По воле ведьмы

Глава 30

Эйден не мог насытиться. За прошедшие несколько дней у него со Сторм было больше секса, чем за те два года, что длились отношения с Клодетт — самые долгие отношения в его жизни. А ему все равно не удавалось почувствовать, что уже хватит. Он даже не был уверен, что такое когда-нибудь будет возможно.

Один за другим, фейерверки становились все ярче, подталкивая к поразительной кульминации. Эйден упивался ртом Сторм и радовался, что у нее не хватает силы воли остановить его. И в тот миг, когда неизбежный финал растянулся до бесконечности под воздействием невообразимого притяжения между ними, все начало становиться на свои места.

Целых полтора года он боялся, что никогда больше не сблизится с женщиной, был уверен, что никогда не найдет ту, которая смогла бы вынести последствия его глупости. И уж точно никак не ожидал, что сможет отыскать женщину, которую будет заводить результат его идиотской попытки доказать свою независимость.

Да, вместо того, чтобы день за днем, раз за разом платить по совести за свои отвратительные выходки, он нашел Сторм.

Вот он и добрался до нового перекрестка, еще больше сбивающего с толку. Теперь Эйден даже помыслить не мог о том, чтобы сблизиться с кем-то другим, кроме Сторм. Какая опасная мысль. Из тех, что лишают воли.

Он не хотел прикасаться ни к какой другой женщине, но и связывать себя обязательствами желания не было. И все же мысль о том, чтобы отпустить Сторм, никак не радовала. Ему бы следовало положить конец этой сумасшедшей гонке с фейерверками по встречной полосе, этому ложному ощущению счастья, но Сторм в его руках была проблеском рая, который он никак не мог упустить.

Где-то посреди их эротического танца пирсинг в языке Сторм творил дикие вещи с его драконом, и Эйдену казалось, что он наблюдает за происходящим, находясь вне своего тела. Сбылась заветная мечта — никаких секретов, только он и женщина, сумевшая понять его и принять таким, каков он есть. И даже больше — со всеми этими красными и фиолетовыми «недостатками» он все равно ей нравился, и она желала его, несмотря ни на что. Ничуть не меньше, чем он желал ее. Ничуть не меньше, чем она нравилась ему.

Если бы только представился шанс открыть свои секреты до конца…

Сторм смотрела на Эйдена, чуть склонив голову набок.

— Ты не виноват в том, что Клодетт погибла в автокатастрофе. И не должен испытывать чувство вины. Раз уж мы об этом заговорили… Думаю, не дракон явился причиной твоего воздержания, а то, что ты считаешь себя виноватым в смерти Клодетт.

Ну вот. Последний страшный секрет вылез наружу. Правда, вытащил его не он, а она.

— Меня пугает, когда ты меня читаешь, как раскрытую книгу, — раздраженно сказал Эйден, вылезая из джакузи.

— Я не собиралась загонять тебя обратно в твой панцирь, — отозвалась Сторм, поднимаясь из воды, как богиня в платье из лунного света.

— Это метафора становится затертой, — проворчал он, раздражаясь еще больше, что Сторм по-прежнему возбуждает его, даже когда он… ну, раздражен. — Так кто же я? Дракон или черепаха? Определись уже.

— У черепах и драконов много общего, — стала объяснять Сторм. — У тебя могут быть склонности обоих животных. А еще у тебя даже может быть два тотема.

— Опять двадцать пять. Какой еще к черту тотем?

Гнев вдруг вынырнул из незнакомых чувств, которым Эйден пока не придумал названий. Нет чтобы окунуться с башкой в умопомрачительное сексуальное удовольствие, которое дарили их отношения, точнее — отсутствие у них отношений, он же продолжал бояться, что всему этому придет конец. Что тут скажешь? Идиот с розовым членом. Так-то.

Сторм взяла его за руку, и этого оказалось достаточно, чтобы он успокоился. С чувством благодарности Эйден поднес ее пальцы к губам.

