Похищенная

НАДУВАТЕЛЬСТВО

Бежать. Как же мне хотелось просто распахнуть дверь и бежать, не останавливаясь, забыв о существовании Рут и Пейдж Винтербурн. С глаз долой и прочь из мыслей… Бежать, пока не заболят ноги, пока легкие не станет жечь, пока не исчезнут все желания, кроме одного — остановиться. Пока не иссякнут силы, чтоб ни о чем не думать. Не самый разумный поступок, я знаю. Но ведь это получалось у меня лучше всего. Бежать… Вся моя жизнь прошла на бегу. Даже когда я не сдавалась, когда стояла насмерть и смотрела своим страхам в лицо, какая-то часть меня по-прежнему продолжала бежать.

Разумеется, нужно остаться и все выяснить: опровергнуть все обвинения Пейдж, понять, откуда эти женщины столько обо мне знают. Если бы Пейдж просто сказала, что я оборотень, я бы еще что-нибудь придумала. Но она пересказала всю мою биографию, и хотя такие данные, в принципе, общедоступны, это было прямым вторжением в мою личную жизнь. А потом она заговорила о нас с Клеем — лишь констатируя факты, как и в случае с датой моего рождения. Каждая клеточка моего тела возопила: беги, сматывайся отсюда! Разбираться будешь потом. Однако Рут показала, на что способна, и мне пришлось ей подчиниться. Зато у меня появилось время пораскинуть мозгами.

Получается, я вернусь к Джереми и скажу, что эти двое раскрыли меня, а я от них удрала? Нет-нет, он не рассердится. Он все поймет… и это самое худшее. Мне не нужно было, чтобы он «понимал», почему меня постигла неудача. Я хотела, чтобы он мной гордился. Да, я вышла уже из того возраста, когда важно во всем получить одобрение отца (или человека, который его заменяет), но что поделаешь… После того как Клей укусил меня, Джереми взял меня под опеку и надолго позабыл о собственной жизни, чтобы хоть как-то сложить осколки моей. Каждый раз, выполняя все эти задания, я доказывала Джереми, что он не ошибся, что я нужна Стае, что его усилия окупятся стократ. И теперь, впервые в жизни столкнувшись с угрозой разоблачения, неужели я вернусь в Нью-Йорк[6] и заявлю ему: «Извини, Джер, ничего не вышло»? Да ни за что на свете! Если сейчас я убегу, то бегству никогда не будет конца. Все, чего я с таким трудом добилась за последний год — привыкла наконец к жизни в Стоунхэйвене, со Стаей и Клеем, — пойдет псу под хвост, и я вновь стану тем несчастным затравленным созданием, каким была полтора года назад.

Поэтому я решила остаться. Мы ведь условились, что я выслушаю Рут, но что-либо признавать не обязана. Можно будет отнестись к ее словам, как к бреду выжившей из ума старухи, и притвориться, что от ухода меня удержала исключительно вежливость.

Мы вновь уселись за стол. Пейдж отодвинулась от меня как можно дальше. С момента появления тети она не произнесла ни слова.

— Так вы верите в ведьм? — спросила Рут, наливая мне чаю в чашку.

— Вы имеете в виду викку?[7] — осторожно уточнила я.

— Нет. Я говорю о настоящих ведьмах. Бывают наследственные ведьмы. Как и наследственные оборотни.

Она подняла руку, отметая мои возражения:

— Я не прошу вас ни в чем признаваться, не забывайте. Сделайте приятно старушке, выслушайте меня. Что ж, если вы не верите — или раньше не верили — в ведьм, то о более экзотических созданиях, как я понимаю, и вовсе речь не идет. Хорошо. Тогда придется начать с азов. Давайте на минуту представим, что в нашем мире все-таки существуют ведьмы и… другие существа. Давайте также представим, что эти создания — мы их называем расами — знают друг о друге и периодически собираются, чтобы обменяться новостями и решить какие-то общие проблемы, главная из которых — угроза разоблачения. Когда-то в этих встречах участвовали и оборотни…

Я открыла было рот, но Рут предостерегающе подняла руку.

