По воле ведьмы

Глава 36

Миссис Лэнгли кивнула, будто могла прочесть каждую его полную искреннего раскаяния и сожаления мысль.

— Друзья Клодетт принесли это фото, когда прибрались в ее магазине.

— Мне очень жаль, что Клодетт больше нет, — сказал Эйден надломленным голосом.

По лицу ее матери снова потекли слезы.

— Нам тоже. Хотя Бекки никогда не видела мать, а Клодетт — свою дочь.

Придвинув ротанговый стул к инвалидному креслу, Эйден сел рядом с миссис Лэнгли.

— Я ничего не знал о Бекки. Иначе приехал бы раньше.

— А почему вы приехали сейчас? — спросила она.

— Из-за моей подруги. — Он посмотрел на Сторм, которая уже шла к ним, целуя темную курчавую макушку. — Она экстрасенс с выдающимся даром находить потерянных детей.

— Сторм, — произнесла миссис Лэнгли. — Мы представились друг другу, когда вы ходили в дом за фотографией. И, пожалуйста, зовите меня оба Джинни. Спасибо тебе, Сторм, что привела к нам Эйдена. И как раз вовремя.

— Я была рада воспользоваться своим даром для такого доброго дела. — Она глянула на Эйдена, как будто хотела сказать «Я же говорила!». Но все же не сказала.

Он выпутал пальчики малышки из синих волос. Сторм, должно быть, поняла его раньше, чем он сам, и девочка оказалась у него не руках.

— Ну вот, — сказала Сторм, глядя на надпись на обороте фотографии. — Это твой папа.

— Па. Па. — Малышка погладила его по щекам, потом хлопнула в ладоши. — Па!

Несмотря на очевидный шок, волна желания защитить этого ребенка заставила Эйдена прижать девочку к себе крепче. Он взглянул на мать Клодетт в поисках объяснения:

— Па?

— Мы учились на твоем фото, — рассказала Джинни. — Уже какое-то время Бекки умеет отличать тебя от других.

— Мне на минутку показалось, что она, как и Сторм, одаренная, — проговорил Эйден, — хотя ей ведь не больше… года, да? Она очень смышленая для своего возраста.

— Говоришь, как настоящий отец, — заметила Сторм, и по лицу Джинни стало ясно, что ей понравились эти слова. Сторм повернулась к ней: — Что вы имели в виду, когда сказали «как раз вовремя»?

— Социальная служба считает, что я не в состоянии воспитывать Бекки, потому что прикована к креслу. Может, и так, но я не переживу, если потеряю ее. Завтра они придут, чтобы отправить ее в приемную семью.

— Нет! — воскликнули Эйден и Сторм хором.

Он посмотрел на часы:

— Начало первого. Хорошо. — До сих пор едва веря, что эта малышка — его дочь, он вернул ее Сторм и достал сотовый. — Я позвоню адвокатам фонда, чтобы начали вставлять палки в колеса этого плана. Если кормишь бедных и даешь приют бездомным, хочешь — не хочешь, приходится работать с соцслужбами. Если кто и знает, как работает система, то это наши адвокаты. — Он отошел на несколько шагов, чтобы позвонить, но во время разговора спросил у Джинни: — В свидетельстве о рождении Бекки указано мое имя?

— Нет, Клодетт была в коме, когда ей делали кесарево сечение. Тогда я еще не видела этой фотографии и ничего не знала. Меня так и подмывало отплатить тебе за все, но я не могла допустить ошибки, которую невозможно будет исправить.

Эйден встряхнулся, как будто это косвенное извинение давило, и спросил, прикрыв рукой телефон:

— Вы можете назвать мне имена соцработников, которые занимаются этим делом? Дать какие-нибудь номера телефонов?

Джинни послала Сторм в дом за записями.

Рассортировав бумажки по стопкам, миссис Лэнгли отдала Эйдену те, что он просил. Он продиктовал информацию адвокату, с которым разговаривал.

