По воле ведьмы

Глава 20

Эйден выхватил газету из ее рук.

— О, дорогой, только посмотри, — прощебетала Сторм, пряча улыбку, — тут даже есть фото секс-раба. Вот он — распластался на кровати. Правда, фото слишком темное, чтобы сказать наверняка, кто он и есть ли на нем одежда. Какая жалость!

Она забрала газету назад, чтобы получше рассмотреть фотографию Эйдена.

— Давай посмотрим, что здесь пишут, дорогая, — ответил Эйден, снова выхватывая газету. — «Очевидцы утверждают, что видели мужчину, которого они прозвали Серебряный Лис, и разговаривали с женщиной, получившей прозвище Чудачка Снэпдрагон, которая держит упомянутого мужчину в наручниках. По словам этой нимфоманки, она щедро платит своему рабу, хорошо его кормит и следит, чтобы он был счастлив». Нимфоманка, значит? — брови Эйдена поползли вверх.

— Это все? — спросила Сторм у хозяина газеты.

— Нет. На пятой странице еще фотки.

Она с трудом сглотнула подступивший к горлу комок:

— Елки-палки…

— Ага, — Эйден нашел пятую страницу, — здесь фото той дамы. Снэпдрагон. О, похоже, ей дали прозвище из-за автобуса с изображением дракона. А она ничего. Но лицо прикрыто руками. Жаль. Впрочем, голые ноги от ушей и фрак на голое тело в… как там называется эта штука… — Он хлопнул Сторм газетой по руке. — Почему ты никогда не носишь ничего подобного?

Сторм подбоченилась:

— Почему я не нравлюсь тебе такой, какая есть? Мужчины!

— Хватит ныть. — Эйден заметил, что их информатор наблюдает за ними с понимающим видом, пожал плечами и повернулся к нему. — И почему все думают, что это тот же самый автобус?

— Переверните страницу, — отозвался парень. — Там суперская фотка. Автобус был припаркован аккурат под фонарем.

Эйден глубоко вздохнул, а сердце Сторм совершило почти удачную попытку выскочить из груди.

— Вы правы, — промямлил Эйден, — фото отличное.

Сторм пошла прочь, и он последовал за ней. Не успел парень крикнуть, чтобы отдали газету, как они скрылись за фургоном и пошли мимо припаркованных машин.

Эйден взял Сторм за руку, и они уселись на корточки за Хондой «Элемент».

— Чисто из принципа стоило бы надрать тебе задницу.

— А мне было смешно, — солгала она.

— У тебя нос растет[40], чудачка.

Зазвонил сотовый Эйдена.

— Черт, это Кинг, — сказал он. — Как думаешь, на островах получают газеты?

— Ответь. Я хочу поговорить с Хармони.

Приняв вызов, Эйден включил телефон на громкую связь. Однако в трубке слышался только смех Кинга.

— Привет, Серебряный Лис, — каким-то чудом Хармони удалось перекричать хохот. — Можно мне поговорить с сестрой?

— Я здесь, Харм.

— Вот, значит, как ты заставила его поехать с тобой? Приковала к кровати и угнала его автобус? Я думала, ты его просто соблазнишь.

— Так и сделала… уже в пути. Вам там весело?

— У меня, елки-палки, медовый месяц, но, кажется, вам намного веселее.

— Сейчас рассвирепею! — предупредил Кинг, уже не смеясь.

— Тогда пойди и купи наручники, Пэкстон.

— Хорошая мысль, — согласился Кинг, и в трубке повисла тишина.

Закрыв телефон, Эйден сунул его обратно в карман.

— Ни за какие коврижки не захочу узнать, чем у них там дело кончилось.

— Как думаешь, — спросила Сторм, — эти бездельники когда-нибудь свалят?

— Рано или поздно они устанут и разойдутся.

— Хорошо, что мы не отключили кондиционер. А то Колдуну пришлось бы несладко.

— Хорошо, что у меня есть дополнительный генератор, без него бы все отключилось.

Они все еще сидели на корточках. В таком положении их и застала хозяйка Хонды. Судя по виду, она собиралась звать на помощь.

— Мы прячемся от моего бывшего, — быстро нашлась Сторм, — а он жестокий гад. Милый, посмотри, — попросила она Эйдена, — он все еще там?

Он поднялся на ноги, осмотрелся и покачал головой:

— Нет, думаю, мы уже в безопасности. Спасибо за укрытие, — обратился он к хозяйке автомобиля. — Классная машина, кстати.