— Животное-тотем, — продолжила объяснения Сторм, не догадываясь о бушующих в его душе чувствах, — представляет самые глубокие пласты твоей личности. В том числе спрятанные внутри тебя качества, которые могут однажды тебе понадобиться. Не стоит думать, что черепаха слабая, потому что маленькая. Это сильный тотем. Говорят, черепаха подняла из воды землю на своей спине, чтобы подарить людям место для жизни. Что до моих тотемов, то в дополнение к дракону я выбрала морского конька. А тебе прекрасно известно, что он куда меньше черепахи.

Эйден присел на край ванны, дракон примостился у него между ног почти уютно, а глаза сосредоточились на синевласой готке с огромным сердцем.

Она пристально глянула на дракона и с вызовом выгнула бровь.

Эйден покачал головой.

— Это ты его пробудила, тебе и платить за это цену. Хотя, как по мне, он в глубокой коме. Так как действуют дракон и черепаха вместе?

— Ну ладно. Кхм. — Сторм откашлялась, чтобы прочистить горло, и попыталась отвести взгляд от Тритона. Видимо, сопротивляться было сложно, потому что, в конце концов, она повернулась к Эйдену спиной. — И дракон, и черепаха — создания водной стихии. — Она пялилась на стену, на которой играли отблески воды, создавая полную иллюзию целого подводного мира под шелковой завесой.

Эйден сполз обратно в джакузи, чтобы видеть ее прекрасное лицо.

— Пожалуйста, продолжай.

— У них обоих непревзойденное умение быть одним целым с окружающей средой. Удивительные навыки и стратегии выживания. А еще они умеют чувствовать вибрации земли, предупреждающие об опасности. Называя тебя черепахой, я вовсе не пытаюсь тебя оскорбить. Ну разве что подначиваю по поводу того, как ты преуспел в искусстве прятаться. К тому же мне очень нравится, что черепаха пробуждает чувства на физическом и духовном уровнях, стимулируя экстрасенсорное восприятие. Особенно яснослышание.

— Хочешь сказать, — приободрился Эйден, — что одной своей сутью я усиливаю твою способность слышать детей, когда ты рядом со мной? Ну, Снэпдрагон, в твоем образе мыслей черт ногу сломит.

— Когда я рядом с тобой, плачет только один ребенок. Твой. Так что не приписывай себе моих заслуг. — Ладонями Сторм провела вверх по его груди, затем по плечам и спустилась по рукам. — И у черепахи, и у дракона почти непроницаемые панцири.

— Я очень даже проницаемый.

— Да пожалуйста, — усмехнулась Сторм. — Впрочем, если тебе по душе твой панцирь, носи на здоровье. Черепаха учит не иметь больше имущества, чем необходимо, и мудро относиться к своим обязанностям.

— С этим я могу согласиться.

Эйден скользнул к ней и прижал спиной к своей груди. Руки его легли на ее живот, поглаживая шелковистую кожу, возбуждая. Он чувствовал, как Электра зовет Тритона… опять.

— Есть еще кое-что, — сказала Сторм. — У связи между водой и землей есть особенное значение для драконов и черепах. Как и для морских коньков, кстати. Значение это заключается в том, где они образуют семью. Мне кажется, именно поэтому тебе нравится остров.

— У меня нет семьи.

— Это пока нет.

— Ну ладно, всезнайка. Дай-ка я расскажу кое-что о тебе. Ни черта не смыслю в тотемах, но вот что я узнал о ведьме Сторм. Внутри тебя прячется маленькая девочка, обожающая играть в переодевания, ребенок, верящий в чудеса. Милое, очаровательное, чудесное дитя.

— Не будь идиотом. Ничто из этого правдой не является.

— Снаружи ты латентный циник, готическая красавица, утратившая вкус к жизни, но пашущая, как папа Карло, только чтобы спрятать потщательнее детскую часть своей натуры. Но иногда ты даешь слабину, и тогда ребенок получает толику воли, а ты становишься женщиной, перед которой невозможно устоять.

— Заткнись! — Сторм оттолкнула его и с обиженным видом отошла к другому краю огромной ракушки.

Эйден понял, что ей не нравится, когда ее так хорошо понимают. И это дало ему почву для размышлений.