— Добейтесь отмены или отсрочки, что угодно, — сказал он напоследок и повесил трубку.

Два часа подряд он играл с дочерью, держал ее на руках, пока она спала, и внезапно обнаружил, что влюбился в эту малышку меньше, чем за день. А ведь даже не думал, что умеет любить. Обхохочешься.

Бекки спала, прижавшись щекой к его груди, и вдруг Эйден почувствовал, как по нему потекло что-то теплое. Он посмотрел на женщин и тихонько сказал:

— Сторм, Джинни, кажется, у меня мокрые штаны.

— Вот дела, — всполошилась миссис Лэнгли, — надо было сменить ей подгузник перед тем, как она уснула, но вы вдвоем казались очень занятыми друг другом.

— Нет, — запротестовала Сторм, — оставайтесь на месте, Джинни. Думаю, Эйдену пора учиться менять дочери подгузники. Пойдем, Папа Медведь.

Осторожно, чтобы не разбудить Бекки, Эйден встал и пошел за Сторм в детскую.

— Комната Бекки просто прелесть, — сказала она.

— Папа Бекки просто лужа, — отозвался он. — Мне ужасно не хочется будить ее, но… О, привет, Плюшка. — Бекки отстранилась, чтобы взглянуть на него, и он спросил: — Я тебя разбудил, да?

Казалось, она вот-вот заплачет, как будто не узнала его, и это едва не разбило ему сердце. Он покачал малышку, широко улыбнулся и сказал:

— Па-па.

Эйден видел, как разгладились от узнавания детские черты, и Бекки застенчиво улыбнулась. О Господи, он пропал.

— Это пеленальный столик, — объявила Сторм, — а тут — салфетки и тальк.

— И что?

— И то: клади ее на столик на спину и стой перед ней, чтобы она не перевернулась и не скатилась.

— Готово. Дальше что?

— Сними грязный подгузник.

— Сильно грязный?

— Это будет сюрпризом. Не узнаешь, пока не снимешь. Хотя, если постараться, можно, конечно, учуять чудесный запашок.

Эйден наградил ее красноречивым взглядом.

— Ты от всего этого получаешь удовольствие, да?

— Кто? Я? Неужто мисс У-Тебя-Есть-Ребенок наконец-то смогла получить чуточку возмездия за мисс Ты-Спятила?

— Я понял, понял! Как мне вытащить ее из этого, чтобы добраться до подгузника?

— Сам знаешь, — ответила Сторм. — Как-то я видела, как ты разбирал антикварный подсвечник и снова собирал его. Делай с костюмчиком то же самое.

— Он на движущемся объекте.

Сторм прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Каждый раз, когда Эйден укладывал Бекки на спину, она мгновенно переворачивалась и вставала на четвереньки.

— Поговори с ней, — предложила Сторм, — расскажи какую-нибудь историю, чтобы она сосредоточилась на твоем лице и голосе.

— Давным-давно, моя дорогая Бекки, жила-была черепаха. — Эйден начал расстегивать кнопки на плечах, но Сторм указала на застежки между ножками. Он закатил глаза, расстегнул кнопки, в то время как Бекки опять пыталась перевернуться, затем аккуратно снова уложил ее на спину. — Глупая черепаха никогда не думала, что внутри ее панциря, а может, и в сердце, окажется достаточно места для семьи…

— Боже ты мой! Да не тяни ты подгузник! Отлепи липучки сбоку. Так точно ничего не вывалится.

— Но однажды это глупая черепаха влюбилась в прекрасную принцессу-фею… Чтоб я сдох! Кто ж может так вонять? Воняет-воняет-воняет!

Бекки захихикала и подняла ножки, будто ждала, что он ее вытрет.

— Ну и ну! — вырвалось у Сторм. — Твоя дочь готова сотрудничать, когда это действительно важно.

Эйден схватил целую горсть салфеток, и она едва сдержалась, чтобы не рассмеяться. Однако он весьма тщательно вытер Бекки и даже почти не морщил нос.