Женщина кивнула, уже глядя вслед удаляющейся парочки.

Вернувшись в торговый центр, Эйден остановился и посмотрел на Сторм.

— У меня идея.

Под его взглядом Сторм поежилась:

— Я еще слишком молода, чтобы покинуть сей бренный мир.

— Тогда заткнись и иди за мной.

В другом конце центра оказалась боковая дверь, ведущая на улицу. Причем этот выход был ближе всего к автобусу.

— Стой здесь, — приказал Эйден, — я сейчас вернусь. И будь готова. Скорее всего нам придется по-быстрому делать ноги.

Сторм смотрела, как он подобрался к автодому, припаркованному между двумя автобусами так, что заднюю его стенку «прикрывало» здание торгового центра. Сторм радовалась, что толпа зевак собралась перед автодомом, у входа в него — Эйден смог незаметно открыть гараж, устроенный в задней части этой махины, и вывести на улицу свой Харлей. Оставив покупки внутри, Эйден закрыл гараж и покатил байк к Сторм.

Вручив ей шлем, второй он надел себе на голову, и, как только Сторм оказалась у него за спиной, мотоцикл сорвался с места.

Ее удивило, что остановился Эйден возле ярмарки, где они проснулись этим утром.

— Ты предложил прокатить меня на Харлее, когда мы встретились, помнишь? — напомнила она, слезая с мотоцикла.

— Вообще-то я имел в виду кое-что другое.

— Да знаю я. Что теперь? — спросила Сторм. — Собираешься скормить меня тигру?

— Нет, но мысль посадить тебя на кучу слоновьего дерьма кажется мне очень и очень привлекательной.

— Дерьмо или тигр? Смахивает на басню, вроде тех, что мы читали в средней школе.

Эйден нежно обнял ее за плечи.

— Пойдем-ка прогуляемся и раздобудем на ужин какой-нибудь нездоровой пищи. Меня всегда привлекали подобные развлечения, но…

— Но?

Он пожал плечами:

— Ходить на ярмарку в одиночку как-то невесело.

Большего Сторм и не требовалось. Только что Эйден, сам того не подозревая, признался, что ему с ней хорошо.

— А по-моему, нормально, — вслух сказала она и спросила: — Что будем делать с толпой у автобуса?

— В конце концов, им надоест бесполезно рассматривать жалюзи. Когда стемнеет и внутри не зажжется свет, они сдадутся и пойдут по домам. Даже зевакам иногда хочется покушать.

Через несколько минут, заполучив в безраздельное владение сосиску в тесте и внушительной кусок пиццы, они заняли места на огромном чертовом колесе. Когда все качающиеся кабинки были освобождены и снова заняты, начался медленный подъем.

На самом верху Сторм нахально откусила кусок пиццы прямо из рук Эйдена и, жуя, издала звук чистейшего удовлетворения. Еще бы — самая настоящая канцерогенная вкуснятина.

— Мир отсюда кажется прекрасным, — проговорила она. — Смотри-ка! Вон карусель с лошадками. Мне нравится музыка, которая там играет. Я чувствую, — она принюхалась, — аромат бельгийских вафель с земляникой… и запах детской присыпки.

— Действительно красиво, — отозвался Эйден, но не смог отвести от нее глаз. Как и почувствовать запах детской присыпки.

— Я не была на ярмарках с восьмого класса, у меня тогда было свидание с Мелвином Пиклзом.

— Я тоже.

Он так пристально смотрел на Сторм, что не слышал ничего из того, что она говорила.

— Выходит, ты тоже встречался с Мелвином Пиклзом?

— Что?

— У меня нос в соусе?

— Нет, — ответил Эйден. — У тебя так много граней, что открывать каждую из них — занятие захватывающее и в то же время сбивающее с толку. В магазине ты решила, что к тебе цепляется дух твоего ребенка. И пока ты так думала, тебя переполняла радость. Не хочешь рассказать мне об этом?

Он выглядел таким участливым, таким заботливым, что Сторм пришлось попотеть, чтобы не расплакаться.

Она посмотрела вниз на огни и воздушные шары, на пары, которые держались за руки, на пары с детскими колясками… Счастливые семьи. Именно это она и почувствовала вчера, когда въехала сюда, чтобы остановиться на ночь. Видимо, ярмарка приезжала сюда регулярно.

Она перевела взгляд на Эйдена, который молча ждал, не сводя с нее глаз.

Как правило, Сторм об этом не говорила, но сейчас почувствовала, что он готов выслушать ее рассказ. Мало того, ей самой хотелось поделиться с ним, и это удивляло.

