По воле ведьмы

Глава 14

Сторм никак не ожидала, что понадобится столько времени. Пришлось отвечать на вопросы женщин, которые приветствовали ее появление криками и аплодисментами, и навешать им тонны лапши на уши, объясняя, почему Эйден прикован наручниками к кровати. Имени она, разумеется, не называла. Да и не нужно было. Женщины уже дали ему прозвище за впечатляющий внешний вид и серебристо-серые боксеры — единственное, во что он был одет благодаря Сторм.

К моменту ее возвращения Эйден уснул, и она провела за рулем около часа. Было уже около трех ночи. Сторм с трудом разбирала дорогу. Казалось, они в пути уже целую вечность, но на самом деле прошло всего несколько часов. До сих пор не встретилось ни одного лагеря для автотуристов, зато Сторм заметила огромное поле, которое так и манило смутными воспоминаниями о счастливом детстве и заботливых родителях.

Съехав с дороги, она завела автобус прямо на поле, выбрала место для остановки, закрыла все замки и опустила жалюзи, в том числе и на ветровом стекле.

В спальне она разделась и бросила «веселую вдову» на стул. Послышалось раздраженное мяуканье Колдуна, Сторм смахнула белье с его головы и завернулась в одеяло.

В темноте ей показалось, что горящие глаза Эйдена смотрят прямо на нее так, будто он хотел заглянуть в глубину ее души и узнать все хранившиеся там тайны. Однако выворачивать перед ним душу Сторм не собиралась.

— Ага, — по привычке попыталась защититься она, — за годы у меня накопились тонны секретов, но я их так глубоко затолкала, что даже сама не разгляжу.

Эйден едва заметно кивнул, как будто понял заковыристый ход ее мыслей. Возможно, у них было намного больше общего, чем они оба думали.

— Может, ты просто отказываешься их увидеть, — проговорил он. — Сколько же тайн ты хранишь?

Сторм задумалась над ответом, а потом заговорила:

— Представь, что я луковица. Слой за слоем снимая с меня шелуху, ты плачешь. И если не остановишься, то можешь ослепнуть от слез. Нож, которым ты меня чистишь, соскользнет, ты глубоко порежешься и истечешь кровью до смерти. Считай это предупреждением, Макклауд. Я тебе точно не подхожу. Я всю кровь тебе выпью.

— По-моему, это мы уже выяснили. — Эйден тряхнул руками в наручниках, чтобы продемонстрировать, что он имеет в виду. — Хреново у тебя с чувствами, Сторм Картрайт. Я знаю, что ты делаешь. Ты прячешься за образом готки-бунтарки, чтобы распугать тех, кто может вызвать в тебе хоть какие-то эмоции.

— Даже не пытайся залезть ко мне в душу! — повысила голос Сторм, испугавшись его проницательности. — Там темно, хоть глаз выколи. Думаю, ты такой умный, потому что тебе кое-что известно о том, как прятаться. Так пусть же тот, кто всюду таскает на себе защитную раковину, первым вывернет наизнанку свою душу.

— Меняешь тему, Сторм. Ты плохо реагируешь на чувства, потому что не знаешь как. Неужели никто и никогда не заставлял тебя хоть что-нибудь почувствовать?

— Имела я тебя, Эйден Макклауд.

— До смерти хочу, чтоб так и было. А подходящий момент, кажется, упущен.

— У меня голова раскалывается, — сказала Сторм, и это было чистой правдой.

— А у меня мочевой пузырь вот-вот лопнет.

Она не сомневалась, что дела именно так и обстоят.

— Мне тоже надо сходить. Подожди. Я скоро.

— Можно подумать, у меня есть выбор, — проворчал Эйден и крикнул ей вслед: — А знаешь, ты особенная.

Сторм ухмыльнулась. Что, черт возьми, с ним такое? Но вслух ответила:

— Ага, конечно.

— Я буду повторять это до тех пор, пока ты мне не поверишь.

— Скорее рак на горе свистнет, Макклауд.

— Как ни старайся, ты меня не отпугнешь.

— Неужели мало наручников и похищения? — вернувшись в спальню, спросила Сторм. — Раз так, ты, наверное, думаешь, что тебя действительно ничего не напугает. Я бы на твоем месте на это не рассчитывала. — Она подняла руку, в которой оказалась пустая мерная чашка. — Валяй.

Эйден приподнял голову:

— На кой эта штука?

— Целься и писай. Для мужика это не проблема.

