Похищенная

ДИЧЬ

Для конца лета ночь выдалась довольно холодная. Август ведь не закончился? Я мысленно подсчитала дни. Да, по-прежнему стоял август. Это только казалось, что прошло больше времени.

На вылазку наружу я возлагала определенные надежды — может, удастся хотя бы приблизительно определить, где расположена моя тюрьма. Однако меня ждало разочарование: поднявшись на лифте до уровня земли, мы очутились на опушке леса, который теоретически мог располагаться где угодно — от острова Кейп-Бретон[23] до севера Калифорнии. Будь мои познания в ботанике пообширней, круг поиска бы значительно сузился, но изучение растительного мира никогда меня не увлекало.

На запястьях у меня снова красовались наручники. Уинслоу шагал первым, я за ним, а замыкали цепочку все те же два охранника с оружием наготове. В конце концов тропинка вывела нас из чащи на полянку, посреди которой возвышалась стофутовая смотровая вышка. Патрик Лейк стоял возле одной из опор, приплясывая от холода и прикрывая ладонями тлеющую сигарету.

— Эй, — бросил он, когда мы подошли ближе. — Что происходит? Такой колотун…

— Давай докуривай, — велел ему Уинслоу. — Скоро согреешься.

— Я спросил…

Один из охранников двинул его прикладом винтовки под ребра.

Лейк зарычал, замахнулся в ответ, но в последнее мгновение пересилил себя.

— Я только хотел…

— Сюрприз, — пообещал Уинслоу и подошел к лестнице. — Заканчивай давай.

— А что она тут делает? — Лейк ткнул сигаретой в мою сторону.

Уинслоу взобрался уже ступенек на двадцать. Перегнувшись через перила, он повторил:

— Сюрприз, говорю. Начнем, как ты будешь готов.

Лейк бросил окурок на землю, затоптал.

— Я готов.

— Тогда начинаем.

— Точка выпуска номер два? — спросил охранник.

— Все по плану, — откликнулся Уинслоу. — Как договорились.

Магнат продолжил подъем по лестнице. Я двинулась следом, за мной двое охранников. Наконец мы достигли верха. Уинслоу порядком запыхался. Взглянув на лес под нами, я ничего не увидела — Лейк и его охранники скрылись в темноте.

— Они там, — тяжело дыша, проговорил Уинслоу и показал куда-то на восток. — Вторая точка выпуска там. Первая прямо под нами, третья у реки.

Значит, «точек выпуска» несколько? А почему? Я собралась спросить, но вдруг поняла, что не так уж мне и хочется это знать.

— Выбор точки зависит от типа добычи, — разрешил мои сомнения Уинслоу. — Пока я имел дело только с ведьмой и полудемоном.

— Вы… охотились на них?

Магнат скорчил недовольную физиономию.

— Да какая там охота. Особенно с этой ведьмой. Я думал, с ней придется повозиться — они ведь заклинания знают и все такое. В ролевых играх магические персонажи самые сильные, если их как следует прокачать. Ну а в реальной жизни? Пшик! Облажалась она. Что-то там наколдовала, дала деру и спряталась в кустах. Никакого инстинкта самосохранения. Как у той старушки, которую привезли вместе с тобой. Чуть что, у нее депрессия начинается. Хлюпики все такие…

Я уткнулась взглядом в пол. Интересно, если сбросить Уинслоу с этой высоты, он убьется?

— Полудемон оказался поживей. По крайней мере, хоть попытался спастись. Но я на него не охотился. Он сам сбежал. Мы эту проблему быстро уладили, так что тебе ничего не светит, имей в виду. Далеко он не ушел. Собаки поработали на славу. Судя по тому, что мне сказали, полудемон оказался даже слабее ведьмы. Бежал, пока сил хватило, потом шлепнулся на землю, и все.

— Ну а теперь… — Я прочистила горло и заставила себя успокоиться. — А теперь вы хотите поохотиться на Лейка.

