По праву любви

Глава 31

Не выдав Марию Фарине, Самуэл действительно оказал ей неоценимую услугу, и она с тех пор стала считать его своим искренним другом. Ей теперь уже не казались навязчивыми его попытки поговорить с ней наедине при каждом удобном случае. Наоборот, Мария испытывала естественное желание хоть чем— то отблагодарить Самуэла. А у него, как ей казалось, была явная потребность в доброжелательном собеседнике, или, точнее, в терпеливом слушателе. Самуэлу надо было кому— то излить душу. Он признался ей, что всю жизнь, с раннего детства, был очень одинок, потому что рано лишился матери. Отец, овдовев, так больше и не женился, и, хотя он очень любил сына, Самуэлу всегда не хватало материнской ласки. Это была чистая правда, Самуэл тут не лукавил.

Мария глубоко сочувствовала Самуэлу. Она ведь тоже росла без матери, с овдовевшим отцом, поэтому ей были понятны горести Самуэла.

А тут ещё Жонатан на склоне лет вдруг вздумал жениться, чем нанёс болезненную травму одинокой душе Самуэла. И это тоже было правдой, Самуэл нисколько не преувеличивал своих страданий, когда жаловался Марии на отца.

— Я смог бы его понять, если бы он женился на хорошей порядочной женщине, — говорил с болью Самуэл. — Но он же привёл в дом алчную проститутку, которая по возрасту ему даже не в дочери годится, а во внучки!

Самуэл был не одинок в своём мнении. Эзекиел и Ципора, например, считали, что Жонатан попросту сошёл с ума, о чём прямо говорили ему в лицо.

Эту юную особу Жонатан и в самом деле, привёл домой из борделя, куда его заманил Фарина в один из своих приездов в Сан— Паулу. Став хозяином борделя, Фарина завёл там новые порядки. Теперь Малу специально ездила в порт и отбирала для своего заведения красивых девушек, прибывающих на кораблях из Европы. Потом в борделе по инициативе Фарины устраивались аукционы, на которые выставлялись наиболее красивые девушки, ещё не успевшие потерять невинность.

Именно на такой аукцион Фарина и пригласил Жонатана, где тот впервые увидел юную, умопомрачительной красоты девственницу, прибывшую сюда на поиски счастья из Италии. Жонатан выложил за неё ни много ни мало миллион, но заплатил он не за право первой ночи с этой красавицей, а за право взять её в жёны.

Девица одурела от возможности получать всё, что пожелает, и каждый день заставляла Жонатана покупать ей горы драгоценностей и шикарных туалетов.

Самуэл был в шоке.

— Неужели мой отец и правда сошёл с ума? — говорил он Марии. — Любой здравомыслящий человек сразу увидит, чего стоит эта девица и что у неё на уме. А мой бедный папа надеется, что она будет ухаживать за ним в старости! Это же безумие! Разве я не прав?

— Ваш отец влюбился, — отвечала Самуэлу Мария. — Вы не можете отказать ему в праве на любовь. Это не в вашей власти.

«Господи! Она и вправду святая!» — думал о Марии Самуэл, что, впрочем, не мешало ему целенаправленно подготавливать для неё западню в угоду Камилии.

Жонатан между тем стал готовиться к свадьбе, купил себе новый смокинг, но официально оформить брак не успел. Девица сочла, что и так уже получила от него достаточно, и сбежала из отеля, прихватив с собой не только подаренные ей драгоценности, но также и карманные часы своего жениха, и даже деньги из его бумажника.

Жонатан плакал как дитя:

— Неужели я так страшен? Неужели я так стар, что от меня нужно бежать? Что же мне делать?!

— Вызови полицию, — язвительно посоветовал ему Самуэл. — Подними шум на весь город. Уверяю тебя, народ получит большое удовольствие от такого скандала! Ты станешь героем дня, о тебе напишут все газеты!

Мария, присутствовавшая здесь же, пожалела Жонатана и нашла для него слова утешения:

— Простите, сеньор Жонатан, но вы совсем не стары. Просто эта девушка вам не подходит. Поверьте мне, вы ещё встретите достойную женщину, которая полюбит вас!

