Сделка с врагом. Ответ на измену

20.

— Арина, ты же умная женщина?

Вопрос, но больше интонация, с которой его озвучивает Руслан Германович, мне не нравится. Честно, я вообще немного теряюсь.

Хотя я потерялась еще в тот момент, когда Арбатов усадил меня на заднее сидение своего обтекающего жиром богатства автомобиля и сам пристроился рядом, веля водителю трогаться.

- К чему вы ведете?

Перевожу взгляд с ноутбука на мужчину, который его держит. Я думала, что пока едем, Сатана углубится в дела и даст мне передышку. Зотов поступал именно так: в машине время никогда не терял, всегда то изучал сводки и отчеты, то вел с кем-то по телефону длинные непонятные разговоры, напрочь забывая о моем присутствии.

У Руслана Германовича всё иначе. Даже в те моменты, когда кажется, он чем-то поглощен, не покидает ощущение: мужчина видит все мои действия и считывает любые мысли, бродящие в голове.

— Я веду к тому, что как только в сети о нас с тобой появится информация, твой муж тотчас вернется назад. Естественно, он будет очень и очень зол.

— Я это прекрасно осознаю, Руслан Германович. Поэтому уже сегодня переезжаю в квартиру дяди, — решение пришло еще в тот момент, когда я почувствовала под своей пятой точкой упругое мужское бедро, а на талии огромную ручищу Арбатова.

Теперь оно облеклось в слова. — Если Рома захочет свернуть мне шею, этому будут свидетели.

Шутка выходит немного жуткой, но что есть — то есть.

— У меня есть другой вариант Ты переезжаешь ко мне.

Можно ли подавиться воздухом?

Отвечаю однозначно: да!

На шее словно резко затягивается удавка, но вместе с тем, она тут же опадает стоит нашим взглядам пересечься.

— Нет, спасибо. Мне такой вариант не подходит.

— Уверена?

— Да. Обойдусь собственными силами.

Сатана ничем не выдает своего отношения к моему отказу и, больше не настаивая, открывает ноутбук.

— Смотри.

Поворачивает в мою сторону экран.

Чтобы разобрать текст, приходится придвинуться к нему ближе. Реакция тела следует незамедлительно. Щеки обдает жаром, и я надеюсь лишь на то, что затемненные окна автомобиля скрывают сей факт.

— Что это? — хмурю брови, из раза в раз пробегаясь по сухим строчкам какого-то медицинского заключения.

— Диагноз Киры, — Арбатов проматывает документ вверх, чтобы я могла увидеть имя пациента. — Никакого смертельного заболевания у нее нет.

— Вы уверены?

Нет, я и сама в глубине души подозревала ложь, но, услышав подтверждение, растерялась.

— В этом уверены врачи, Арина, у которых она наблюдается. У нее всего лишь анемия.

Вот как он так может?

Всего одной фразой отметает все сомнения. И всё же я не могу не поделиться мыслями.

— Но Роман заверял, что у него есть документальное подтверждение, что она обречена. При всем его свинстве, вряд ли бы он соврал про диагноз.

— Верно, не соврал. Думаю, у него на руках есть вот такая бумага.

Руслан Германович пару раз щелкает по кнопкам и перед глазами возникает другое заключение. Оно идентично по внешнему виду, печатям и подписям первому, вот только диагноз там стоит иной — лейкемия третьей стадии.

— Что за…

'Обрываю саму себя, никому не нужны мои сентенции, и качаю головой.

Бред какой-то!

— А чему ты удивляешься? — в отличие от меня Арбатов выглядит невозмутимым. —Измайлова знает Зотова туеву кучу лет. Долгое время они были любовниками и не скрывали отношений. Сходились, расходились и снова сходились. Все ждали их свадьбы. Небезосновательно. Но вместо этого они вдруг в очередной раз разбежались. Кира улетела в другую страну, а Роман взял и женился. На тебе. Для Измайловой это стало шоком. Она моментально сорвалась на родину и сразу предприняла попытку вернуть Зотова. Вот только любовник разводиться с молодой женой не пожелал, хотя в постель бывшую пустил. Кира, молодец, забеременела и для надежности придумала неизлечимую болезнь.

Кира — молодец?

Реально?

Но спрашиваю про другое.

— Откуда вы знаете такие подробности?

— Я знаю всё про своих любовниц, даже бывших, Арина, — Арбатов шокирует внезапным откровением и, не обращая внимания на мое перекошенное лицо, спокойно продолжает. — За несколько месяцев до вашей с Зотовым свадьбы Измайлова сама напросилась полететь со мной в Германию в качестве сопровождения. Я знал, что этим она хочет позлить Романа, но отказываться не стал. Тем более, как раз искал себе пиар-агента, а она в рекламной сфере весьма неплохой специалист.

Не знаю, какой она там специалист в рекламе, но то, что баба мерзкая, однозначно.

— Боже, какой бред. У меня в голове не укладывается, как можно вот так... —взмахиваю руками, пытаясь жестами передать отношение к услышанному. И нет, я не о том, что Кира умудрилась переспать буквально со всеми, с кем за последние годы столкнула меня судьба, — даже если она любит Рому... а иначе в чем смысл ее поступков, то как она может его предавать, обманывать? Заставлять мучиться и при этом улыбаться?

Нет, Романа, как человека, втоптавшего меня в грязь, я не жалею, но мерзость действий Киры возмущает до глубины души.

— А как же: в любви все средства хороши? Разве нет?

Ухмылка Арбатова не затрагивает его глаз, но всё равно режет по живому. Для меня вся ситуация в целом — полная дикость. А уж использование детей, как средств манипуляции — запредельная жестокость.

— Как думаете, Измайлов знает о проделках своей сестры?

Если Руслан Германович удивляется вопросу- то вида не подает. С минуту он прищуренным взглядом изучает моё лицо, т чего еле удерживаюсь, чтобы не отодвинуться подальше, а после признается.

— У меня нет однозначного ответа. Но не удивлюсь, если он не в курсе ее маневров.

Продолжить разговор не успеваем. Машина плавно останавливается, и водитель тотчас выходить, чтобы распахнуть шефу дверь.

С резко заколотившимся сердцем наблюдаю, как Арбатов неторопливо выбирается на улицу, осматривается и, повернувшись ко мне, протягивает раскрытую ладонь.

— Арина.

Мамочки! «Шале», ресторан, где постоянно собирается элита.

А вот и он — тот самый прыжок в бездну. Одно неизвестно, есть ли у меня за спиной парашют?