же перешёл к очередному пункту своей программы: — Кстати, вы вернёте мне ружьё?

Омеру же, ошеломлённый увиденным и до сих пор находящийся в плену мистических представлений, опасливо спросил:

— Сеньор Фарина, а что, если покойник снова решит им воспользоваться?..

— Нет, это исключено, — твёрдо ответил Фарина. – Он упокоился с миром. И мы обрели покой.

— Ну хорошо, будь по— вашему, — вздохнул Омеру и обратился к писарю: — Лула, принеси винчестер, я должен вернуть его сеньору Фарине.

Лула застыл на месте, в испуге выкатив глаза и раскрыв рот.

— Ты меня слышишь? Немедленно принеси ружьё! — повторил Омеру.

— Мне страшно даже прикоснуться к нему! — выдавил из себя несчастный Лула.

— Выполняй приказ! — рявкнул на него Омеру.

— Слушаюсь! — взял под козырёк Лула.

На негнущихся ногах он отправился в другую комнату за ружьём, а Омеру тем временем сказал Фарине:

— Всё правильно. Будет гораздо лучше, если я избавлюсь от этого проклятого оружия. Мне и самому было бы страшновато к нему прикасаться. А вы — смелый человек, сеньор Фарина!

— Нет, смелый человек — это вы, сеньор Омеру, — совершенно искренне сказал Фарина. — Далеко не всякий на вашем месте отважился бы взять на себя такую ответственность и принять такое нестандартное решение в деле Маурисиу. Я хотел бы стать вашим другом, сеньор Омеру.

Польщённый его похвалой комиссар улыбнулся и ответил так же искренне:

— А я был бы рад стать вашим другом, сеньор Фарина.

О том, что Фарина окончательно уладил с комиссаром дело Маурисиу, Беатриса узнала от Марселло и с радостью сообщила эту новость матери.

Франсиска растрогалась и даже прослезилась.

— Фарина — это наш добрый гений, — сказала она. — Без него мы бы не сумели спасти Маурисиу.

— Да, сеньор Фарина — необыкновенный человек! — подхватила Беатриса. — Он не просто делает добрые дела, но всегда доводит их до полного завершения. Я слышала, он хорошо заплатил нашему падре, чтобы тот в течение года поминал покойного Луиджи во всех молитвах и мессах.

— А меня восхищает в нём отсутствие злопамятности, — сказала Франсиска, продолжая перечислять достоинства Фарины. — После всего, что ему пришлось пережить по вине Маурисиу, Фарина не озлобился и не стал мстить ему, а наоборот — приложил невероятные усилия для того, чтобы вытащить моего сына из беды.

— Наверное, он тебя очень любит, мама, — заметила Беатриса.

— Я тоже его люблю, — призналась Франсиска.

— Тогда почему бы тебе не выйти за него замуж?

— А он не захочет на мне жениться, — горестно вздохнула Франсиска. — Однажды он признался, что всегда бежал от венца, как чёрт от ладана.

Беатриса, озорно усмехнувшись, вдруг предложила матери:

— А ты попробуй проверить, так ли это на самом деле!

Франсиска не поняла её:

— Как это? Что я должна сделать?

— Предложи ему вернуться в наш дом, но уже в качестве твоего законного мужа.

— Ты шутишь? — замахала на неё руками Франсиска. — Во— первых, это неприлично для женщины, а во— вторых, Маурисиу всегда был против моего брака с Фариной.

— Это было давно, — возразила Беатриса. — А теперь он сам этого хочет.

— Кто? Маурисиу?!

— Да, он мне так сказал.

Между тем Маурисиу сказал это не только Беатрисе, но и Фариие, когда просил у него прощения.

— Я никогда не забуду того добра, которое вы для меня сделали, — говорил он. — Я, конечно, был не в себе, но всё равно поступил по отношению к вам подло и жестоко, а вы при этом относились ко мне, как отец к сыну.

— Ладно, не будем ворошить прошлое....