Самуэл вновь был потрясён добротой, великодушием и деликатностью Марии. Чем больше он общался с ней, тем меньше ему хотелось выполнять обещание, данное Камилии. Но та властно давила на него, а он по— прежнему испытывал к ней неутолимое влечение, ради удовлетворения которого готов был пойти на любую жертву.

Несколько раз он подвозил Марию домой на своей машине, как правило, в тех случаях, когда её дежурство в отеле заканчивалось поздно вечером, и Тони это откровенно бесило. А Марии даже нравилось, что он её ревнует. Это означало, что он любит её! В то же время она не уставала повторять, что Самуэл — надёжный друг, который выручил её в сложнейшей ситуации, поэтому ревность Тони беспочвенна и неуместна.

Для Тони, однако, такая аргументация звучала неубедительно.

Когда Катэрина передала Марии драгоценности Жустини, он сразу же сказал:

— Теперь ты, наконец, сможешь уйти из этого отеля!

Но Мария рассудила иначе. Несколькими днями раньше Мадалена, вернувшаяся из Италии, привезла ей письмо от бабушки, которую Мария уже считала умершей. Когда— то Дженаро специально искал бабушку Луизу в Чивите и не нашёл её, а Мадалене совершенно случайно повезло встретиться с ней, они разговорились, и таким образом Мария смогла получить то письмо. Луиза была уже очень старенькой, но не теряла надежды когда— нибудь встретиться с внучкой. Вот почему Мария и решила не бросать работу в отеле и не продавать пока драгоценности.

— Я хочу подкопить ещё немного денег и перевезти сюда бабушку, — сказала она Тони.

На это ему было нечем возразить, и Мария продолжила работать в отеле.

А Камилия между тем назначила Самуэлу жёсткие сроки, в которые он должен был, наконец, осуществить задуманную ею мистификацию.

И однажды вечером Самуэл позвал Марию в свой номер.

— Я случайно опрокинул чашку кофе прямо на постель. Будь добра, принеси мне чистые простыни.

— Но моё рабочее время уже кончилось, я тороплюсь домой, — сказала Мария. — Попросите другую горничную.

— Мне будет очень приятно, если это сделаешь ты, — проявил настойчивость Самуэл, и Мария уступила ему.

Она не могла знать, что её муж к тому времени уже получил от Камилии записку, в которой сообщалось о любовном свидании Марии в номере Самуэла. Едва прочитав записку, Тони сразу же помчался в отель, а портье, предупреждённый заранее, пропустил его и тотчас же позвонил Самуэлу.

Мария тем временем успела заменить простыни, а Самуэл, прикинувшись больным, попросил её заварить для него свежий чай. Пока она ходила на кухню, он разделся донага и нырнул под одеяло.

Ничего не подозревавшая Мария подала ему чай в постель, а он, услышав шаги за дверью, быстро поставил чашку на тумбочку и, силой повалив Марию на кровать, стал целовать её в губы, так что она не смогла даже закричать.

В этот момент Тони и ворвался в номер.

Скандал, разразившийся затем, протекал точно по сценарию Камилии. Тони не пожелал слушать никаких объяснений Марии. Обозвав её предательницей и шлюхой, он стремглав выбежал из отеля.

Когда же она попыталась объясниться с ним уже дома, заявил, что больше не станет с ней жить и отберёт у неё ребёнка. Затем на скорую руку собрал свои вещи и ушёл ночевать в приют к Мадалене.

Тони пытались вразумить все — начиная от Нины и кончая Жакобину. Им было не понятно, почему он не хочет поверить Марии, которая утверждала, что Самуэл специально подстроил всё это по наущению Камилии: ведь записку с указанием времени и места «свидания» Тони получил именно от неё, своей бывшей жены!

— Ты должен набить морду Самуэлу, а не унижать подозрениями Марию! — советовал Тони Маркус, который теперь особенно остро чувствовал свою вину, поскольку и сам был соучастником этого гнусного заговора.

Тони же твердил одно:

— Я не слепой. Я видел всё своими глазами! Самуэл и раньше оказывал Марии чрезмерные знаки внимания, а она потакала его ухаживаниям. Ей нет прощения!