— На оборотня, — поправил Уинслоу, опустил бинокль и весело мне улыбнулся. — Круто, да? Охотник превращается в добычу — в этом есть своя прелесть. «Самая опасная дичь» — фигня и выдумки. Возьми любого нашего современника, отвези в лес — он перепугается до чертиков. Без инструментов и оружия он не опаснее какого-нибудь оленя. Олень хоть следы умеет путать, как-то прятаться. Человек не умеет вообще ничего. Но волки? Вот они — истинные охотники. У них свои инструменты, свое оружие. Они в лесу как рыба в воде. Добавьте к этому человеческий интеллект — и вуаля, перед нами идеальная дичь. — Он протянул мне бинокль. — Хочешь глянуть?

Я покачала головой.

— С прибором ночного видения… Хотя тебе, наверное, это до лампочки. Говорят, вы и так видите в темноте. Вот почему я устроил эту охоту — дополнительная сложность. Правда, у меня подобных игрушек много. Слишком рисковать тоже ни к чему.

Я прижала окуляры к глазам. Повсюду лес, бескрайний лес… И вдруг вспышка оранжевого света.

— Сигнальный огонь! — выпалил Уинслоу. — Значит, оглушили Лейка, сейчас уйдут. Через десять-пятнадцать минут он очнется и поймет, что остался один в лесу. Если у него есть мозги, заподозрит подвох, но все равно побежит как миленький. Думаю, учует запах воды и бросится к реке, на запад. Лучше ему повнимательней смотреть под ноги. Выбрав легкий маршрут, он угодит прямиком в медвежью яму. — Магнат разразился неприятным, скрипучим смехом. — Тут везде ловушки. Здесь, здесь, вот здесь тоже…

Я обернулась. Уинслоу тыкал пальцем в какие-то точки на плане местности. Хорошенько все разглядеть не удалось: он спрятал карту, погрозив мне пальцем:

— Нет-нет-нет. Всех моих секретов тебе лучше не знать. Нравится бинокль?

— Хороший.

— Конечно, хороший. Других не покупаю. Подожди, скоро увидишь всю мою коллекцию гаджетов. И оружия… — Он похотливо закатил глаза. — О да! Какого только оружия не бывает в наши дни! У меня по всему игровому полигону тайники. Все есть, только гвоздомета не хватает. Это меня просто бесит. Я так к нему привык.

— Вы охотитесь с гвоздометом?

— Да не здесь, ты что. В играх. Обалденная штуковина. На куски разносит почище грана.

— В играх, — повторила за ним я. — В компьютерных?

— А что, ты еще какие-то знаешь?

Я перевела взгляд на лес. Уинслоу назвал его игровым полигоном. Да, это самый настоящий полигон — сверхсовременные приборы, ловушки и капканы, оружия хватит на целый арсенал…

— Значит, вот что это такое, — медленно проговорила я. — Видеоигра. Только здесь все по-настоящему.

— Огромный шаг вперед по сравнению с виртуальной реальностью. Фактическая реальность! Классная идея, правда? — Он улыбнулся от уха до уха и снова шлепнул меня по заднице. — Ну все, пора двигать отсюда. Поднят зверь.[24]

Направившись к главной тропинке, мы встретили охранников, «выпускавших» Лейка. Они отрапортовали, что все прошло согласно плану, вытянулись перед магнатом с оружием на изготовку, и отряд двинулся дальше. Я шла позади Уинслоу, двое других охранников следовали за мной. На всех, кроме меня, красовались очки ночного видения. Сейчас они пригодились бы и мне — темнота была такая, что хоть глаз выколи. Звезд на небе я не увидела, лишь изредка среди туч и древесных ветвей мелькал тонкий полумесяц, позволяя хоть что-то разглядеть. Деревья, деревья, кругом одни деревья…

