По воле ведьмы

Глава 33

В автодом Сторм вошла первой и тут же получила удар в грудь — Колдун мячиком метнулся к ней.

— Ты скучал без нас, малыш? — Похоже, котенок сумел как-то разделить с ней печаль, и она немного успокоилась. — Ну надо же, миска пустая. Бедный малыш. А ведь вчера, перед тем как уйти, я насыпала корма с горой.

— Значит, он точно не голодал. Потому что я заходил вчера и наполнил миску снова перед походом по магазинам.

— Тогда ты мог взять одежду для нас здесь, зачем было покупать?

— Хотел поднять тебе настроение, — пожал плечами Эйден. — Да и интимных игрушек тут не было.

Прижав Колдуна к шее, Сторм немного сникла:

— Похоже, мне опять надо пройтись по магазинам.

— Ты действительно измотана. — Эйден подтолкнул ее к дивану и сел рядом. — Все из-за матери, которая регулярно сбрасывает кожу?

— Из-за сестры, которая страдает. Вот погоди, я расскажу все Хармони и Дестини. Хотя и не хотелось бы. Мы столько раз мечтали о том, как найдем мать! Годами сочиняли истории об обманутой принцессе, которая где-то там грустит, одинокая, и тоскует по своим деткам. Дурехи. Но мне нужно все им рассказать, потому что Пеппер заслуживает нормальную семью.

— Куда теперь? — поинтересовался Эйден, заняв пассажирское место.

— Тебе не надо ради меня строить из себя неунывающего оптимиста. Со мной все путем. Можешь сесть за руль.

Эйден пересел.

— Значит, поведу я. Одно это доказывает, что с тобой не все путем. Ты все еще хочешь, чтобы я следовал за звуками у тебя в голове?

— Звуков больше нет. Мне жаль, что я не могу слышать плач твоего ребенка, но все, о чем я в состоянии думать, — это Пеппер. И слышу я только тишину. Тяжелую тишину.

— Может, у меня все-таки нет никакого ребенка? — весело спросил Эйден. — Послушай, даже если начну рассказывать тебе, как мне жаль и как я тебе сочувствую, это не поможет нам найти моего призрачного ребенка. — Он взял Сторм за руку и сжал ее ладонь. Она оценила его жест. — Не то чтобы я поверил в его существование, но после двух спасенных тобой детей начинаю задумываться. Но до того, как мы сюда приехали, ты слышала сразу нескольких детей, а теперь все? Пусто?

— Может быть, некоторые из голосов были нашим эхом — моим и сестер, когда мы сами еще были детьми.

— Один из голосов мог быть эхом твоего ребенка, — добавил Эйден. — Возможно, на каком-то психологическом уровне ты пытаешься найти ребенка, которого потеряла?

— Поверить не могу, что нашла мать… мать Пеппер, — проговорила Сторм, не обращая внимания на его попытки прикинуться психоаналитиком-любителем.

— Одним из плачущих детей могла быть Пеппер, — предположил он.

— Могла быть, — сказала Сторм, — но Пеппер не нуждается в спасении. Она сама о себе может позаботиться, плюс у нее за плечами богатый папочка.

— Тебе надо найти в себе силы и позаботиться о себе, когда дело касается Марвеланны. Скорее всего у Пеппер навыки выживания рядом с такой матерью появились еще в колыбели. Мне почему-то кажется, со своим отцом она ни разу не встречалась. А ты что думаешь? Ну какой отец заплатит за два удаления гланд, не задавая никаких вопросов?

— Такой, у которого секретарша подписывает все чеки. Так я думаю. — Сторм поглядела на Эйдена сквозь темные очки. Какой-то вопрос повис в воздухе, но она вдруг словно потеряла мысль и тряхнула головой. — Неа, будь Пеппер в беде, я бы почувствовала. Это же я, помнишь? А я чувствую настоящее.

— Экстрасенса можно заблокировать? — спросил Эйден.

— По идее, да.

— Может это случиться из-за, скажем, стресса после встречи с исчадием ада, которое окажется твоей матерью?

Сторм пожала плечами.

Эйден завел двигатель.

— Хочешь вернуться в лагерь, где начала слышать нескольких детей сразу?

— Ага, давай. Эй, куда тебя несет? — спросила она, когда Эйден свернул не в ту сторону.

— Хочу покружить по городу — вдруг Пеппер попадет на твой радар, и ты снова услышишь голоса. Не забудь сказать мне, если услышишь ребенка в беде.

— Тебе-то что?

— Мне кажется, — ответил Эйден, — что Пеппер слишком… закалена жизнью, чтобы плакать. А если так, то ты можешь и не услышать ее зов о помощи.