Огорчённый Маркус потребовал от Самуэла, чтобы тот встретился с Тони и рассказал ему, как всё было на самом деле. Самуэлу было стыдно за свой гадкий поступок, но идти к Тони он отказался. Камилия избегала его, встретиться с ней после той курьёзной сцены в отеле он пока не смог, и всё же в нём ещё жила надежда на то, что Камилия сдержит слово и выйдет за него замуж. Маркус высказал ему всё, что думал по этому поводу:

— Зачем тебе Камилия? Женщина, способная на такую подлость, когда— нибудь точно так же поступит и с тобой, как с Марией. Ведь она же тебя не любит. Ей нужен только Тони, причём любой ценой! Но на подлости счастья не построишь... Ладно, ты поступай, как хочешь, а я больше не могу молчать и сам всё расскажу Тони.

Маркус полагал, что его покаянное признание произведёт сильное впечатление на Тони и он сразу же помчится просить прощения у Марии, однако этого не произошло.

— Не важно, с какой целью приставал к ней Самуэл, — сказал Тони. — Важно другое: Мария не устояла перед ним, поддалась на провокацию, а значит, изменила мне!

И всё же усилия Маркуса не пропали даром: Тони, наконец, усомнился в безгрешности Камилии. До сих пор он не отвечал на её записки, которые она посылала каждый день, приглашая его на свидания, а тут пришёл к ней без всякого приглашения и потребовал подтвердить или опровергнуть то, что ему стало известно от Маркуса.

Камилия, разумеется, назвала всё это грязной клеветой.

— Твой Маркус просто пытается выгородить Марию, — сказала она. — Ты подумай, разве я могла заставить твою нынешнюю жену целовать Самуэла?! Она целовалась с ним, потому что сама этого хотела! Тони, святых женщин не бывает. Есть только те, которые борются за свою любовь. Я — из их числа. Свою любовь к тебе я много раз доказывала. А вот Мария...

Тони не стал обсуждать с ней Марию. Он ушёл, сухо попрощавшись с Камилией, но её это не огорчило. Камилия теперь нисколько не сомневалась в том, что очень скоро Тони вернётся в этот дом навсегда, поскольку он поверил ей, а не Марии! Она так уверовала в свою победу, что сочла возможным поставить точку в партнёрских отношениях с Самуэлом. Когда он в очередной раз пришёл к ней на ткацкую фабрику, Камилия велела охраннику пропустить его.

— Свою часть договора я выполнил, — доложил ей Самуэл. — Теперь очередь за тобой. Когда мы поженимся?

Камилия цинично рассмеялась ему в лицо:

— Какой же ты наивный! Мог бы и сообразить, что я не для того старалась разлучить Тони с Марией, чтобы потом выйти замуж за тебя, Конопатый!

— Значит, ты не просто мстила?! Ты...

— Да, наконец, ты начал соображать, — вновь засмеялась Камилия. — Мне нужен Тони!

— Я придушу тебя! — пошёл на неё Самуэл, готовый осуществить свою угрозу.

Камилия позвала на помощь Онофри и попросила его:

— Выведите отсюда этого сеньора и больше никогда не впускайте его ко мне!

Потерпев сокрушительное фиаско, Самуэл, как ни странно, довольно легко пережил потерю Камилии и убивался лишь из— за того, что сломал жизнь Марии. Он так и сказал отцу:

— Какой же я подлец! Исковеркал жизнь лучшему человеку в мире! Мария действительно святая, а я причинил ей такую боль!

Набравшись мужества, он пошёл к Марии в пансион, поскольку она уволилась из отеля после того скандала. Мариуза не хотела впускать его, но Самуэл смог убедить её, что пришёл с важным сообщением, которое сможет помирить Тони и Марию.

Мариуза позвала Марию в гостиную, и Самуэл получил возможность покаяться. Он честно рассказал Марии, зачем устроил ту подлую мистификацию, и пообещал то же самое сообщить Тони.

— Это ничего не изменит, — обречённо махнула рукой Мария. — Я и сама обо всём догадалась, а потом Маркус подтвердил мою догадку. Но Тони меня даже не захотел выслушать, а Маркусу он не поверил...