— Жаль, что ты держишь под замком свою детскость, — сказал он. — Ты прячешься за громкими речами и язвительными оскорблениями. Что угодно, лишь бы отвлечь внимание от истинной тебя.

Продолжая дуться, Сторм, словно защищаясь, сложила на груди руки. В горячей влажности ее синие волосы завивались и торчали во все стороны. И одно это доводило Эйдена до умопомрачения.

— Из тебя черепашье дерьмо через край прет, — проговорила она. — Так что вали и прячься под свой панцирь.

— Что и требовалось доказать: готка-бунтарка, с которой невозможно договориться. Ты не умеешь поддаваться эмоциям, потому что, как я подозреваю, попросту не знаешь как. Включаешь свой «мятежный режим», как только кто-то пытается разобраться в твоем характере, потому что показать хоть кому-то настоящую себя ты боишься до полусмерти.

Эйден знал, что единственный способ вытащить Сторм из упомянутого им «мятежного режима» — не давить на нее, поэтому сменил тему:

— Ты поставишь мне «пятерку» за то, что я правильно тебя понял, если я признаю, что ты правильно поняла меня? Вина перед Клодетт съедает меня заживо. Если бы я… не сделал того, из-за чего ей пришлось меня бросить, она бы не ушла, и той аварии бы не было. Если бы не я, сегодня она была бы жива. Где-нибудь.

— Хватит. — Сторм вышла из ванны, Эйден — за ней.

Она вручила ему гостиничный халат из шкафа, во второй завернулась сама — еще одна форма самозащиты.

— Ты хоть представляешь, — спросила она, — что говоришь, как конченный псих?

— Не больший псих, чем женщина, которая слышит плач призрачных детей, которая встает на пути автобуса и… умудряется его остановить! А еще дерется в торговом центре с мужиком из-за ребенка, который вполне мог оказаться его.

— Вот-вот, слова, достойные шизика. Давай поспим. Я как выжатый лимон.

— С чего бы вдруг, — пробормотал Эйден, сбрасывая халат и стягивая с кровати покрывало. На восточный ковер, как конфетти, посыпались игрушки из секс-шопа.

Сторм кивнула:

— О том и речь.

Она быстро уснула, но что-то из сказанного ею (а может, все сразу) боролось с его чувством вины и страхом и наносило серьезный ущерб разуму, а Эйден ничего не мог с этим поделать. Даже мысли его стали более сосредоточенными и ясными.

Он встал, надел халат, закрылся в ванной с сотовым и быстрым набором вызвал Кинга.

— Привет, — сказал он тихо, когда тот ответил. — Очень надеюсь, что не мешаю медовому месяцу, но… у тебя есть планы по поводу мельницы на острове? Я хочу ее купить. Вообще-то думаю превратить ее в дом. — Дальше ему пришлось закатить глаза. — Я знаю, что не могу управлять ветряной мельницей.

Когда Кинг ответил согласием, Эйден сделал еще один звонок.

— Здорово, Морган. Что, прервал твою интимную жизнь? И тебя туда же. Это у тебя-то секс-рабыня? Ха-ха. Надо же, как повезло. Короче, помнишь проект, который ты создал? «Уиндмилл-Коттедж[46]»? Так вот, откопай его, где бы он ни был, и начинайте превращать это место в дом. Я только что купил мельницу у Кинга. Нет, я не пойман, не прожарен и не готов сигать на блюдо в компании картошки и чеснока!

«По крайней мере, не прямо сейчас», — добавил он мысленно.

Вернувшись в постель, Эйден закрыл глаза и почувствовал приближение удовлетворенного сна.

Через несколько часов зазвонил телефон на тумбочке.

— К черту всех, — буркнула Сторм из глубин подушки.

Эйден ответил, послушал нежданный голос на том конце, с чем-то согласился, повесил трубку и вкатился в ждущие его объятия Сторм.

— Итак, — протянула она, — ты меня просветишь?

— У нас встреча за завтраком.

— С кем? Никто не знает, что мы здесь.

— А ты подумай.

— Понятия не име… с Марвеланной?!