— Ладно, ладно. Похоже, урок истории вам ни к чему. Да мы и не за этим сюда пришли. Как Пейдж, наверное, уже сказала вам, мы хотели вас предупредить. Или она до этого места не дошла?

— Я показала ей фотографии, — подала голос Пейдж. — Объяснить не успела.

— Хорошо, тогда позвольте мне. Эти мужчины — эти люди — стали с недавних пор доставлять нам неприятности. И очень серьезные. На нас нападают, нас похищают. Похоже, им известно больше, чем допустимо.

— Этим двоим? — удивилась я, показывая на фотографии. — Тай Уинслоу похищает ведьм? Тогда нам не о чем говорить. Что за бессмыслица!

— Как раз наоборот, — едва заметно улыбнулась Рут. — Когда-то мы страшились лишь костров да Великих Инквизиторов. А сейчас нам угрожают компьютерные магнаты. Я не буду вдаваться в подробности — отчасти потому, что вы не станете так долго меня слушать. Другая причина состоит в том, что любопытство может привести вашу Стаю на наше собрание.

— Я не…

— Эти люди знают, что оборотни — не выдумка, и повсюду их разыскивают. Как и всех нас.

Я откинулась на спинку стула, перевела взгляд с Рут на Пейдж. Глаза пожилой ведьмы светились проницательностью. Пейдж делала вид, что смотрит на меня, однако взор ее зеленых, как у тети, глаз был устремлен куда-то вдаль.

— Вы ведь прекрасно понимаете, как это выглядит со стороны, — заговорила я. — Допустим, я и в самом деле оборотень. Вы заманили меня сюда, навешав лапши на уши, и теперь утверждаете, что вы ведьмы. Мало того, не просто ведьмы, а участники какой-то Организации Потусторонних Наций. Поскольку вы сами делегаты ОПН, вы решили завоевать мое доверие историей о демонических компьютерщиках…

— В них нет ничего демонического, — заметила Рут. — Я же сказала, они обычные люди.

— Да вы серьезно, девочки?

— Нам не до шуток, — произнесла Пейдж, и ее холодный взгляд засверкал льдом. — Похоже, мы совершили ошибку, выбрав вас…

— Да, кстати, а почему выбор пал на меня? Выкладывая эту историю в Сети, вы ожидали, что только оборотень на нее клюнет? Если заговор действительно существует, то кто-то должен отслеживать информацию об оборотнях. Что помешало бы им откликнуться на ваше объявление?

— Мы получили немало предложений, — отозвалась Рут. — Однако ждали именно вашего.

— Моего?

— Несколько лет назад у нашего совета возникли кое-какие трения с одним оборотнем. Он не из вашей Стаи. Так, посторонний. Мы не теряли его из виду — на случай, если понадобится выход на оборотней. Когда начались неприятности, мы его нашли и… убедили поделиться с нами некоторыми сведениями. Он рассказал нам о вашей Стае — вожак, состав, место обитания. Более того, он знал все о вас, Елена. Вы единственная в мире женщина-оборотень, и, похоже, среди представителей вашей расы о вас ходят легенды.

Она улыбнулась, но я ответила недоуменным взглядом.

Рут продолжала:

— Он также поведал, что вам поручено расследовать все, что связано с деятельностью оборотней-одиночек, и следить, чтобы они чего не натворили. Нам стало любопытно. Мы ведь, в сущности, заняты тем же самым — ведем наблюдение за ведьмами, которые покинули Шабаш. Вот почему было решено связаться с вами, прежде чем выходить на прямой контакт.

— Но почему именно со мной?

— Вы член Стаи. Кроме того, вы — единственная женщина-оборотень, и показались нам… более приемлемой кандидатурой. Мы предполагали, что с вами будет легче найти общий язык, чем с мужчинами.