— Мария, прости меня, если сможешь! — взмолился Самуэл. — Я сознавал, какое зло творю, но и сам не пони— мал, что уже тогда любил не Камилию, а тебя!

— Перестаньте! — воскликнула Мария. — Я вас прощаю, но не надо возвращаться к старому.

— Нет, Мария, сейчас я говорю искренне, — продолжил Самуэл. — Я восхищаюсь тобой! Если ты захочешь начать жизнь заново, то умоляю тебя, начни её вместе со мной! У меня есть деньги, мы сможем уехать отсюда, куда ты пожелаешь.

— Оставьте меня, я больше не хочу слушать! — сказала Мария и попыталась уйти из гостиной, но Самуэл ухватил её за руку, воскликнув:

— Мария, я люблю тебя!

И опять, как это было недавно в отеле, на пороге гостиной появился Тони.

Он, наконец, созрел для того, чтобы спокойно поговорить с Марией, и шёл сюда, вполне готовый к примирению, но услышал последнюю фразу Самуэла и, ослеплённый ревностью, не захотел разбираться в происходящем. Ему и так всё было ясно: Мария предательница, она продолжает встречаться с Самуэлом!

— Дрянь! Шлюха! — неистово закричал он, бросившись к Марии с кулаками. — Ты продалась ему, потому что он богатый! Я отберу у тебя сына! Он не должен жить рядом с распутной матерью!..

Самуэл заслонил собой Марию, не позволяя Тони ударить её, и тот невольно стал наносить удары сопернику. Самуэл вынужден был ответить ему тем же. Били они друг друга беспощадно, и только вмешательство Маркуса и Жакобину помогло остановить эту драку.

Самуэл поспешил уйти домой. Тони же рвался в детскую, намереваясь увести с собой Мартинью.

Жакобину пришлось напомнить Тони, что официально мальчик числится сыном покойного Мартино и, чтобы отобрать его у Марии, потребуется пройти через сложное судебное разбирательство.

А Маркус выразился проще: он обозвал Тони дураком, неспособным ценить женщину и дорожить любовью.

В отличие от Тони Маркус теперь в полной мере познал истинную значимость любви и всем сердцем рвался к своей ненаглядной Жустини. Выполнив поручение матери по устройству сестры в педагогическое училище, он без промедления отправился на фазенду, ещё не зная, что не найдёт там Жустини.

Едва сойдя с поезда, Маркус встретил Марселло и Зангона, приехавших на станцию в надежде отыскать какие— либо следы Беатрисы. Они рассказали ему о своём горе, и Маркус посоветовал им обратиться к телеграфисту:

— Если она приехала ночью, то неудивительно, что на станции её никто не заметил. А на телеграфе всегда сидит дежурный, он мог что— то видеть.

Получив благодарность за подсказку, Маркус поехал на фазенду, а Марселло и Зангон поспешили к телеграфисту, который и в самом деле вспомнил, что видел здесь какую— то девушку в ту ночь, когда была найдена убитая женщина.

— Такая худенькая, с короткой стрижкой... — вспомнил он, напрягая память. — Она ещё спросила у меня, не видел ли я тут какой— нибудь машины, которая могла бы отвезти её домой... А потом к ней подошёл мужчина, судя по всему, её знакомый, они о чём— то поговорили, и он настоял на том, чтобы девушка поехала с ним, на его машине.

— И как выглядел тот мужчина? — спросил Марселло, уже зная наперёд, что это был Фарина.

Телеграфист описал колоритную внешность Фарины и сказал, что неподалёку от станции видел машину комиссара Омеру, на которой, вероятнее всего, эти двое пассажиров и уехали домой.

После такого сообщения идти в местную полицию было не только бессмысленно, но и опасно. Везти папку с документами в окружную полицию Марселло тоже не решался, по— прежнему считая, что вначале нужно отыскать Беатрису. К счастью, Фарина отбыл в Сан— Паулу, и Марселло мог беспрепятственно поговорить с Франсиской. Рассказав ей всё, что ему было известно об исчезновении Беатрисы и о преступных действиях Фарины, он попросил у Франсиски ключ от подвала, в котором хранились сокровища:

— Мы обыскали всё вокруг и не были только в этом подвале. А оттуда иногда доносится странный шум.