— У меня плохо получается писать при свидетелях.

— Только не говори, что ты из этих. Я-то думала, тебе ничего не стоит поссать на обочине дороги без кустов и деревьев.

— Ладно, скажу по-другому: у меня плохо получается писать, когда сексапильная девица держит емкость, в которую мне надо попасть.

— И твой шланг. По-моему, мне придется держать и его.

— Обалдеть. — Эйден не собирался оставаться в долгу. — Интересно, сколько тебе светит за нападение и похищение? Благодаря тому, что тебе захотелось кофе, теперь у меня есть куча свидетелей и фотографий.

— Ты посмотри, какой обидчивый, раздери тебя дракон!

Сторм освободила ноги Эйдена и одно запястье, однако вторую его руку пристегнула к своей.

— Какого хрена? — спросил он, поднимаясь. — О, как приятно потянуться! Со мной ты туда не пойдешь.

— Я не буду смотреть. Встанем спиной к спине.

— Сейчас прокатит, но утром такой номер не пройдет.

— Ага, ага.

Сторм надеялась, что к тому времени Эйден сам захочет, чтобы она была рядом, и не сбежит, когда она его отпустит. А для этого ей нужны были гарантии. Например, секс. Обалденный, фантастический секс.

Стоя в ванной спиной к спине с Эйденом, она думала о том, что в жизни еще не попадала в такую идиотскую ситуацию. Она тихонько засмеялась, однако хихиканье, похоже, имело странный эффект на звук льющейся воды. Производимый Эйденом поток прекратился.

— Вот видишь, что ты наделала? — проговорил он. — Напугала большого чувака, и он не доделал то, зачем мы сюда пришли. Теперь придется ждать, когда он выйдет из укрытия. Что смешного, кстати?

— Вспомнила женщин у кофейни. Одна из них хотела снять тебя на часок. А вообще они дали тебе прозвище — Серебряный Лис.

— Шикарно. И почему?

— Увидели твои серебристые трусы. С чего-то им показалось, что ты похож на лису. Лично мне так не кажется. Они задавали о тебе вопросы.

— Ты же на них не отвечала?

— Не парься. Наши имена я не называла. Навешала им лапши на уши, что плачу тебе, чтобы ты был моим секс-рабом в этом путешествии.

— Сторм!

— Ты никогда не пописаешь, если не успокоишься.

Глубоко вздохнув, Эйден в мельчайших и скучных подробностях рассказал ей, как проводится реставрация крупных произведений искусства, явно не заботясь о том, что она уже видела, как он восстанавливал в замке фреску во всю стену.

— Отличная лекция, — похвалила Сторм, когда он закончил. — Но, пардон, к чему?

— Чтобы не думать о том, что ты липнешь к моей заднице. Или чтобы не думать о твоей заднице. Как бы там ни было, мне лучше о тебе сейчас не думать. Мы с большим чуваком и за год не закончим, если будем думать о том, что ты голая.

— Я не голая. Я завернута в одеяло. Почти вся.

— Ага, а я одет — почти весь.

Вернувшись с Эйденом в спальню, Сторм попыталась снова приковать его к кровати. С первой рукой было относительно легко, потому что она была пристегнута к руке Сторм. Но ловить его ноги было сродни охоты голыми руками на смазанную жиром свинью. И почему-то Сторм испытывала гораздо меньше удовольствия от этого занятия, чем Эйден.

Наконец ноги оказались в плену. В результате Сторм, абсолютно голая, лежала на Эйдене. Все бы ничего, если бы не один нюанс: она лежала головой к его ногам, а он… Ну, в общем, поза была как раз такой, чтобы отвлечь Эйдена и облегчить задачу Сторм. Оставалась свободной вторая рука. Однако Сторм так даже нравилось. Эйден смог обнять ее, когда она прижалась к нему и укрыла их обоих одеялом.

— И все? — спросил он. — Одна рука — это все, что ты мне оставишь?

— Именно. Мне надо хоть немного поспать.

— Хреново. Мне бы хотелось обнимать тебя во сне обеими руками.

— Объятиями дело не кончится.

— Я могу себя контролировать, — посерьезнел Эйден. — Я не животное.

— Ты даже чересчур себя контролируешь. — Сторм повернулась к нему лицом и добавила: — Я — животное. — Для полноты картины она порычала, как голодная тигрица. — Тебе опасно быть рядом со мной. Поэтому ты в заключении с целью защиты[21].