Преграды и прощение

3

Хамильтон

Я почти уверен, что у меня больше не было работы.

Этим утром я должен был лететь рейсом, направлявшимся на буровую, но вместо этого сел на мотоцикл и направился к дому Джека.

Учитывая, что состояние моего отца составляло 13,7 миллиарда долларов и после его смерти я унаследую половину этого состояния, казалось нелепым оплакивать потерю семидесяти тысяч в год, выполняя изнурительную работу в изоляции в океане.

Но я горевал об утрате свободы.

Это все еще того стоило. Она все еще стоила этого.

Последние девять лет своей жизни я провел на этой буровой. Старался работать в три раза усерднее, чем другие, чтобы доказать, что достоин. Не хотелось прослыть ублюдком с трастовым фондом, у которого слишком много денег, чтобы иметь хоть каплю здравого смысла. Мне было что доказывать, и со временем все стали уважать меня и мою трудовую этику. Я никогда не пропускал ни одного дня, никогда не опаздывал. И хотя ни с кем не закорефанился из своих коллег, но мы прекрасно ладили, потому что между нами было взаимное уважение.

Мы выполняли тяжелую работу. Приходили и уходили, проводили недели в уединении от остального мира и раз в месяц приносили домой чек. Это была честная работа — полная противоположность тому, чего ждал от меня отец, полная противоположность тому, что делал каждый Борегар в истории. Я что-то зарабатывал. Что-то делал. Мне не нужно было продумывать схемы ради своей работы и шести тысяч долларов в месяц, которые я зарабатывал. Нет, я просто работал. То, о чем мой гребаный брат ничего не знал.

И теперь всего этого больше нет.

Потому что Вера Гарнер позвонила мне, и я был в полном дерьме от этого.

В моей жизни было много хрени, которую я не воспринимал всерьез. Слишком много пил. И перетрахал достаточно женщин в разных общественных местах. Портил людей. Разрушал отношения. Моя работа была одной из немногих вещей, которые я делал правильно. И что теперь? И с Верой я поступил также.

На расстоянии.

Я приехал в дом отца поздно вечером, почти ровно через сутки после разговора с Верой.

Моя девочка.

Моя гребаная девочка. Моя, чтобы защищать. Моя, чтобы трахать. Моя, чтобы любить. Моя, чтобы держать подальше от всего этого дерьма, связанного с фамилией Борегар. Мое собственничество должно было отойти на второй план, но я не хотел позволить этой семье разрушить ее, как это случилось со мной.

Когда Вера позвонила вчера вечером, подумал, что она пытается снова со мной сойтись. Но когда я понял, что она была с Джеком? Понял, что все не так. Вера не просила прощения, она давилась словами и была обмотана марионеточными нитями. Даже если бы не мог получить ее, я бы ни за что на свете не позволил использовать ее.

Я вошел в парадную дверь, и меня захлестнула волна ядовитости. Я одновременно любил и ненавидел этот дом.

Это было место, которое мама любила больше всего.

Здесь я впервые увидел Веру.

Здесь Джозеф издевался надо мной.

Здесь я нашел мертвое тело матери.

— Джек? — позвал я. — Где ты?

Я сделал несколько шагов в гостиную, обшаривая глазами каждый сантиметр в ожидании ответа.

— Джек!

Маленькая рука обхватила мое предплечье, рывком развернув меня. Я повернулся лицом к тому, кто меня схватил. И был настроен враждебно. Звонок от Веры перевернул меня с ног на голову. Почему она была с Джеком? Что за гребаный уговор у них был?

И почему я чувствовал себя преданным?

Мне нужно было оттолкнуть ее, но сначала я хотел убедиться, что с ней все в порядке.

Но я не мог сделать ни одной из этих вещей, потому что меня схватила не Вера. Это была ее мать, Лайла.

— Где Вера? — спросил я, мой голос звучал как рычание.

— Прочь отсюда, — прошипела она и потащила меня по коридору прочь из гостиной.

Лайла была такой крошечной, и ее хватка была такой слабой, но я позволил ей утащить меня, потому что у меня была хренова куча гребаных вопросов. Мне не нравилась Лайла, и после того, как я воочию убедился, насколько самовлюбленной она была по отношению к своей дочери, я не чувствовал себя виноватым за то, что ненавидел эту суку.

— Где Вера? — снова спросил я, когда мы оказались в коридоре.