Франсиска была в шоке от всего услышанного. До сих пор она пребывала в уверенности, что её дочь находится у свекрови на дальней фазенде, а тут, оказывается, произошло такое несчастье!.. Но даже сейчас, когда её сердце наполнилось тревогой о Беатрисе, Франсиска не могла поверить в то, что Фарина является жестоким и коварным преступником. Она стала защищать его:

— Это оговор! Кто— то нарочно пытается внести разлад в нашу семью! Сеньор Фарина не способен на такую жестокость!

— Ладно, с ним потом разберёмся, — сказал Марселло. — А сейчас давайте спустимся в подвал.

— Мы не сможем этого сделать, — ответила Франсиска. — Нам будет нечем открыть замок, потому что мой муж увёз ключ с собой.

— Значит, мы правы: он держит Беатрису в подвале! — заключила Жулия, а Марселло заявил:

— Я разнесу ко всем чертям и тот замок, и ту дверь!

— Нет, у тебя ничего не получится, — печально произнесла Франсиска. — Дверь кованая, тяжёлая, а замок с секретом...

— Дайте мне ружьё Маурисиу! — потребовал Марселло. — Я расстреляю этот проклятый замок из ружья!

— И убьёшь Беатрису?! Ты с ума сошёл? — воскликнула Жулия.

Франсиска же сказала, что ружьё Фарина тоже хранит в том самом подвале.

— И всё— таки я должен попробовать, — стоял на своём Марселло. — Другого пути у меня нет. Беатриса может умереть там от холода и голода.

Поскольку на фазенде Франсиски другого оружия не было, то Марселло поехал за ним к отцу. А там его ждало хоть и печальное, но всё же обнадёживающее известие.

— Возможно, Зекинью набрёл на след Беатрисы, — сообщила брату Катэрина. — Мы как раз сейчас обсуждаем, что нам делать.

— Мы ещё ни в чём не уверены, — добавил Маурисиу. — Просто Зекинью слышал слабый женский голос из колодца...

— Из какого колодца?! Где моя Беатриса? Вы можете сказать толком? — вышел из себя Марселло, нервы которого и без того были натянуты как струны, готовые в любой момент лопнуть.

Ему рассказали всё по порядку.

В новом жилище Винченцо тоже никому не было покоя. Все тревожились за Беатрису, а кроме того, тут возникали постоянные трения между Зекинью и Маурисиу, волей судьбы оказавшимися с Катэриной под одной крышей и не имевшими возможности покинуть этот дом.

Зекинью по— прежнему вымаливал прощение у Катэрины, а она не подпускала его к себе, зато с Маурисиу всегда беседовала доброжелательно и ласково. Он был ещё слаб после психиатрической больницы, и Катэрина его искренне жалела. А Зекинью всякий раз приходил в ярость, когда ему случалось видеть, как Катэрина и Маурисиу вдвоём хлопочут над маленьким Винченцо, или — опять же вдвоём — читают вслух книгу, или... сидя бок о бок на скамейке, усердно и сосредоточенно перебирают фасоль.

Почему— то эта фасоль вызвала у Зекинью наибольший приступ ревности. Сидят, видите ли, как голубки, как добропорядочные супруги, прожившие вместе сто лет, и дружненько так, по— семейному, выполняют обыденную домашнюю работу! А он, несчастный Зекинью, должен всё это сносить молча? Нет, он не позволит Катэрине над собой измываться! У него тоже есть на неё права и тоже есть гордость!

— Мне это надоело, Катэрина! — ударил он кулаком по столу. — Ты сама когда— то убежала от него со мной, а теперь опять водишь с ним шашни?!

Катэрина тут же припомнила ему свадьбу с Эулалией, между ними разгорелся скандал, они едва не подрались, а Маурисиу пришлось оправдываться:

— Я не хотел причинять тебе неприятности, Катэрина. Ты прости меня, пожалуйста.