— Нет, сеньор Фарина, я не хочу забывать добро и быть неблагодарным. Очень прошу нас: переезжайте к нам и живите с моей матерью.

— Ты, в самом деле, этого хочешь? — не поверил ему Фарина.

— Да, твёрдо ответил Маурисиу. — Мне кажется, вы и сами этого хотите. Разве не так? Мы можем стать одной семьёй!

— Но сначала я должен поговорить с твоей матерью... — растерянно произнёс Фарина. — Неизвестно, захочет ли она...

— Мне почему— то кажется, что захочет, — добродушно усмехнулся Маурисиу.

Прошло ещё несколько дней, прежде чем Фарина отважился на решающее объяснение с Франсиской. После того, как она фактически изгнала Фарину из своего дома, он там появлялся всего два раза, и то, по необходимости: шло следствие, и нужно было выручать Маурисиу. Потом же, когда всё благополучно закончилось, Фарина видел Франсиску только на похоронах, но поехал оттуда не к ней, а домой, на фазенду Винченцо.

И вот он не без робости переступил порог её дома, надеясь на лучшее и приготовившись к худшему.

Франсиска встретила его приветливой улыбкой и снова стала благодарить за всё, что он сделал для Маурисиу.

— Я делал это не столько ради твоего сына, сколько ради тебя, — честно признался Фарина. — Ты мне очень дорога, Франсиска!.. Скажи, я могу собрать свои вещи и вернуться в твой дом? Ты не выгонишь меня снова?

— Можешь переезжать сюда хоть сегодня, — ответила она.

— Спасибо, я так и сделаю! — обрадовался Фарина, а Франсиска, следуя совету дочери, продолжила:

— Только учти, мои дети ставят одно условие.

— Какое? — насторожился Фарина.

Франсиска улыбнулась и затем произнесла торжественным тоном:

— Ты должен на мне жениться!

— Вот это да! — изумлённо воскликнул Фарина. — Ты предлагаешь мне руку и сердце?!

— Я знаю, это должен делать мужчина, — с некоторой грустью сказала Франсиска, — но так уж получилось, что я прошу тебя жениться на мне. Ты имеешь полное право отказать мне в этой просьбе.

— Ни за что на свете! — без промедления ответил Фарина. — Я мечтал об этом ещё с той поры, когда впервые увидел тебя!

В тот же вечер счастливая Франсиска поблагодарила дочь за ценный совет и в порыве откровения призналась ей смущённо:

— Я подозреваю, что у меня будет от него ребёнок...

Беатриса же, воспользовавшись благоприятной ситуацией, тоже открыла матери свою тайну:

— Мне кажется, я совершила ту же глупость, что и ты. По— моему, я беременна от Марселло.

— Пресвятая Дева! — невольно вырвалось у Франсиски. — Только этого нам не хватало!

— Ты что, огорчена? — изобразила удивление Беатриса. — Напрасно! Это будет даже забавно, если мы с тобой родим в один и тот же день. Тогда у нас будет вдвое меньше расходов, поскольку мы устроим общие крестины!

— Не шути серьёзными вещами! — одёрнула её Франсиска, но Беатрису уже понесло.

— Я вовсе не шучу, — сказала она. — Я совершенно серьёзно предлагаю устроить две свадьбы в один день — твою и мою. Это разумное решение, оно само напрашивается в нашем случае.

Франсиска не стала с ней спорить, только криво усмехнулась:

— Представляю эту свадьбу! Беременные мать и дочь в подвенечных платьях. Стыд то, какой!

— Если мы поторопимся, никто ничего не заметит, — приободрила её Беатриса.

— А поторопиться нам действительно придется, — сказала Франсиска. — Значит, и свадьбу, в самом деле, нужно делать одну на двоих.

— На четверых, — поправила её Беатриса. — Ты забыла про наших женихов.

Они действительно на какое— то время забыли про женихов, поглощённые своими женскими секретами и проблемами. А женихи между тем сидели за столом в доме Винченцо, пили вино и не предполагали, что их невесты уже всё за них решили.