Я вырвался из ее хватки и вгляделся в мешки у нее под глазами и впалые щеки. Почему она выглядела такой хрупкой? Неужели так я выглядел каждый раз, когда Джозеф выбивал из меня все дерьмо?

— Надеюсь, в своей комнате, — прошептала Лайла, оглядываясь по сторонам, словно ее муж в любой момент мог выскочить из тени и наброситься на нее.

То, что Лайла была такой испуганной, такой хрупкой, только укрепило мою решимость спасти Веру. Я не мог представить, что моя девочка будет так же сломлена, как ее мать. Просто должен был сделать это деликатно.

— Почему ты ведешь себя так чертовски подозрительно сейчас? — спросил я.

У меня не было времени играть в ее игры.

— Потому что я подслушала твой вчерашний звонок, — прошипела Лайла низким шепотом. — И слышала, что ты сказал моей дочери, ублюдок.

Мне должно было быть стыдно, но было похуй. Я сделал то, что должен был сделать. Вере нужно было двигаться дальше. Это было для ее же блага, даже если это была самая чертовски болезненная вещь, которую я когда-либо делал.

— А тебе-то какое дело? — спросил я.

— Я подслушала, как Джек говорил что-то о сделке, которую они заключили, чтобы обезопасить меня. Мне это не нравится.

Это привлекло мое внимание.

— Что за сделка?

— Я не знаю, но Джек что-то замышляет, ясно? Может быть, если ты поговоришь с ним и покончишь с этим, я смогу вернуться к мужу, а Веру оставят в покое. Ты же не хочешь, чтобы моя дочь тебя беспокоила. Я не хочу, чтобы она вмешивалась в мой брак. Может быть, если ты поймешь, чего хочет Джек...

Мои плечи опустились. Конечно, черт возьми, она беспокоилась только о себе и Джозефе.

— Тебе плевать на дочь, ты просто хочешь вернуться в Вашингтон, — сказал я, оглядывая ее с ног до головы.

— Моя дочь просто не понимает...

— Думаю, она понимает больше, чем ты думаешь, — огрызнулся я.

Глаза Лайлы расширились.

— Я сделаю все, что угодно, — сказала она, положив руку мне на грудь. Ее глаза полыхнули похотью, и меня чуть не стошнило на нее. Было очевидно, на что та намекает. Потаскуха.

— Да, если я не хочу трахать твою дочь, то чертовски точно не хочу трахать тебя. Отвали. — Я отодвинулся подальше от нее и обдумал свои варианты.

— Хамильтон? Что ты здесь делаешь? — вмешался Джек.

Мы с Лайлой повернулись к нему лицом, и у меня свело живот при виде моего отца в костюме со скрещенными на груди руками.

— Охранники сказали, что ты прибыл. Я не ожидал застать тебя болтающим со своей невесткой. У меня сложилось впечатление, что вы не ладите друг с другом.

— У нас есть общие интересы, — прорычал я.

— Полагаю, ты говоришь о Вере, да? Она очаровательна. Я подумывал заказать ужин. Может, пригласить ее к нам?

— Ни в коем случае. Что происходит? — Не будем терять время, не будем ходить вокруг да около с играми и всякой ерундой.

Джек посмотрел на меня, потом на Лайлу. Мне было насрать на нее. И было наплевать, что она хотела вернуться к мужу и притвориться, будто из нее не выбили все дерьмо. Я покончил с играми. Был измотан и хотел снова сесть на мотоцикл и отправиться туда, где была Вера.

— Я не понимаю, о чем ты, — сказал он.

— Какой договор у тебя с Верой? — спросил я, заставив отца улыбнуться.

— Значит, она тебе небезразлична, — ответил Джек.

— Я не хочу, чтобы кто-то заключал сделки с моим участием.

— Давай сядем и поговорим, хорошо? Мне кажется, все это недоразумение.

Я сделал шаг ближе к отцу.

— По-моему, ты — единственное недоразумение. Я хочу получить ответы. Мне не нравится, что ты используешь Веру, чтобы добраться до меня.

Джек нахмурился.

— Ладно. Давай поговорим. Вообще-то у меня есть к тебе предложение.

— Если это предложение не включает в себя засовывание ботинка в задницу моего брата и уход из этой семьи навсегда, мне это неинтересно. — Я скрестил руки на груди, изображая холодное безразличие.

Губы Джека дернулись.

— Это связано с твоим братом и защитой Веры, — легко согласился он.