Иными словами, меня заведомо сочли более доверчивой — и менее склонной на любые угрозы отвечать насилием. Но тогда им следовало метить выше. Джереми был самым уравновешенным из нас — и самым восприимчивым. Он бы идеально подошел для этого собрания. Да и в любом случае, разумнее было бы обратиться напрямую к Альфе, вожаку Стаи. Видимо, у них нашлись причины поступить иначе.

— И тем не менее это нелепо, — не отступала я. — Не важно, как и почему меня выбрали. Вы привели меня сюда и кормите теперь фразами из дешевых фильмов: «Мы знаем, кто ты на самом деле». Такое бывает только в розыгрышах со скрытой камерой. По мне, так все это — сплошное надувательство. С какой стати вам понадобилось связаться с оборотнями, если они в эту вашу ОПН больше не входят? Вы же ведьмы, вам наверняка приходилось иметь дело с плохими парнями.

— Мы, как и вы, постоянно живем под угрозой разоблачения, — проговорила Рут. — Однако в разные исторические периоды в опасности находилась лишь какая-то одна из рас. Сейчас все по-другому. Угроза касается всех, поэтому мы должны держаться вместе.

— Один за всех и все за одного, — пробормотала я.

— Здесь нет ничего смешного, — бросила Пейдж.

— Вы по-прежнему не верите? — спросила Рут. — Даже в то, что мы ведьмы? Небольшая демонстрация наших способностей вас не убедила?

— Можем устроить и побольше, — буркнула Пейдж. — Скажем, запечатать вам рот. Навсегда.

— Пейдж! — одернула девушку Рут. — Вы уж простите мою племянницу, она очень несдержанна. Впрочем, если пожелаете, я могу показать вам кое-что поинтереснее. Разумеется, без варварства вроде сковывающих заклятий.

— Спасибо, не надо, — сказала я.

— С чего бы это? — полюбопытствовала Пейдж. — Не верите? Или не хотите?

— Я свое обещание выполнила — осталась и выслушала вас. Теперь мне пора.

Я встала. Рут притронулась к моей руке.

— По крайней мере передайте наши слова своему вожаку. Встреча состоится через два дня. Чтобы обсудить проблему, соберутся представители всех основных рас. Хочется, чтобы ваша Стая к нам присоединилась. Вот моя визитка.

Я ожидала увидеть на карточке что-то вроде «Рут Винтербурн. Заклинания и зелья». Вместо этого на ней было напечатано: «Ателье Винтербурн. Пошив женской одежды на заказ». Судя по адресу, ателье находилось в Массачусетсе — правда, к моему разочарованию, не в Салеме.[8]

— Да, — с улыбкой заметила Рут, — визитка настоящая, и бизнес самый настоящий. В наши дни на порче не наживешься.

— Я не…

— Хотя бы положите ее в карман. Притворимся, что вы ее выкинете, как только выйдете за дверь. Если передумаете, звоните мне на сотовый. Мы прямо отсюда едем в Вермонт — встреча состоится там: от штата Нью-Йорк недалеко, если надумаете приехать. Надеюсь еще с вами увидеться.

Я пробормотала что-то уклончивое, взяла визитку и покинула номер.

На обратном пути мысли мои были заняты в основном не зловещими миллиардерами, а ведьмами. Возможность существования других «сверхъестественных» созданий очень меня интересовала, хотя поверить в это было все-таки сложно. Согласна, со стороны человека, который регулярно превращается в волка, такие сомнения кажутся лицемерными, но что тут поделаешь? Я и в оборотней-то поверила через полгода после того укуса. Меняла обличье сама, видела, как делает это Джереми, — и все же умудрялась внушать себе, что все это неправда. Самовнушение — великая сила. Может, мне было легче верить, что волки-оборотни — это единичное отклонение от нормы. Примерно так же многие люди (включая и меня) считают, что во Вселенной существует лишь одна населенная планета. От мысли, что по земле разгуливают зомби и вампиры, мне стало не по себе. Однако Рут ничего не говорила ни о тех, ни о других. Она лишь упомянула о ведьмах и… «других созданиях». В колдовство я, пожалуй, могла поверить. Куда легче примириться с фактом, что некоторые люди способны подчинить себе силы природы, чем с мыслью, что человек может превращаться в волка.