— Если бы мне не были нужны твои инструкции, как надеть новый подгузник, — проговорил Эйден, — я бы вышвырнул тебя из комнаты сию же секунду. Так что знай, Картрайт: между нами сейчас — мой слабый рвотный рефлекс. Ничего больше.

С трудом сдерживаясь от смеха, Сторм протянула ему новый подгузник с рисунками.

— Эта хреновина плоская, — заметил Эйден, — а Бекки нет.

— А ты открой подгузник, как аккордеон, — посоветовала Сторм. — Картинки должны быть спереди. Когда они потускнеют или исчезнут совсем, подгузник снова надо будет менять.

— Откуда ты столько знаешь? — спросил он. — У вас в семье вроде пока нет детей.

— У подруги Вики, Мелоди Сибрайт, двое детей. Мне доводилось менять подгузники ее дочери.

— Та самая Мелоди Сибрайт из кулинарного шоу? Которая управляет фондом «Храни меня»? — переспросил Эйден. — У нас с ней были общие дела, по бизнесу. Я знал, что она из Салема, но как-то не провел связи.

— И какие же у вас общие дела?

— Фонд Макклауда делает регулярные крупные пожертвования фонду «Храни меня».

— А теперь тебе нужно сохранить собственного ребенка.

— Комбинезон мокрый, — сказал Эйден. — Нельзя снова его надевать. Вот я дурак! Надо накупить ей одежек. Хотя ты, наверное, лучше в моде разбираешься?

— С тех пор как стала совладелицей «Бессмертной классики», есть капельку. А до того… лучше не спрашивай.

— Может быть, Фонду Макклауда стоит инвестировать в какую-нибудь организацию, занимающуюся поиском детей. Может, даже в союзе с фондом Мелоди. — Эйден взял в ладони лицо дочери и наклонился, чтобы поцеловать ее в лоб, нос, а когда она прижала руку к его губам, поцеловал пальчики. От взгляда Сторм сердце его екнуло. — Чего?

— Ничего, — ответила она. — Мне нравится.

Зазвонил сотовый. Эйден узнал на дисплее номер фонда. Им со Сторм пришлось поменяться местами, чтобы она могла одеть Бекки, пока он отвечает на звонок.

Руки его заметно тряслись, когда он ответил, но затряслись еще больше, пока он слушал.

— Пытайтесь! — рявкнул он через минуту, вешая трубку.

Услышав звонок его телефона, в комнату вкатилась Джинни и остановилась в дверях. Она ждала вердикта. И Эйдену было жаль, что у него нет новостей получше.

— Все плохо, — сказал он, — но мои люди работают над этим. У нас есть все причины надеяться на хороший исход. — Забрав у Сторм Бекки, чистую и свеженькую, он снова перецеловал ее маленькие пальчики. — Поверить не могу, что знаю о твоем существовании всего-то пару часов, а какие-то люди уже пытаются тебя у меня отнять.

Вернувшись в гостиную, Сторм сделала для Джинни ромашковый чай, а Эйден ушел в автобус за сухой рубашкой.

— Извините, миссис Лэнгли, то есть Джинни, — исправилась Сторм, — но я не могла не заметить стеклянный ящичек для сувениров. Кристалл и коралл там изумительные. А ювелирные украшения с камнями просто шикарные. Их сделала Клодетт?

— Да. Некоторые из самых своих любимых я поместила туда. Но в коробках в гараже их намного больше. Эйден, — обратилась к нему Джинни, когда он вернулся, — видишь на нижней полке запонки и зажимы? Те, что в форме морских коньков. Может, возьмешь их себе?

— Я не могу забрать дорогие вашему сердцу вещи, Джинни.

— Ты неправильно понял. Клодетт их сделала специально для тебя. Работая над ними, она много раз говорила мне, что делает их для тебя.

Сторм дотронулась до его руки. Похоже, это Эйдену было нужно сейчас куда больше, чем воздух.