— Тебе не в чем извиняться, — ответила она Маурисиу. — Ты не мешаешь мне, а, наоборот, помогаешь понять, что Зекинью меня не стоит!

После такого выпада с её стороны Зекинью и пошёл из дома куда глаза глядят. Переночевал он в каком— то сарае, а затем, решив навестить Загона и Форро, пошёл уже целенаправленно к фазенде Франсиски, стараясь передвигаться в зарослях кустарников, чтобы никто из посторонних не смог его там увидеть.

— Вот так я и набрёл на этот заброшенный колодец и услышал голос из— под земли, — закончил свой рассказ Зекинью. — Мне стало страшно. Я оттуда убежал.

— Почему же ты пришёл сюда, а не ко мне? — сердито спросил Марселло. — Я бы сразу полез в тот колодец!

— Туда не так просто залезть, там вход завален камнями, — пояснил Зекинью. — А к Зангону я не пошёл, потому что увидел на дороге сеньора Фарину. Он ехал куда— то на своей машине.

— Значит, он уже вернулся из Сан— Паулу! — огорчился Марселло. — Но мы всё равно должны действовать. Я приехал сюда за ружьём, хотел расшибить тот замок в подвале, но теперь Фарина сам отдаст мне ключ. Под угрозой смерти!

Винченцо дал ему ружьё, но посоветовал не прибегать к крайним мерам, а попытаться вначале раскопать тот колодец.

— Я думаю, что между тем колодцем и подвалом есть подземный ход, — сказал он. — Мне доводилось слышать про такие подземные ходы в старых хозяйских усадьбах.

— Зекинью, веди меня к этому колодцу! — тотчас же вскочил с места Марселло, но Винченцо опять остудил его пыл:

— Наберись терпения! Мы должны дождаться темноты. Если этот колодец находится вблизи дороги, то нас может увидеть Фарина или кто— нибудь другой, кто расскажет ему про странные раскопки. И тогда он успеет спрятать Беатрису в другом месте.

— Этот гад способен и на худшее! — скрипнул зубами Маурисиу. — Я тоже пойду с вами. Больше не могу здесь отсиживаться!

Фарина вернулся из Сан— Паулу раньше намеченного срока только потому, что узнал об аресте Рамиру и других влиятельных лиц, на чьё покровительство он рассчитывал. В сложившейся ситуации ему пришлось поспешить обратно на фазенду, чтобы отсидеться там и тоже не попасть в поле зрения полиции.

Но дома его ждал неприятный сюрприз: едва он ступил на порог, как Франсиска потребовала у него ключ от подвала.

— Зачем он тебе понадобился? Мне странно это слышать от тебя. Вот как ты встречаешь своего мужа! — попытался заговорить ей зубы Фарина, однако Франсиска стояла на своём:

— Дай мне ключ. Я хочу посмотреть, что там ещё осталось от моего наследства. Ты несколько раз спускался туда по ночам, брал оттуда драгоценности, не советуясь ни со мной, ни с детьми...

— Ты что, не доверяешь мне?! — изобразил смертельную обиду Фарина. — Я день и ночь пекусь о нашем благосостоянии, а тебе вздумалось оскорблять меня недоверием? Да ты просто больна, Франсиска! Ты наверняка сегодня ещё не принимала лекарство. Ну— ка быстро прими таблетку!

— Я не стану её глотать, — упёрлась Франсиска. — Дай мне ключ! Я посмотрю, что там делается внизу!

Последней фразой она невольно выдала свои истинные намерения, и Фарина понял, что он близок к разоблачению.

— Нет, ключ я тебе не дам, — сказал он твёрдо. — Ты сейчас больна, рассеянна и вполне можешь потерять его. Тебе нужно лечиться. Выпей сразу две таблетки, а потом мы поговорим спокойно.

И он силой заставил Франсиску проглотить две таблетки снотворного. А затем, когда она уснула, поехал к комиссару Омеру и, блефуя, сообщил ему радостную новость:

— Назначение о вашем переводе в Сан— Паулу уже подписано! Я сам видел этот документ. А вы получите его по официальным каналам, вероятно, завтра.