— Если ей вообще нужна помощь, — поправила Сторм.

— Разумеется, — согласился он. — Дети в беде — твоя территория. Не моя.

— Посмотри-ка! — воскликнула она и наклонилась вперед настолько, насколько позволял ремень безопасности. — Вот и рыжая непоседа. Да она же школу прогуливает! Ну вот, заметила и бежит по ступенькам. — Они оба видели, как девчонка скрылась в здании. — Попомни мои слова — она из тех, кто выживет даже в ядерную войну. Все с ней в порядке. К тому же, пока она здесь, ее отец всегда знает, где ее найти.

— Ну да, — сказал Эйден, — если ему есть до нее хоть какое-то дело.

Сторм повернулась к нему вместе со своим сиденьем:

— Помягчел, Макклауд?

— Зафиксируй кресло как положено, — произнес он. — И если я вижу бедных и несчастных детей на каждом углу, это твоя вина. Ты же меня позвала в это бредовое путешествие.

— Я тебя не звала. Похитила и заставила пуститься в это необходимое путешествие. Называй вещи своими именами.

— Ну как? Никаких голосов? — спросил Эйден, выезжая наконец-то из города на шоссе.

Да что с ним такое? Сначала его бесит, что она слышит плач детей, а теперь сам пытается заставить ее хоть что-то услышать.

— Никаких, — ответила Сторм. Разочарована она была не меньше его. А это значило, что он в каком-то смысле начинает в нее верить. Круто. Даже смахивает на комплимент. — Может, я слышала ребенка рядом с тобой только для того, чтобы ты оказался рядом со мной, когда я нашла мать. Я искренне рада, что ты был рядом.

— И когда встретила Пеппер.

— Ага. Спасибо. — Сторм улыбнулась. — Как думаешь, сколько ей?

— Восемь или девять.

— Да ладно! Ты слышал, как она говорит?

— А ты посмотри, кто ее воспитывает.

— Только ради денег, не иначе. — Сторм сжала руку в кулак и вздохнула. — Даже не знаю, кому из нас повезло больше.

— Сторм, — вдруг сказал Эйден, — а ты не думаешь, что Марвеланна жесткая, как и ты, потому что тоже скрывает свою боль?

— Даже не пытайся. Не желаю испытывать жалость к этой женщине. И что значит жесткая, как и я?

— Вики рассказала мне, какой ты была непреклонной готкой-бунтаркой, когда впервые вторглась в ее дом. И я видел тебя совершенно дикую время от времени, когда ты боролась с призраком в замке. Ты можешь быть жесткой, Картрайт. Резкой, колючей, наглой, самоуверенной, грубой…

— Я поняла, черт возьми, что ты имеешь в виду. Я не похожа на мать Пеппер. Конец дискуссии. Ты домой не хочешь?

— То есть в Салем?

— То есть в Салем, — повторила Сторм, щелкнув пальцами. — Ничего на свете ты домом назвать не можешь?

— Ничего не могу поделать.

— Ты даже трейлер называешь автодом или автобус.

— Потому что так он называется в рекламном буклете. Сама посмотри — это классный автобус, но это автобус. Хотя разработки Моргана и сделали его еще круче, чем он был с самого начала.

Сторм знала, что Эйден опять пытается закрыться в себе. Но теперь подозревала, что дело вовсе не в попытках избежать ответственности. Если перефразировать его же слова, он прятал в себе мальчишку, который прижимается носом к окну, наблюдая за чьей-то семьей на улице, и который знает, что ему никогда не стать ее частью. Вот почему у него нет настоящего дома. Вот почему он притворяется, что дом ему не нужен.

— А знаешь, что я думаю? — спросила она. — Я думаю, ты так сильно мечтаешь о доме, что во всех твоих путешествиях «дом» — просто не нанесенный на карту пункт назначения. Ты никогда не знаешь наверняка, куда направляешься, но в глубине души, где-то очень-очень глубоко, уверен, что рано или поздно, если будешь достаточно долго и упорно искать, найдешь то самое место, которое будет в тебе нуждаться.

— И это мне говорит человек с комплексом спасителя.

— С каким еще комплексом?

— Ты мечешься в попытках спасти детей, потому что сама нуждалась в спасении, потому что была потеряна, потому что потеряла своего ребенка. Все это заставляет тебя чувствовать необходимость что-то сделать, что-то изменить во вселенной.

— До этой поездки я ни разу не спасла ни единого ребенка. Вот так вот.

— Ну, что-то ты точно ищешь, — не сдавался Эйден. — Может, себя? Или признания?

— Ничего из названного тобой. Спасибо, обойдусь.

— Тогда ты ищешь либо причину, по которой родилась, либо причину, по которой тебя бросили.