— Возьми запонки, Эйден, — спокойно сказала она, — и носи их на каждый день рождения Бекки, на ее утренники, на выпускной из детсада, из школы, а потом из магистратуры. Так рядом с вами будет частичка Клодетт, когда вы будете отмечать важные моменты в жизни вашей дочери.

Джинни схватилась за свободную руку Сторм:

— Ты бы понравилась Клодетт.

— Я точно знаю, что она понравилась бы мне, особенно если она хоть немножко похожа на свою мать. Вы сказали, что в гараже у вас много ее работ. А хотите, я их заберу и продам в своем магазине? Он называется «Бессмертная классика», в нем продается антиквариат и сувениры. Уверена, салемским туристам очень понравятся украшения Клодетт. И деньги от продаж вам лишними не будут.

— Я и думать боялась, что может случиться с ее работами, если или когда меня отправят в дом престарелых. Я была бы счастлива, если бы они попали в руки людей, которые сумели бы о них позаботиться.

— Тогда по рукам. Я возьму в Салем то, что оставила Клодетт. А теперь… доверите мне приготовить ужин?

Пока Сторм занималась готовкой, Джинни провела Эйдена по упущенной части жизни Бекки, не забывая ни единой шалости, ни единой выходки.

После ужина он откинулся на стуле, сытый и счастливый.

— Понятия не имел, Сторм, что ты такой замечательный повар. Было очень вкусно.

— Я же тебе говорила, мы с сестрами вырастили друг друга. Мы все готовили сами лет, наверное, с пяти.

— Кошмар, — сказала Джинни.

— Выживание, — возразила Сторм. — И вам, Джинни, кое-что об этом известно.

— Ну, — снова сказал Эйден, — бефстроганов от Сторм, веселье от Бекки и ваша приятная компания, Джинни, сделали ужин особенно прекрасным. Спасибо за то, что пригласили нас, но, Сторм, нам с тобой пора поискать лагерь на ночь.

— Не говори ерунды, — тут же вмешалась мать Клодетт. — Поставь автобус на подъездной дорожке. У вас под рукой будет и вода, и электричество, а это удобнее, чем в автолагере. У меня всего две маленькие спальни, и одна из них уже превратилась в детскую, иначе я позвала бы вас ночевать в доме.

Сторм вежливо откашлялась.

— А можно нам взять Бекки с собой на ночь? Если, конечно, вы не сочтете, что мало нас знаете. Если так, я пойму.

— Я знаю Эйдена по многочисленным рассказам Клодетт. Моя дочь была по уши в тебя влюблена, Эйден. — Миссис Лэнгли отвернулась, когда заметила, как он смутился, и обратилась к Сторм: — А знаешь, ты ведь не только нашла способ включить Клодетт в жизнь Бекки. Я о том, чтобы Эйден носил запонки. Но еще… несколько минут назад я слышала, как Бекки назвала тебя мамой.

— Я прошу прощения, — смутилась Сторм.

— Не стоит. Это инстинкт. Наша Бекки чудесно разбирается в людях. Я соберу в сумку все, что вам может понадобиться. А спать она может в манеже. Его можно трансформировать в дорожную кроватку. Утром приходите на завтрак, дверь будет открыта.

— Во сколько? — спросил Эйден.

— Как Бекки решит, — добродушно усмехнулась женщина. — Она тут всем заправляет. Уж она-то вам точно даст знать, когда проснется и будет готова завтракать. — Джинни промокнула уголки глаз. — Простите старую женщину за эмоции, но я даже передать вам не могу, как счастлива, что завтра у меня не заберут Бекки.

Тяжелое чувство вины охватило Эйдена, что он не сказал матери Клодетт правду о том, как трудно что-либо сделать в сложившихся обстоятельствах, особенно учитывая, что срок подходит к концу. И насколько призрачны шансы, что им удастся сохранить Бекки. Но он решил, что мучений одного из них троих достаточно, к тому же пришло время взять на себя хотя бы часть страданий Джинни.