Приняв это известие за чистую монету, Омеру горячо поблагодарил своего благодетеля, а тот перешёл к главному, ради чего сюда и приехал:

— Я нуждаюсь в вашей помощи, комиссар. Сегодня Марселло, Зангон и Форро пытались меня убить. Я чудом спасся. Вы должны немедленно арестовать эту троицу! Они устроили побег Маурисиу, прячут его где— то, да ещё и мне угрожают!

Омеру, однако, не стал торопиться.

— Я приеду к вам завтра с утра и во всём разберусь, — пообещал он. — А сегодня у меня ещё много другой работы.

Фарина приехал домой и, дождавшись ночи, спустился в подвал. Но Беатрисы там не нашёл! И не увидел узкого лаза, сквозь который отчаявшаяся Беатриса попыталась выбраться наружу, однако силы оставили её на полпути к тому люку, который Зекинью принял за колодец.

Фарина же подумал, что Беатрису кто— то вывел из подвала, воспользовавшись запасным ключом, о котором ему, Фарине, было неизвестно. Схватив ружьё Маурисиу, он помчался в домик Риты, но никого там не обнаружил.

— Куда же они все подевались? Ночью! Даже проклятая старуха исчезла! Сволочи! Они всей компанией отправились в полицию, но я их догоню, — неистовствовал Фарина, размахивая ружьём. — Догоню и всех положу на месте! А потом вернусь за сокровищами и до утра ещё успею скрыться в таком месте, где никто меня не найдёт!

Он быстро сел в машину и помчался по дороге, ведущей к полицейскому участку, но никого не настиг и не увидел света в здании полиции. Несколько часов он искал беглецов, колеся по окрестностям, пока не понял, что пора возвращаться за сокровищами.

А тем временем мужчины уже извлекли Беатрису из туннеля и принесли её в домик Риты, где она вскоре пришла в сознание.

Находясь там, у входа в туннель, они видели, как мимо них промчался на автомобиле Фарина, и подумали, что он решил сбежать, не обнаружив в подвале Беатрисы. Поэтому и вернулись в дом Риты, не опасаясь преследования Фарины.

А он, приехав за сокровищами, увидел, наконец, тех, кого искал полночи, и ворвался в домик старухи, держа ружьё на изготовку.

Застигнутые врасплох, все замерли, и лишь Зангон успел схватить ружьё Винченцо и тоже взял под прицел Фарину. А тот, мгновенно сориентировавшись, встал за спину Жулии, притянул её к себе и направил ствол ружья теперь уже на неё.

— Стоит тебе только пошевелиться, и я выстрелю в неё! — пригрозил он Зангону и тут же стал отдавать при— казы остальным: — Маурисиу, Форро, возьмите у меня в кармане ключ от подвала, сложите в мешок всё, что осталось от сокровищ, и несите его сюда. Только не вздумайте меня обмануть! Иначе я сначала прикончу Жулию, а потом Беатрису!

Маурисиу и Форро были вынуждены повиноваться. А Фарина потребовал у оставшихся папку с документами и получил её.

— Теперь отпустите Жулию, — сказал ему Зангон. — А меня можете взять в заложники.

— Нет, я предпочитаю Жулию, — самодовольно засмеялся Фарина. — Она поедет со мной и родит мне сына, а то Франсиска смогла родить только дочку!

В этот момент он услышал у себя за спиной неистовый возглас Франсиски:

— Зангон, стреляй! Что же ты медлишь?

Ошеломлённый Фарина невольно обернулся на звук её голоса, воскликнув:

— Ты же должна была спать!..

Зангон, воспользовавшись этой заминкой, тотчас же произвёл прицельный выстрел.

Фарина упал замертво.

А Франсиска бросилась к Беатрисе с отчаянным возгласом: «Доченька, прости меня!»

Лишь спустя несколько дней она рассказала, как ей удалось обмануть Фарину:

— Он заставил меня проглотить две таблетки снотворного, и я сделала вид, будто сразу же уснула. А когда он уехал, я вызвала у себя рвоту и пошла в домик Риты, но там никого не было. Мне оставалось только ждать вашего возвращения, и я дождалась...