Подождать до рассвета

Глава 28

Утром никакого одиночества не осталось и в помине. Жизнь завертелась с бешеной скоростью, и Ильдар подумал, что скорость эта растет с каждым днем и самой жизни в этой бешеной гонке уже и не видно.

Пришла домработница и, подавая на стол, пошутила, что это его последний холостяцкий завтрак. Завтра он будет кушать с молодой женой. Зачем пошутила? Может, потому что боится остаться без работы? Едва ли Алена вообще умеет готовить, а уж так, как Полина Степановна, и подавно. Ильдар подумал, что волноваться домработнице не о чем. Подумал, но не сказал. Сказал:

— Спасибо, очень вкусно.

Через пять минут, завязывая галстук, он поймал себя на мысли, что не помнит, что ел на завтрак. Было вкусно — это он помнил. А что это было? Какая разница.

Нужно было ехать в офис. Зачем? Сегодня вполне можно было устроить себе выходной, но он отчего-то назначил на утро «малое» совещание, будто ему нужно было сказать сотрудникам что-то важное. Ничего важного не было. Работа шла как тяжелый, но хорошо раскочегаренный локомотив, который под силу остановить только очень мощному обвалу. Обвала не предвиделось. Даже смерть Стаса Покровского не стала ничем похожим. Локомотив промчался мимо этого события, лишь чуть замедлив ход и издав прощальный гудок, и теперь будет снова двигаться вперед.

Ильдар вспомнил вчерашние похороны, и щеки его снова загорелись от негодования. Теперь он ничего исправить не мог, и отогнал эту саднящую, как свежая рана, мысль.

Только бы с утра пораньше не позвонила Алена. Не было ничего хорошего в том, что он не хотел ее слышать. Вчерашние сомнения и желание сбежать куда-нибудь ожили снова.

Она позвонила, когда он только-только начал совещание. Зачирикала, защебетала. Ну почему он не отключил телефон? Сидевшие за столом переговоров прекрасно поняли, что шеф разговаривает со своей невестой, глупо улыбались и теребили бумаги. А он не мог никак от нее отвязаться, мучительно старался ничем ее не обидеть и не нагрубить. Не хватало еще поссориться с нею в день свадьбы. Наконец Алена, поцеловав его «сто раз в носик, сто раз в щечку» и куда-то там еще, повесила трубку. Разговор с нею совершенно сбил Каримова с мысли, и он напрочь забыл, о чем только что говорил подчиненным. Ах, да…

— Ирина Юрьевна, — обратился он к главному бухгалтеру, — вам придется пока принять на себя обязанности Покровского. Позже я подберу ему замену. Примите дела у Кати. И еще, посмотрите, можем ли мы выплатить акционерам какие-нибудь внеочередные дивиденды. Я имею в виду держателей малых пакетов. И прикиньте, на сколько мы можем поднять зарплату.

— Кому? — Ефимова удивилась, но виду старалась не подать.

— Всем. Я хотел бы увеличить заработную плату, пусть ненамного, но всем.

Не Камо убил Стаса. Теперь Ильдар был в этом почти уверен, а потому по-новому взглянул на то самое исковое заявление. А ведь Камо-то плохого никогда не советовал.

Он обратился к начальнику охраны:

— Олег, ты уточнял у ребят, кто был в здании в тот день, когда убили Стаса?

— Да. Ничего нового: только Покровский и Камо Есакян. Больше никого не было.

— Весь день?

Олег слегка растерялся.

— Но его убили вечером.

— Убийца мог ждать их еще с утра. А теоретически — даже с вечера субботы.

— Где?

— Где угодно. Разве у нас такое маленькое здание, что в нем негде спрятаться?

Олегу Грошеву такая мысль в голову явно не приходила.

— Ильдар Камильевич, а куда же он потом-то делся?

— Туда же, где был до убийства, — процедил Ильдар.

— Но никто не выходил из здания! То есть никто, кроме врачей и милиции. Еще Есакяна увели…

— А убийца не выходил. Он дождался понедельника и приступил к работе, как ни в чем не бывало.

Все занервничали. Кто-то заерзал на стуле, кто-то опустил глаза. Наталья Гусева, начальник юротдела, шумно вздохнула.

— Я не хочу сказать, что это был обязательно кто-то из своих, — Каримов устало потер ладонью лоб, — но мы должны проверить все варианты.

— Так ведь милиция все проверяет, — тихо сказала Ефимова.

— Да что она там проверяет, — отмахнулся Ильдар. — Они уже нашли преступника и на том успокоились.

— А вы им не верите?