Телефон в моем номере трезвонил вовсю. Я помедлила в проеме, раздумывая, не слинять ли, пока не поздно, но решила все-таки ответить — вдруг этот не тот, о ком я подумала.

— Какого черта ты делаешь в Питсбурге? — раздался трубный глас, едва я сняла трубку. Кнопки регулировки громкости на аппарате не обнаружилось, и я подумала, а не нажать ли мне «нечаянно» на рычаг.

— Тоже рада тебя слышать, Клейтон. Перелет прошел нормально, спасибо. Как там погода в Детройте?

— Жарит сильней, чем в пекле, — проворчал он, на южный манер растягивая слова. Когда он перестал реветь на пределе громкости, акцент вернулся. — Воняет, кстати, не лучше. Почему ты не сказала мне, что едешь в Питсбург?

— Потому что ты сразу вызвался бы ехать со мной. А мне не нужна…

— Поздно. Я уже пакую вещи.

— Мне не нужна твоя помощь, и защищать меня тоже не надо.

— А как насчет моей компании? Видно, и она тебе не нужна.

— Да уймись ты! Ты же только вчера уехал, а в понедельник мы снова будем вместе.

— Тогда я помогу тебе сэкономить на двух билетах сразу. Сегодня вечером приеду к тебе, и как только покончишь с делами, отвезу на машине в Детройт…

— Нет.

— Я всего лишь…

— …властный собственник, который пытается контролировать каждый мой шаг.

— Я соскучился.

— Да что ты говоришь. Ответ остается прежним — нет. Сама справлюсь.

— Чем ты там занимаешься?

— Завтра узнаешь, — отрезала я. — Сначала мне нужно поговорить с Джереми.

— Что-нибудь накопала?

— Возможно.

— Веселье предвидится?

— Попахивает настоящей мясорубкой.

— Ну давай, колись.

— Потом.

— Дразнишься, — проворчал он.

— Хочешь услышать, как я дразнюсь? — спросила я.

— Только если ты хочешь, чтобы через час я уже был в Питсбурге.

— От тебя шесть часов езды.

— Поспорим?

Мы продолжали в том же духе еще некоторое время… если быть точной, сорок пять минут. В конце концов Клей все-таки согласился — очень неохотно — не приезжать за мной в Питсбург. Должна признать: с самого начала наших отношений он действительно работал над собой, стараясь не контролировать каждый мой шаг и так далее. Нет, не то чтобы он сдался и даровал мне побольше самостоятельности. Мы теперь спали в разных комнатах, но дальше этого дело не пошло. Он по-прежнему требовал, чтобы я была с ним двадцать четыре часа в сутки. Даже фокус с раздельными спальнями оказался шуткой: у меня просто появилась комната для хранения вещей, и все. Где бы я ни спала, Клей спал со мной.

Я тоже старалась внести свой вклад в сохранение отношений. Это значило примириться с тем, что жажда все время быть вместе заложена в характере Клея. Он пострадал от укуса оборотня в детстве и быстро забыл, что на свет появился все-таки человеком. Последующий опыт отнюдь не убедил его, что он чего-то лишился. В нем было больше от волка, чем от человека. Волк, как он любил говорить, никогда не заявит своему партнеру, что «ему нужно побыть одному» или «иметь собственный уголок». Союзы этих животных не распадаются до конца их жизни и несут благо обоим партнерам, несмотря на полное отсутствие в их мире семейных психологов.