Я должен был догадаться, что это произойдет. Все это время мы беспокоились о том, что репутация Борегаров — самая большая угроза для наших отношений. Я и представить себе не мог, что Джек будет использовать Веру, чтобы получить от меня все, что ему нужно. И что самое хреновое во всем этом: я был готов на все. На что угодно. Я бы продал душу дьяволу и сел бы рядом с Джеком, если бы это означало, что она будет в безопасности.

— Давай поговорим, — согласился я.

Джек не улыбнулся, но я увидел, как игриво заплясали его глаза; он был похож на карточного шулера с превосходной комбинацией.

— Прошу нас извинить, Лайла. Это частный разговор.

Лайла облизнула губы, затем покорно кивнула и ушла. Ссыкло. Если бы кто-то издевался над моей дочерью, я бы сделал все, что в моих силах, чтобы защитить ее. Лайла не заслуживала Веры.

Я последовал за отцом в его кабинет. Джек нашел свое кресло и стакан виски. Я прислонился к стене, горя желанием сбежать.

— Разве ты не должен быть на буровой? — спросил Джек, начиная разговор. Меня бесило, что он знает мой рабочий график. — Полагаю, ты там больше не работаешь?

— Не утруждай себя предположениями о моей жизни. Чего ты хочешь?

— Я надеялся, что мы сможем приятно поболтать, но, похоже, ты хочешь перейти к делу. Я хочу, чтобы ты работал в «Борегар Индастриз». У нас есть уникальная проблема с денежными потоками, которую мне нужно изучить, но я не доверяю ее изучение кому-то за пределами этой комнаты.

Фигушки. Изучение проблем с денежными потоками — это просто вежливый способ сказать, что, возможно, существует какая-то незаконная деятельность.

— Что за проблема?

— Проблема с отмыванием денег.

— Ты отмываешь деньги? — спросил я.

Казалось, это было в порядке вещей. Мой отец был коррумпирован. Единственной причиной, по которой он занялся политикой, было создание законов, позволяющих ему зарабатывать больше денег.

— Нет. Конечно, нет. Но я думаю, что Джозеф это делает.

Я закатил глаза.

— Сомневаюсь, что ты не имеешь к этому никакого отношения. Но я подыграю. Как ты понял?

— Ты, как никто другой, знаешь, на что он способен. Это может быть очень плохо.

Я стиснул зубы, прежде чем ответить.

— Ты тоже знаешь, на что он способен, просто предпочитаешь закрывать на это глаза. Какое, блядь, отношение это имеет ко мне? Ты знаешь все подноготную. У меня даже нет высшего образования. Черт, я даже не знаю, в скольких корпорациях по локоть твои жадные пальцы.

— Ты же знаешь, мне нравится разнообразить свои инвестиции, — ответил Джек и медленно сделал глоток своего напитка.

Я наблюдал, как двигается его кадык, когда он глотал, и мне пришлось бороться с желанием ударить его ножом в яремную вену.

— И никто другой не сможет с этим справиться. Мы должны держать это под замком, Хамильтон. Если я начну копать, Джозеф начнет что-то подозревать, и я боюсь, что его реакция будет не очень хорошей. Если я скажу ему, что ты решил прекратить работу на буровой и присоединиться к семейному бизнесу, это будет не так очевидно. Он знает, что я пытался вовлечь тебя в работу. Джозеф тебя недооценивает. Он ожидает, что я дам тебе какую-нибудь ерундовую работу с простеньким назначением.

— Даже если бы я это сделал, он бы не купился. Я никогда не проявлял интереса к твоей работе. Политика, состояние. Все это.

— Что ж, полагаю, нам придется убедить его в обратном. Может быть, у тебя есть причина желать подняться по служебной лестнице прямо сейчас? Какая-то девушка, о которой ты хочешь позаботиться? Уверен, мы сможем найти разумное объяснение твоему внезапному интересу к «Борегар Индастриз». Я пытаюсь уберечь эту семью от тюрьмы.

Я насмешливо хмыкнул.

— Ты пытаешься уберечь себя от тюрьмы. Тебе наплевать на меня. Я тебе не помогу. Давай просто перейдем к той части, где ты шантажируешь меня, чтобы получить то, что тебе нужно.

Джек фыркнул.

— Я не хочу шантажировать тебя, Хамильтон. Хочу, чтобы мы работали вместе, чтобы посадить твоего брата, потому что он вышел из-под контроля.