Мы все глубже забирались в чащу. Живот у меня сводило от страха, но сердце вдруг заколотилось в сладком ожидании. Мозг знал, зачем я здесь, хотя тело отказывалось в это верить. Оно воспринимало привычные раздражители — свежий ночной воздух, запах прелых листьев и сырой земли, писк полевок, всевозможные шорохи — и истолковывало их по-своему, полагаясь на прежний опыт. Сейчас ночь, а я в лесу — следовательно, я вышла на пробежку. Тело отказывалось мне подчиняться, рвалось куда-то, как щенок с привязи. Кожу покалывало, пульс усилился, дыхание участилось. Если говорить о плюсах, то резко обострились все чувства — я стала видеть, слышать и распознавать запахи в два раза лучше прежнего. Вместе с тем, были и минусы: не давала покоя мысль, что еще чуть-чуть — и тело начнет потихоньку перестраиваться, обрастать шерстью…

Однако я не спешила бороться с собственным организмом: нужно воспользоваться этим чувствительным состоянием, чтобы лучше вникнуть в обстановку. Зрение ничем не помогало: видеть сквозь предметы я в любом случае не умела, а когда кругом одни заросли… От других чувств толку оказалось больше. Навострив уши, через пару минут я поняла, что слушать особенно и нечего. Нет, всяческих звуков, разумеется, хватало — трещали ветки, шелестел ветерок, хищники и травоядные всех мастей пищали, ухали и перебегали туда-сюда, — однако интересовало меня совсем другое. Я рассчитывала услышать где-нибудь вдали шумы, говорящие о близости цивилизации, но гудение и шипение доносилось только со стороны комплекса, который мы недавно покинули. Переключившись на обоняние, сильнейшее из пяти моих чувств, я уловила машинную вонь из основного здания да слабый запах гравийной дороги — видно, та уходила на юг от комплекса. Лес, к несчастью, лежал к северу от него. Может, в противоположном направлении сбежать было бы и легче, однако мне не хотелось бросаться в неизвестность… а пока я ничего, кроме леса, не видела.

Комплекс остался позади, искусственные запахи окончательно сошли на нет. Здесь властвовала природа. Даже на тропинке присутствие человека едва ощущалось — стихия с яростью вымарывала следы двуногих наглецов, чуть только они скрывались из виду. И снова тело и рассудок не сошлись во мнениях. Телу казалось, будто оно попало на небеса: нетронутый людьми уголок мира, настоящий рай — как и Стоунхэйвен, только этот рай еще неизведан, необжит! Рассудок же считал, что бесконечный лес без всяких признаков цивилизации — это ад кромешный. В случае побега нужно где-нибудь укрыться — это «где-нибудь» означает дом или город, другими словами, населенное место, куда мои преследователи не посмеют сунуться.

Пока же о побеге и речи быть не могло. Даже если я каким-то чудом и ускользнула бы от вооруженных охранников, это лишь с новой силой разожгло бы охотничий азарт в Тае Уинслоу. Впрочем, я надеялась, что рано или поздно вырвусь отсюда — предпочтительнее до того, как успею наскучить похитителям, повторив судьбу Патрика Лейка. Но если… нет, когда у меня получится убежать, то куда податься? Вокруг один лес. Тут можно часами кружить и… Секундочку. Да о чем это я говорю, черт возьми? Я же волк! По крайней мере наполовину. А что станет делать волк, оказавшись среди дикой природы? Хе-хе. Выживать, конечно! Здесь будет легче уйти от погони, чем в бетонных джунглях, ведь я в своей стихии. Даже сейчас, в человеческой форме, я чувствую себя как дома: хорошо вижу в темноте, по запаху могу найти воду и пищу, слышу шелест совиных крыльев над головой… Так что обойдусь и без страховочной сетки цивилизации. Да, в конце концов придется отыскать дорогу к людям, ну а до тех пор я легко дам фору любому преследователю, что бы он там на себя ни нацепил — очки ночного видения, бинокль… Осторожность в любом случае не помешает, но единственной реальной угрозой будут сами похитители. Смерти от голода, обезвоживания или переохлаждения можно не опасаться.

— Где его одежда? — рявкнул Уинслоу, грубо вырвав меня из грез.

Я резко затормозила, чтобы не влететь ему в спину, и огляделась. Мы остановились перед деревом, помеченным светящимися полосками из оранжевого пластика.