Мы с Клеем были вместе без малого двенадцать лет. Ну, «вместе» — это небольшое преувеличение. Встречаться мы стали двенадцать лет назад, потом он меня укусил. После десяти лет бесконечных метаний я наконец призналась себе, что люблю его и не могу без него жить — да, все в точности как в сентиментальных романах. Впрочем, наши отношения даже отдаленно не напоминали те, о каких пишут в любовных книжках. Мы с Клеем были как нефть с огнем: то адский жар, то фейерверки на полнеба… то, порою, сплошные разрушения. С некоторых пор я стала понимать, что так будет и дальше. Нам никогда не видать ровных, стабильных отношений… да, честно говоря, они нам и не нужны. Счастливая семейная жизнь — это не для нас. Дайте нам взрывов, дайте фейерверков, со знаком «плюс» и со знаком «минус» — и счастливее нас уже не найдешь.

В ту ночь мне не спалось.

Я лежала в постели и пялилась в потолок, пытаясь отогнать от себя неясную тревогу.

Во-первых, меня беспокоила мысль о ведьмах. Все-таки ведьмы они или нет? При любом раскладе я им не верила — слишком многое в их рассказе не сходилось. Надо было позвонить Джереми сразу, как ушла от них. Он вряд ли будет плясать от радости, узнав, что я отложила разговор на целый день. По крайней мере два человека прознали о моей истинной природе, а я опять-таки ничего не сказала ни Клею, ни Джереми. О чем я только думала? Может, позвонить Альфе прямо сейчас? Глухая ночь, без четверти три… Мой самолет вылетает в восемь утра. Значит, дело может и подождать. И все же — может ли?

Чтобы в голове все устаканилось, я решила пробежаться. В смысле, трусцой. Конечно, превратиться в волка и пошарахаться по ночному Питсбургу было бы весело, но такого рода забавы в ту минуту совсем меня не привлекали. Натянув шорты и футболку, я вышла из гостиницы и лабиринтом пустынных улочек проследовала в промышленный район. Большие города — не лучшее место для ночных пробежек. Любой, кто увидит молодую женщину, бегущую по Питсбургу в три часа ночи, станет искать глазами преследователя.

Пробежав примерно четверть мили, я заметила за собой хвост. Ничего удивительного. Как было сказано выше, ночью одинокие спортсменки обязательно привлекают внимание, и обычно нежелательное. Разумеется, если бы на меня набросился какой-нибудь придурок, я бы треснула его башкой о ближайшую стену, и в мире стало бы одним потенциальным насильником меньше. Но потом пришлось бы ломать голову, как избавиться от трупа в чужом городе. И вообще не хотелось бы до такого доводить. Все-таки сказать — не сделать, не настолько крутая. Даже если уличный грабитель возьмет меня на мушку, и без убийства будет не обойтись, позже я об этом пожалею. Буду терзать себя: может, напрасно я так с ним? Может, никакой он не рецидивист, и достаточно было бы его припугнуть? Может, у него дома голодные жена и дети и он хотел лишь раздобыть парочку баксов, чтобы семья не умерла с голоду? Лучше подобных ситуаций избегать. В природе волки выжили только потому, что всегда сторонились прямых столкновений с людьми. Умные оборотни должны поступать точно так же.

Услышав за спиной чью-то приглушенную поступь, для начала я убедилась, что это не совпадение. Три перекрестка подряд я сворачивала в одну и ту же сторону и, проделав полный круг, вернулась к исходной точке. Звук не утихал. Тогда я побежала по направлению ветра и принюхалась — вдруг мой преследователь оборотень. В стране обитало около двух дюжин самцов, и для любого из них я, единственная самка вида, стала бы желанной добычей. То обстоятельство, что мой любовник был самый свирепый из ныне живущих вервольфов, только набивало мне цену. Даже если дворняжки и не горели желанием меня трахнуть, они с радостью «поимели» бы Клея в моральном смысле. А уж перед возможностью получить два удовольствия в одном флаконе немногие смогли бы устоять. Насколько я знала, в Питсбурге дворняжек не было, но вообще-то этим ребятам никогда не сидится на месте и мои сведения могли устареть.