— Я все еще не убежден. Объясни, что происходит. Почему ты думаешь, что это отмывание денег?

Мой отец сделал еще один глоток своего напитка, прежде чем продолжить.

— По сути, в нескольких моих компаниях есть большие суммы денег, за которые я не могу отчитаться. Есть сложный аудиторский след и ряд финансовых операций, которые не имеют смысла. Я думаю, что у Джозефа есть нелегальный капитал, и он использует «Борегар Индастриз» как прикрытие для перемещения средств. Один из моих бухгалтеров обратил на это мое внимание накануне свадьбы Джозефа. Мы собирались созвать команду и изучить сомнительные сделки, но четыре дня спустя она попала в трагическую, но необычную автокатастрофу.

Я сглотнул. В его заявлении было столько всего интересного, что я даже не знал, с чего начать. Что он имел в виду под необычной аварией?

— Ты думаешь, Джозеф убил ее? — спросил я, моя кровь застыла в жилах.

— Я думаю, он связан с людьми, способными на такое. Налоговая служба постоянно дышит нам в затылок, и что-то подобное обычно выявляется в ходе проверок. Это странно. У меня есть несколько лучших людей, которые работают над этим, но мы не справляемся. С кем бы Джозеф ни вел бизнес, он чертовски хорош в своем деле и имеет очень большие связи. Мне нужно добраться до источника всего этого, пока не стало слишком поздно.

— Каким незаконным дерьмом занимается Джозеф? — спросил я, думая о наркотиках, которые он употреблял.

— Возможно, это снова наркотики. Или это может быть оружие. Торговля людьми. Я понятия не имею, — сказал Джек.

— Это очень хреново, Джек. По-моему, у тебя больше проблем, чем просто то, что твой бизнес используется для незаконной деятельности. Почему бы тебе не обратиться к копам со своими выводами и не позволить им разобраться с этим? — Я скривил губы, глядя на своего слабого отца. Он настолько погряз в собственной коррупции, что не отличал добро от зла.

— Джозеф неаккуратен. И эти средства просто астрономические. Удивительно, что меня еще не заметили. Я просто хочу спасти наше наследие, Хамильтон.

— И я не хочу иметь ничего общего с этим дерьмом. Если ты действительно невиновен, пусть этим занимаются федералы.

Мой отец резко выдохнул.

— Я не хочу и не нуждаюсь в расследовании, Хамильтон.

Значит, происходило что-то еще? У старого доброго отца было слишком много скелетов в шкафу.

— Я не хочу и не нуждаюсь в том, чтобы меня вовлекали, — эхом отозвался я.

Джек хлопнул кулаком по столу, и я вздрогнул, а мои триггеры с новой силой всплыли на поверхность моего сознания. Джозеф был так похож на нашего отца. Я выпрямился, готовясь к его опровержению и агрессии.

— Ты поможешь мне. Потому что в противном случае будут последствия. И потому, что ты не сможешь удержаться от того, чтобы не подставить своего брата.

Последствия? Джек не знал значения этого слова. Я сожгу его дом, пока он будет спать в нем, и проведу остаток жизни в тюрьме с улыбкой на лице.

Джек выровнял дыхание и вздернул подбородок.

— У Веры могла бы быть очень хорошая жизнь, знаешь ли. Она любит свою школу. Свои занятия. Свою квартиру. Она настроена на хорошую карьеру. Единственное, что ее сдерживает, — это ее мать.

Я не хотел интересоваться тем, что говорит Джек, но все же наклонился ближе, чтобы лучше его слышать.

— Выкладывай уже, Джек. Мне это надоело.

— Я знаю, что она тебе небезразлична. Если бы это было не так, тебя бы сейчас здесь не было. Ты можешь оттолкнуть ее, но я знаю тебя. Знаю, как далеко ты готов зайти ради тех, кого любишь.

Жестоко. Мой отец был жесток за то, что напомнил мне о том жутком моменте. Пена у нее изо рта. Мои горящие, ноющие мышцы, когда я пытался вернуть ее.

— Пошел ты на хер, — прорычал я.

Отца мои слова не обеспокоили.

— Я подарю ей весь мир. Буду держать ее подальше от нас с Джозефом. Уговорю Джозефа развестись с Лайлой и выплачу им двоим хорошую компенсацию. Я больше никогда не буду с ней разговаривать, и Вера сможет вернуться к своей жизни, ходить в школу и держаться подальше от дел Борегаров.

У меня пересохло во рту. Его предложение было заманчивым.