Кроме женихов, то есть Фарины и Марселло, за столом также сидели Винченцо и Констанция. Все они дружно пили за расставание Фарины с вольной холостяцкой жизнью.

— Не могу поверить! Кобылка сама взнуздала наездника! — изумилась Констанция.

— Фарина, до той поры и сам подшучивавший над собой, тут вдруг сказал:

— Не шутите так, дона Констанция. Я люблю Франсиску. Она вдова и так же свободна, как я. А мне пора обзавестись семьёй.

— Чтобы кто— то ухаживал за вами в старости? — сочувственно произнесла Констанция, сменив шутливый тон на серьёзный.

— Хотя бы и так, — сказал Фарина, добавив: — Но вообще— то я хочу, чтобы жена родила мне сына, которому я смог бы оставить всё своё состояние.

Винченцо с сомнением покачал головой:

— Дружище Фарина, неужели ты думаешь, что твоя кобылка ещё способна произвести на свет жеребёнка?

Констанция с укором посмотрела на мужа, помня о том, как её недавно одёрнул Фарина, однако тот на сей раз поддержал шутку друга, ответив задорно:

— Да, способна — если рядом с ней будет жеребец, а не мерин!

— Ну, тогда давай выпьем, а то ты сейчас заржёшь! — сказал Винченцо, наливая ему в кружку вина.

Марселло сидел за столом, молча, не принимая участия в беседе. Он завидовал Фарине. Ему тоже хотелось жениться, но после нескольких осечек он уже боялся заговаривать об этом с Беатрисой. Хорошо, она сейчас хоть не гонит его от себя, и на том спасибо. Беатриса и прежде отказывалась выйти за него замуж, а теперь, когда у неё перед глазами есть печальный пример Катэрины и Маурисиу, тем более не согласится! Видимо, такая у него судьба: любить девушку, на которой он никогда не сможет жениться...

Наутро Фарина, собрав свои вещи, навсегда распрощался с домом Винченцо и поехал к Франсиске.

По дороге ему встретилась Беатриса, ехавшая на велосипеде к Марселло. Они поприветствовали друг друга взмахом руки и разъехались в разные стороны.

Беатриса с утра пораньше мчалась к Марселло, чтобы сообщить ему сразу две новости: о беременности и о свадьбе. В отличие от матери, сомневавшейся, захочет ли на ней жениться Фарина, Беатриса в своём возлюбленном не сомневалась. Конечно же, Марселло обрадуется! И предстоящей свадьбе, и будущему ребёнку.

Раскрасневшаяся от быстрой езды, она спрыгнула с велосипеда и, подбежав к Марселло, сразу всё выпалила:

— Я жду от тебя ребёнка, и мы поженимся!

— Это правда? Я буду отцом? — спросил он, ещё не веря своему счастью, а потом расцеловал Беатрису и заплясал от радости, крича во весь голос: — Я буду отцом!..

В дом Винченцо они вошли, держась за руки, и Марселло с ходу доложил:

— Мы с Беатрисой женимся.

Констанция, помня о том, что они уже не раз собирались жениться, а потом ссорились, проявила осторожность:

— А твоя мать знает об этом, Беатриса?

— Знает, она согласна! — хором ответили Марселло и Беатриса.

Винченцо тоже усмотрел тут некую скоропалительность и спросил:

— Вы это твёрдо решили? Ещё вчера Марселло сидел за столом, как в воду опущеный и, похоже, не помышлял о свадьбе. А что же изменилось сегодня?

— Многое изменилось, — сказал Марселло. — Сегодня ко мне приехала Беатриса, и мы решили пожениться.

— Вот так внезапно?

— Да, мы не можем тянуть со свадьбой, потому что... Потому что, у нас получилось то же, что и у Катэрины с Маурисиу! — объяснил Марселло.