— Когда я училась в одиннадцатом классе, — начала она, глубоко вздохнув, — я забеременела. Тогда я знала, что мне придется иметь с этим дело в одиночку. От отца толку было мало.

Она боролась с эмоциями, но по лицу Эйдена ничего нельзя было понять. Он вручил ей чистую салфетку, Сторм взяла ее, но не стала вытирать набухшие в глазах слезы.

— Мне хотелось, чтобы этого не было, хотелось, чтобы ребенок… ну, знаешь, исчез. — Она пожала плечами. — Так и случилось. Был выкидыш. — Покрутив вокруг пальца аквамариновое кольцо, она продолжала: — Я боялась, что избавиться от ребенка мне помогла сила желания. Это означало, что я хуже, чем моя мать.

— Сторм… — Эйден сгреб ее в охапку.

— Поверить не могу, что все тебе рассказала, — проговорила она. — Я не знала, что успела полюбить ребенка, пока не потеряла его. Каждый день мне его не хватает. Конечно, я не знаю точно, был ли это мальчик… но почувствовала, что это именно так, в ту самую минуту, когда началось кровотечение. Как будто он со мной прощался.

Эйден кивнул в знак понимания.

— Вот почему сестры не воспринимают тебя всерьез, когда ты говоришь, что слышишь детский плач.

Салфетка в руках Сторм превратилась в бесформенный комок.

— Им кажется, что всему виной боль утраты, — добавил Эйден.

— Может, и так. Но я никогда не слышала, как плачет мой ребенок. Только чувствовала, что он рядом. А твоего ребенка я слышу.

— Судя по тому, что случилось в торговом центре, других детей ты тоже слышишь.

— Точно, — подтвердила Сторм, чувствуя, как растет внутри нее теплое чувство радости. — Раз уж у нас разговор по душам, — вдруг сказала она, когда чертово колесо стало набирать скорость, — есть соображения, кем может быть та женщина, что привязана к тебе?

— Точно не моя мать. Она и при жизни не была особенно ко мне привязана. Думаю, это Клодетт. Клодетт Лэнгли, давняя подружка.

— У тебя наверняка есть и другие.

— Есть, но никто из них не умер… насколько мне известно. С Клодетт у меня были последние… она была последней.

«Раздери его дракон! — поражалась Сторм. — Не может даже произнести слово “отношения”».

— Клодетт умерла, когда вы были вместе?

— Нет, она меня бросила. Ну, я так решил, когда увидел, что половина моего шкафа опустела. Ни «до свиданья», ни объяснений. Впрочем, у нас и раньше были разногласия. — Эйден с сожалением покачал головой. — Через несколько месяцев после разрыва наш общий друг сообщил мне, что Клодетт погибла в автокатастрофе.

— А когда вы были вместе, она жила с тобой в автодоме?

— Время от времени в течение нескольких лет. Тогда у меня был автобус поменьше. Было неплохо, но ей хотелось настоящий дом.

— Стоящий на земле, — с пониманием проговорила Сторм, — в одном и том же месте.

— Корни — так она сказала. Она хотела корни.

— А ты, конечно же, никак не можешь их пустить.

— Думаю, я должен был попробовать.

На мгновение выражение лица Эйдена изменилось. В смерти Клодетт он винил себя. Сторм знала это так же наверняка, как и то, что где-то там их ждет его ребенок.

— Тебе, Сторм, я не подхожу так же, как не подходил Клодетт.

— Уж как-нибудь сама разберусь. Насколько я понимаю, она не могла быть беременна, когда свинтила от тебя?

Эйден обнял ее одной рукой:

— С тобой не соскучишься, Чудачка Снэпдрагон.

Что означало «меняем тему». Ей не нужно было повторять дважды.

— Куда потом? — спросил он.

— На какую-нибудь карусель, — рассеянно предложила Сторм. — Сдается мне, что до темноты нам к автобусу нельзя.

— Я имел в виду, куда мы отправимся, когда снова окажемся на дороге?

— Кто знает? Но мы на правильном пути. Голос ребенка громкий и четкий. До того, как остановимся на ночь, надо проехать еще хоть несколько часов.

— На этот раз надо найти лагерь для автотуристов. Пора наконец предаться разврату.

— Сегодня ночью будет звездопад, — сказала Сторм. — Хочешь посмотреть вместе со мной?

— А ты будешь махать волшебной палочкой?

— Нет. А ты?