— Не веди себя так, будто избавиться от Веры и Лайлы — это такая жертва, — прошипел я. — Очевидно, что ты ненавидишь Лайлу.

Глаза Джека остекленели.

— Любопытно, как ей удалось вырастить такую самоотверженную, сострадательную дочь. — Он сделал еще один глоток виски. — И да. С моей стороны это было бы не слишком сложно, но что-то подсказывает мне, что для тебя это будет значить гораздо больше.

Он не ошибся. Я хотел, чтобы Вера была в стороне от всего этого. Хотел, чтобы она была подальше от дерьма Борегаров, особенно если Джозеф имел дело с каким-то криминалом высшего уровня.

— Вера более чем способна выбраться сама, если захочет, — ответил я.

Джек пожал плечами.

— Но подтолкнуть ее в нужном направлении не повредит, не так ли?

— Расскажи мне о вашем с ней соглашении, — потребовал я. Если быть честным, меня все еще бесило, что Вера вообще с ним работала. Она ничем мне не обязана, но я думал, что та умнее.

— Я годами пытался привлечь тебя в свои ряды, Хамильтон. И решил, что Вера поможет мотивировать тебя хотя бы попытаться наладить со мной отношения.

— И она согласилась на это? — недоверчиво спросил я.

— Конечно, согласилась. Я поставил на карту ее обучение и безопасность ее матери.

Я сжал губы в тонкую линию и задумался над его словами. Меня бесило, что Джек держит это дерьмо у нее в голове. Злился, что Вера согласилась на этот голимый план. Неужели она до сих пор не узнала меня? Разве Вера не знала, что я раскусил бы эту херню и вывел ее на чистую воду?

Я хотел наказать ее за то, что она даже подумала, что это может сработать. И еще хотел спасти ее от своего мудака-отца. Конфликт, бушующий внутри меня, разозлил меня до чертиков.

— Я все еще не убежден.

Джек хмыкнул.

— Ты потратил всю свою жизнь, пытаясь унизить своего брата. Ты пытался устроить скандал, чтобы опорочить его имя. Мне приходилось бороться с тобой всю жизнь, и теперь, когда я наконец даю тебе то, чего ты хочешь, ты не хочешь этого делать?

Я отвел взгляд и переступил с ноги на ногу.

— Прости меня за то, что я не верю, что ты хочешь, чтобы с твоим драгоценным сыночком что-то случилось.

— Ты тоже мой сын, Хамильтон, — быстро ответил Джек. — Я знаю, что в прошлом я не обращал на тебя внимания. Мне очень жаль. Ты не заслужил того, через что прошел, и я хочу все исправить. Вместе. Мы можем наказать Джозефа за его беспечное, жестокое поведение. Все выиграют.

Я презирал то, как потеплело в моей груди от слов Джека. Все, чего мне хотелось всю мою жизнь, — это чувствовать себя принятым им. Столько раз я умолял его сделать что-нибудь с Джозефом. Может быть, это действительно мой шанс свести с ним счеты?

— Я помогу тебе, буду направлять тебя на каждом шагу, — пообещал Джек. — У нас никогда не было возможности сблизиться. Я хочу сделать это с тобой, Хамильтон.

— Какие вещи тебе нужно знать? — спросил я.

Я не собирался брать на себя обязательства, но мне нужна была вся информация, чтобы принять решение. Джек слегка усмехнулся.

— Все, что ты можешь мне дать. Я просто хочу выяснить, чем именно занимается Джозеф, чтобы мы могли закрыть это до того, как об этом узнают федералы. Хочу спасти наше наследие и поставить тебя во главе нашей компании. Я старею, Хамильтон. И хочу, чтобы ты участвовал в семейном бизнесе.

— Я никогда не хотел участвовать, — прошептал я.

Джек хрустнул костяшками пальцев.

— Ты не можешь избежать того, в чем родился, — зловеще заявил он.

Его слова были просты, но казались убийственными. Рождение в чем-то неизбежном было универсальной истиной, которая связывала нас с Верой.

— Я не уверен...

Джек нахмурился.

— Джозеф вышел из-под контроля. Мы должны остановить его, пока не стало слишком поздно. Разве ты не хочешь отомстить?

Я издал горький смешок.

— Он был неуправляем с самого моего рождения. Вышел из-под контроля, когда сломал мне руку. Джозеф был неуправляем, когда избивал свою жену. Но, не дай Бог, чтобы он поимел твои деньги, верно, папа?