Нет, следил за мной не дворняжка. У оборотней к обычному запаху примешивается еще один, довольно специфический, и сейчас я его не чувствовала. Это определенно был мужчина, но больше обоняние мне ничем не помогло. Лосьоном после бритья он не пользовался. Ощущался еле уловимый запах пота — словно кончалось действие дезодоранта. А так он был чистый. Очень чистый. Насильникам и грабителям это несвойственно. Да, я знаю, что не все подонки выглядят как небритые бомжи. Большинство имеет приличный вид. С другой стороны, фанатов гигиены среди них тоже раз-два и обчелся. Во мне проснулось любопытство, захотелось взглянуть на преследователя.

Я все еще надеялась не допустить стычки и, чтобы убить двух зайцев сразу, решила понаблюдать из укрытия, а потом тихонько смыться. Для начала нужно было определить, где именно прятался преследователь. Я остановилась посреди улицы, нагнулась и подтянула шнурки. Пробормотав что-то неразборчивое, распустила их, снова завязала. Когда это повторилось в третий раз, парень занервничал — внутренне чертыхаясь, наверное, что меня дернуло встать на открытом месте, а не в каком-нибудь укромном закоулке. Он выглянул из-за угла, и на совершенно пустынной улице даже это незаметное движение выдало его с головой: прятался он у здания слева от меня, за уступом.

Распрямившись, я стала выполнять упражнения на растяжку и посреди второго подхода сорвалась с места. Со всей скоростью, на какую была способна, я понеслась к улице, идущей вдоль здания, у которого укрывался преследователь. Когда он бросился в погоню, я уже обогнула соседний дом; остановившись у черного хода, осмотрела площадку и в паре ярдов увидела то, что искала — темный предмет вытянутой формы. Проще говоря, под дверью валялось с полдюжины пивных бутылок. Я схватила одну из них и швырнула в переулок. Звон стекла раздался уже издалека. К счастью, мой преследователь не был глух. Добежав до перекрестка, он кинулся в сторону, откуда донесся звук.

Не выходя из укрытия, я внимательно присмотрелась к нему. Довольно высокий мужчина, телосложения среднего. Темные штаны и куртка, на голове какой-то убор. Бейсболка? Он притормозил, пытаясь сориентироваться. Затем присел на корточки и осторожно двинулся вперед, без конца вертя головой, — ни дать ни взять снайпер, крадущийся по джунглям. В руке у него что-то было. Пистолет. Большой. Превосходно, Елена. В центре Питсбурга на тебя охотится ветеран Вьетнама. Как на грех, за неделю до этого мы с Клеем пересматривали «Взвод».[9] Наверное, у парня имелась при себе и бутылочка хорошего бурбона, как и полагается ветерану.

Держась поближе к стене, я осторожно двинулась за ним. В свете фонаря штука в его руке блеснула. Точно пистолет! Я прищурила глаза, чтобы получше рассмотреть его одежду. Черная полевая форма. Так, похоже, увлекаться сравнениями со «Взводом» не стоит. Военные черной формы не носят — по крайней мере так я всегда думала. А на этом парне были черные мешковатые штаны, мешковатая же куртка, темная бейсболка и темные ботинки с толстой подошвой.

Он остановился. Я прижалась к стене и стала ждать. Стянул бейсболку, почесал голову. Кругом было настолько тихо, что я отчетливо слышала, как его ногти скребут кожу. Стрижка у него оказалась очень короткая и тоже на военный манер. Не надевая бейсболки, он достал что-то из кармана, поднес руку к уху.

— Она на вас побежала? — пробубнил он в рацию. Я решила, что это рация, так как номера он вроде бы не набирал. — Да… Нет. Кажись, она меня сделала. Перепугалась и давай бежать. Я не ожидал… да… Нет, нет. Я бы заметил. Тут волка не заметить трудно.

«Волк»? Он сказал «волк»?

Нет, сегодня точно не мой день.