— Это вторая точка выпуска, — сказал Уинслоу.

— Так точно, сэр, — отозвался охранник, стоявший спереди, после чего достал из кармана карту и протянул боссу.

Тот швырнул ее на землю.

— Я не задавал вопросов, я утверждал. Мне это прекрасно известно. Я хочу знать, болваны, известно ли это вам.

Охранник поджал губы, но ответил прежним почтительным тоном:

— Конечно, сэр.

Уинслоу повернулся ко мне.

— Чтобы превратиться в волка, он должен снять одежду? А если нет, то она порвется, так?

Я кивнула.

— Значит, в любом случае здесь должны были остаться его вещи. Ну и где же они?

Я сделала вид, будто озираюсь по сторонам, хотя обоняние сразу мне подсказало: Лейк взял все с собой.

— Раз их нет, значит, он не менял формы.

Уинслоу обратился к одному из охранников:

— Пендецки! Что там с контрольными точками?

На парне слева от меня была черная жилетка с множеством кармашков и отделений, набитых разнообразными устройствами, от которых тянулись провода к общей батарее. Охранник без лишних слов вытащил одно их и щелкнул выключателем. Раздалось короткое «бип», замигали красные огоньки светодиодов — как на древней карманной игровой приставке.

— Объект проходил через контрольные точки пять и двенадцать, сэр.

— За пятой ведется видеонаблюдение, — проговорил Уинслоу.

— Так точно, сэр. На контрольной точке номер пять установлена видеокамера с датчиком движения, и…

— Я ни о чем не спрашивал, мать твою! — взорвался Уинслоу. — Покажи мне запись!

Все с тем же невозмутимым видом Пендецки отсоединил другое устройство и подал Уинслоу. Тот с ругательством выхватил его у охранника. Выражение на лице Пендецки при этом ничуть не изменилось: либо он привык к замашкам Уинслоу, либо уже не раз работал с такими людьми. Другие охранники чувствовали себя далеко не так уверенно — один покрылся испариной, другой переминался с ноги на ногу, будто замерз. Напарник Пендецки стоял без движения, ожидая худшего.

Уинслоу держал в руках маленький черно-белый дисплей. Пока пальцы магната прыгали по крошечным кнопкам, я краем глаза подглядывала. Запись, сделанная в инфракрасном режиме, продолжалась всего несколько секунд: на экране кто-то промелькнул — видно было только руку с ногой. Уинслоу просмотрел видео еще раз и проговорил, подняв голову:

— Он не превратился в волка. Объясните мне, кто-нибудь, — почему он не превратился в волка?

Разумеется, объяснить это могла только я, и все глаза обратились на меня.

— Многие оборотни вне Стаи не способны превращаться в волка по желанию.

Я тут же пожалела о своих словах. Следующий вопрос был очевиден.

— Вне Стаи, — повторил Уинслоу. — Лейку это не по силам. А вот тебе — да.

— Это зависит от…

— Да конечно же, по силам. Я видел на той записи.

Тут мне стало ясно, зачем меня сюда привели. Я думала, Уинслоу хотел произвести на меня впечатление — один охотник похваляется перед другим, только и всего. Может, отчасти это было и так. Но ведь он неспроста рассказал мне обо всех этих приборах, ловушках и тому подобном, однако даже близко не подпустил меня к карте. На самом деле он предупреждал меня: если я допущу ошибку, если чем-то ему не угожу, меня ожидает та же судьба, пускай даже Матасуми воспротивится. За Уинслоу молодость, богатство и власть, и плевать он хотел на всяких там ученых. Не в его привычках терпеливо дожидаться результатов. Сейчас он хотел поохотиться. Не подойдет Лейк — сгожусь и я.

Мои губы сами собой задвигались, произнося нужные слова. Как мне хотелось убедить себя, что причина лишь в желании выжить! Но больше это походило на трусость. Или хуже — на предательство.

— Он может Преобразиться от испуга.

Лицо Уинслоу прорезала крокодилья улыбка.

— Что ж, тогда давайте его напугаем.