— Если нас проверят, все сядут в тюрьму, — прошипел Джек. — Включая Лайлу.

Ебать.

— Почему Лайла? Как я вижу, вы с Джозефом единственные, кто возьмет на себя ответственность, когда дело пойдет наперекосяк. И почему ты думаешь, что меня волнует, если тебя арестуют? — спросил я.

— Тебе не все равно, потому что ты любишь Веру, — ответил Джек. Его слова прозвучали правдиво, но в то же время были похожи на проклятие, сорвавшееся с его губ. — А Лайла последние несколько месяцев больше всего была с Джозефом. Я держу Лайлу здесь, чтобы выяснить, есть ли у нее какая-нибудь полезная информация. Готов поспорить, что она как-то замешана. Ты же знаешь, Вера будет в ужасе, если ее мать арестуют. Я могу защитить Лайлу, — настаивал он.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал?

— Найди доказательства отмывания. Я постепенно снимаю Джозефа со счетов. Сблизься с братом. Загладь свою вину, чтобы ты мог понять, какого черта он делает. Давай покончим с этим раз и навсегда.

— Ты хочешь, чтобы я стал детективом, — сказал я со смехом.

— Я хочу, чтобы ты был Борегаром! — крикнул Джек, вены вздулись на его шее. — Я доверился не тому сыну, и теперь он на грани того, чтобы все разрушить. Мне хочется, чтобы ты стал мужчиной, Хамильтон. Хочется, чтобы ты отпустил свою обиду и сделал то, что должно быть сделано. Ты работал с Сеинтом, чтобы свергнуть своего брата, ты делал все, что в твоих силах, чтобы разрушить нашу репутацию, и теперь, когда я преподношу тебе возможность на блюдечке с голубой каемочкой, ты собираешься от нее отказаться?

Я уставился на Джека.

«Я доверился не тому сыну».

«Я доверился не тому сыну».

— Я уже не такой ублюдок, правда? — с горечью спросил я. — Полагаю, ты любишь только тех людей, которые тебе нужны.

— Ты никогда не был ублюдком, Хамильтон. Я буду защищать Веру. Позабочусь о том, чтобы она была подальше от этого. Продолжу оплачивать ее учебу. Ее квартиру. Я позабочусь о том, чтобы у Веры было все необходимое. Позабочусь о том, чтобы она была в безопасности и счастлива. Джозеф никогда не поднимет на нее руку. Но ты должен вмешаться. Ты покончишь с этим.

— Я даже не знаю, что мне искать. У меня нет квалификации.

— Я помогу тебе.

Я рассмеялся.

— Ты не в состоянии мне помочь.

— Я скажу тебе, что искать. Ты умнее, чем тебе кажется, Хамильтон.

Я не доверял ему. Не доверял этому плану ни на секунду. И все же...

Я не мог поверить, что рассматриваю этот вариант.

— Сколько времени это займет?

— Столько, сколько потребуется, — ответил Джек. — Что-то такого масштаба может занять год. А может, и два. Нам нужно найти источник незаконного денежного потока, разоблачить преступников, работающих с Джозефом, и найти улики, уличающие его. Частный самолет доставит тебя в Вашингтон уже через час, а документы о разводе будут доставлены Лайле завтра.

Год без Веры. Возможно ли это вообще? Должно быть. Мне предстояло провести остаток жизни без нее.

Я не хотел быть в Вашингтоне с братом. Не хотел быть вдали от Веры. Но быть ближе к нему означало, что у меня будет больше возможностей выяснить, какого хрена он замышляет. Я был так чертовски зол. Чувствовал, что теряю контроль над собственной жизнью, но был полон решимости все исправить. Джек точно знал, как взять меня под контроль.

— Мне нужно пару дней, чтобы подумать, — сказал я.

— У нас нет пары дней, — огрызнулся Джек.

Мне просто хотелось увидеть Веру в последний раз. Несмотря на то, что я уже решил покончить с этим, мне нужен был последний момент с моей девочкой. Мне нужно было обнять ее. Трахать ее до тех пор, чтобы она не смогла бы ходить целый год. Выжечь мои воспоминания так глубоко в ее сознании, чтобы она ни дня не могла прожить, не думая обо мне.

— Дай мне пару дней, — ответил я. — Если ты хочешь, чтобы я это сделал, то наберись терпения.

Джек вздохнул.

— Хорошо, — сказал он.