— Нет! Это чушь и быть этого не может! — заявил он. — Все свободны. Наталья Григорьевна, пожалуйста, останьтесь.

Несколько удивленные тем, что совещание так быстро закончилось, а зачем оно вообще созывалось, понятно не стало, все потихоньку покинули кабинет.

— Наташа, — сказал Каримов, — у меня к тебе просьба. Нужно срочно выкупить все наши акции у матери Покровского.

— Срочно не получится. Пока она вступит в права наследства… И вообще, если будут еще наследники, или есть завещание…

— Какое, к черту, завещание! — оборвал ее Ильдар. — Он же не собирался умирать в таком возрасте. Вот у тебя есть завещание?

— Есть.

Каримов оторопел.

— Есть? Тебе сколько лет?

— А то ты не знаешь? Тридцать шесть.

— И ты написала завещание? Но зачем?

— Не зачем, а почему. Потому что я юрист. Я знаю, что составление завещания — это не удел умирающего и не плохая примета. Я не хочу, чтобы мои близкие после моей смерти перегрызлись из-за наследства, пусть даже и небольшого. А у Покровского было, что оставить наследникам. Может, он тоже оказался дальновидным?

— Да… — задумался Каримов. — Может быть. Все может быть. Но кому он мог оставить наследство? У него же, кроме матери, все равно никого не было.

— Почему не было? А сын?

— А ты-то откуда знаешь про сына?

— Оттуда, откуда и все, Ильдар. Это только мужья долго не знают, что им жены изменяют, а все остальные обычно в курсе.

— Наташа, ты сможешь узнать, есть ли завещание?

— Конечно, смогу. Надо еще узнать, где он хранил акции. Едва ли просто дома. Скорее всего, в каком-нибудь банке.

— Нет, Наташа, дома он их хранил. А ведь у него даже сейфа не было. Надо бы Олега послать, проверить. Если они все еще там, то забрать, да и все.

— Ты что! Это же опасно! Его квартиру наверняка милиция опечатала.

— Скажи Олегу, — отмахнулся Ильдар, — он знает, как в таких случаях поступать.

— Ладно, скажу. Ты не беспокойся.

— Да я не беспокоюсь. Хотя… Понимаешь, есть некое исковое заявление на нас, якобы мы очень много должны одной фирме.

— Мы? — удивилась Наталья. — Я такого заявления не видела.

— Знаю. Покровский его у себя держал, а после убийства оно вообще исчезло. У меня, конечно, копия есть.

— А разве мы кому-то должны?

— Нет, никому мы не должны! Но суд-то назначен и исковое все равно есть. Есть версия, что его сфабриковал Камо, чтобы заманить в ловушку Покровского. Но, поскольку Камо его не убивал, то и фабриковать иск ему было незачем. Нужно разобраться со всем этим и вытащить Камо из тюрьмы.

— То есть, ты уверен, что убийца не Есакян? — уточнила Наталья.

— Конечно, уверен!

— Ну, слава богу. Нам наверняка удастся его вытащить. И вообще, вся эта история с ревностью, мягко говоря, надуманная.

— Да как — надуманная, Наташа? Ты же сама говоришь, что измена была, и все об этом знали!

— Вот именно, — усмехнулась она, — все знали. Все, включая самого Камо. Но он закрывал на это глаза.

— Но почему? — для Ильдара это было непонятно и удивительно. В то, что Камо мог закрывать глаза на измену жены, он поверить решительно не мог.

— Почему? Потому что он сам любил совсем другую женщину. Хотя почему — любил? Он и любит. Совсем другую. Он все ждал, ждал ее… Но не век же ждать. Женился вот на своей, на армянке. Должна же быть семья у человека. А Лара — девочка молодая, ей любви хочется, романтики. А Камо… Ну не любит он ее, никак. Вот она и влюбилась в Стаса. Да если бы она решилась к нему уйти, Есакян бы ее немедленно отпустил. Но детей бы у себя оставил. У них так принято.

— Никогда не знал, что Камо кого-то так безнадежно любит, — задумчиво проговорил Ильдар. — Вроде бы я все о нем знаю, но этой женщины никогда не встречал. Интересно, кто она?

— Как же не встречал? — мягко улыбнулась Наталья. — Еще как встречал. Думаю, теперь тебе можно об этом сказать.

— Почему теперь?

— Потому что ты сегодня женишься.

— Какая связь? — возмутился Каримов.

— Самая прямая, Ильдар. Он любит Машу Рокотову, твою бывшую жену.

Ильдару показалось, что челюсть у него упала на пол.