Констанция схватилась за голову, Винченцо принялся ругать сына:

— Где были твои мозги, Марселло?! Разве ты не знал, что сначала надо жениться, а потом уже заводить ребёнка?

— Этого ребёнка нам Бог послал! — парировал Марселло.

— Вы делаете глупости, а вину сваливаете на Бога? — не удержалась от укора Констанция, и Марселло, защищаясь, выдал чужую тайну:

— Мама, такую же глупость сделали и дона Франсиска с сеньором Фариной!

— Марселло! — рассердилась Беатриса.

— Прости, любовь моя, у меня сорвалось с языка... — повинился он и тут же был прощён.

Винченцо изумлённо покачал головой:

— Ну и дела! Выходит, Фарина неспроста перед нами хорохорился.

— Он мог бы и прямо нам всё сказать, — обиделась Констанция. — Разве мы ему не друзья?

— А он этого и сам не знал, — вступилась за Фарину Беатриса. — Мама собирается сказать ему только сегодня.

— Боюсь, как бы его удар не хватил от такой радости, — сказал Винченцо. — Он хоть и доказал, что из него ещё труха не сыплется, но до молодого жеребчика ему очень далеко!

Франсиска не знала, как Фарина отнесётся к её беременности, поэтому долго ходила вокруг да около, прежде чем сообщить ему столь важную новость. Раскладывая по шкафам его вещи, сказала, что дети порадовались за неё и пожелали ей счастья.

— Они тебя очень уважают и считают, что ты можешь заменить им отца.

— Я постараюсь, — вяло ответил Фарина.

— Тебе придётся взять под свою отцовскую опеку ещё и Марселло, — продолжила Франсиска. — У них с Беатрисой любовь, и мы должны, как можно, быстрее сладить их свадьбу.

— Неужели? — оживился Фарина. — Представляю, как Марселло будет прыгать от счастья!

— Да, он давно об этом мечтал.

— А почему ты говоришь, что свадьбу надо устроить как можно быстрее?

— Потому что Беатриса беременна от Марселло.

— О, Мадонна! — воскликнул Фарина. — Ребята торопливые не по годам!

— Нашу свадьбу тоже надо устроить поскорее, — отважилась, наконец, сказать Франсиска. — Если ты, конечно, не передумал жениться.

— Я не передумал, но зачем надо спешить с нашей свадьбой? — удивился Фарина.

— А затем, что и мы с тобой тоже торопливые не по годам, — смущённо произнесла Франсиска.

Фарина изумлённо уставился на неё:

— Как это понимать?.. Ты хочешь сказать, что...

— Что я жду от тебя ребёнка, — продолжила за него Франсиска. — Мне не хотелось бы идти под венец с большим животом.

— Это невероятно! — воскликнул Фарина и, побледнев, стал жадно хватать ртом воздух.

Франсиска испугалась:

— Тебе плохо? Скажи же что— нибудь, не молчи!

Держась рукой за сердце, он с трудом вымолвил:

— Я счастлив!..

После этих слов у Франсиски тоже отлегло от сердца. А Фарина чуть позже, оправившись от шока, стал целовать её и благодарить:

— Ты волшебница! Ты способна творить чудеса! Я только мечтал о сыне, но боялся даже заговорить с тобой на эту тему, а ты сама всё устроила!..

Свадьбу они решили сыграть скромную, без лишнего шума. Беатриса и Марселло тоже против этого не возражали. Правда, Беатриса поставила матери одно условие:

— Пусть падре Роман заодно освятит и брак Жулии с Зангоном! Об этом просит бабушка Рита. Разве ты ей откажешь?

Франсиска не смогла отказать Беатрисе и Рите в их просьбе, только спросила:

— Я надеюсь, из нас троих, хотя бы, Жулия будет выходить замуж не беременной?

— Это исключено. Жулия ещё девственница, — ответила с улыбкой Беатриса.

На том они и порешили: пусть все три свадьбы состоятся в один день, и пусть этот день наступит как можно скорее!