Подождать до рассвета

Глава 7

— Ребята, я уезжаю в отпуск, — объявила Маша за ужином.

— Слава богу! — выдал Тимур.

— Давно пора, — согласился Кузя. — Нет, мы тебя не гоним, но нельзя же столько вкалывать. А куда?

— В Швейцарию.

— Ого!

— Ага. Вы-то как, справитесь?

— Мам, а когда мы не справлялись? — спросил Тимур. — Мы уже взрослые люди.

— Да какие же вы взрослые? А уж для меня вы всегда дети.

— Правильно, — закивал Кузька. — Говорят, родители должны детей до самой пенсии содержать и воспитывать.

— Воспитывать — это запросто. Ты, Кузьма, вчера вечером во сколько явился?

— Он не вечером, — хохотнул Тимур, — он утром…

— Вот-вот, Тима, дай-ка мне большой широкий ремень.

Кузя одним глотком допил чай, выскочил из-за стола и со смехом исчез за дверью.

— Тима, я вот о чем хотела вас попросить: как вы посмотрите, если к нам мальчик из Москвы погостить приедет? Сможете с ним справиться?

— Ой, мам, московский мальчик… У него запросы поди — ого-го! А мы, сама знаешь, по барам-клубам не ходим.

— Он не совсем московский, — сказала мать. — В Москве он только год, а раньше жил в Архангельске. Это племянник Павла Иловенского. Он остался сиротой, и Иловенский его усыновил.

— Ты с Иловенским в Швейцарию едешь?

— Да, а что, ты против?

— Мама, бог с тобой! Я-то почему могу быть против? Я — за. Ты только скажи: ты уезжаешь, потому что не хочешь идти к отцу на свадьбу?

— Нет, — удивилась Маша. — Почему ты так решил?

— Тебе ведь, наверное, неприятно, что он женится на другой…

— Тима, даже если мне не очень приятно, все давно отгорело и отболело. Пусть женится, пусть будет счастлив, он ведь это заслужил. Я же все равно больше никогда не смогла бы жить с ним. В одну воду дважды не войдешь.

— Не войдешь. Но ведь воды уже столько утекло с тех пор. Это уже не в ту же.

— Нет, Тим. Я не хочу больше замуж.

— А Иловенский?

— Ну, Иловенский…

— А что, обязательно замуж выходить? — встрял Кузя, высовываясь из-за двери, за которой он подслушивал. — Плохо разве — в Швейцарию? Надо брать от жизни все здесь и сейчас. А замуж еще успеется, правда, мам?

— Когда успеется? Я уж старенькая совсем, — засмеялась Маша.

— Да прямо! Старенькая! Вон Соня…

— Ой, не надо про Соню! — взмолилась Рокотова.

Это была самая большая ее беда и проблема. Соня Дьячевская. Огромного роста, крупная, как шкаф-купе, стриженая-крашеная под седого ежика Соня влюбилась в Кузю Ярочкина, как школьница. Машу мучила совесть: это она сама отправила Кузю год назад в фотостудию к Дьячевской. Соня занималась съемками для рекламных агентств и попросила Машу прислать пацанов на пробы. Это был, похоже, роковой день. Именно тогда и Тимка встретил в лифте офисного здания своего отца, Ильдара Каримова, с которым не виделся лет с пяти. Они встретились и узнали друг друга. И Ильдар, которому до тех пор не нужен был сын, вдруг стал стремиться видеть его, стал налаживать отношения, искать встреч. И все это — за Машиной спиной, без ее ведома! Хотя теперь уже все утряслось и Рокотова почти успокоилась, тень обиды еще не окончательно покинула ее душу.

А вот за Кузю она очень переживала. Ей казалось, что он-то никак не может действительно любить почти сорокалетнюю Соню Дьячевскую. Ему же всего неполных девятнадцать! Неужели он поддерживает с нею отношения только из меркантильных побуждений, ради съемок и модных показов, в которых он участвует благодаря ей? Неужели добрый, смешной, но хитрый и шустрый Кузя вырос альфонсом? А Соня-то, Соня! Ведет себя, как девочка, при встрече с Рокотовой краснеет, как невеста при виде будущей свекрови. И главное — у Маши нет никаких доказательств! Кузя-то утверждает, что отношения у него с Дьячевской просто дружеские.

Кузя, которому не дали развить его любимую тему, спросил:

— Мам, так ты на свадьбу к Тимкиному отцу не пойдешь, раз ты уезжаешь?

— Пойду. Свадьба в среду, а я уеду в следующее воскресенье вечером.

— А мальчик к нам когда из Москвы приедет?

— Точно не знаю, я с Павлом пока не говорила, может быть, Витя приедет уже после моего отъезда. Но это — только если вы не против.

— Мы не против, — заверил Кузя. — Ты мне скажи, когда его встречать и что он пожрать любит.

— Он, по-моему, неприхотлив в еде, — пожала плечами Маша.

— А ты все равно узнай, что он больше всего любит. Он же сиротка, его, я так понял, надо в чувство привести, чтоб ему жизнь медом показалась.

— Ты, Кузя, смотри не перегни палку. Как бы у вас с этого меда что-нибудь не слиплось.

— Мама, не волнуйся, — успокоил Тимур. — Я же тут. Не дам я им на ушах стоять. Езжай и отдыхай спокойно.