Сделка с врагом. Ответ на измену

39.

— Это еще что такое?

Арбатов замечает телефон, который я достаю из кармана, чтобы отключить бегущие на экране цифры. Теперь секундомер ни к чему.

Хитро кошусь на мужчину.

— А это мы, Руслан Германович, с Сергеем время засекали, чтобы не нарушить приказ и уложиться в выделенные мне на прогулку полчаса. Кто знает, вдруг вы злобствовать будете. А мне моя охрана дорога.

Савин за спиной давится кашлем. Сатана застывает статуей самому себе, а я улыбаюсь.

Такие необычные ощущения — дергать тигра за усы и ждать его реакции. Рыкнет —не рыкнет. Покажет зубы, приподнимет когтистую лапу или беззлобно фыркнет.

— НУ, молодец, что такая ответственная, — выдает в итоге.

Сглатываю удивление, слегка зависая, а когда отмираю и собираюсь продолжить пикировку, понимаю, что не успеваю. Мы как раз подходим ко входу в здание, где на пороге переминается с ноги на ногу мой лечащий врач вместе с медсестрой.

— Руслан Германович, — доктор первым протягивает руку, — рад встрече.

Арбатов отвечает мужчине, кивает девушке, а затем, будто так и надо, приобнимает меня за талию, прижимая к своему мощному телу.

— Как у Арины дела? — с ходу интересуется моим состоянием. — Особо беспокоит момент с нагрузками на организм. Мы хотим недельку отдохнуть у океана. Поэтому мне важно понимать, не нанесет ли авиаперелет вреда ее здоровью в связи с сотрясением? И не повредит ли влажный тропический климат?

Замираю. Открываю и закрываю рот, так ничего и не сказав. Но взглядом от одного мужчины к другому и обратно бегаю. А они разговаривают.

Вопросы моего спутника не кажутся поверхностными, озвученными с целью просто показать заботу и выставить себя молодцом. Нет. Он сосредоточенно выслушивает ответы врача, уточняет детали и, судя по немигающему взгляду, добросовестно запоминает все инструкции, на которые доктор не скупится.

Боже, Арбатов даже возможные варианты недомоганий, которые могут возникнуть, выспрашивает и то, как следует их решать.

С каждым новым словом подвисаю всё больше. И уже готова забыть, что Руслан мне ни слова не сказал об отдыхе, организовав его за спиной. Простительно, потому что в данный конкретный момент проглядывает суть его действий.

Неважно сколько тебе лет — забота приятна в любом возрасте. Забота мужчины —вдвойне. Забота того, кто заставляет сердце на ровном месте спотыкаться, —втройне.

— Я выпишу Арине лекарства. Если головная боль в полёте усилится, нужно будет их принять. Дозировку тоже проставлю.

Эскулап, засунув руки в карманы халата, с добродушной улыбкой поглядывает в мою сторону.

Не могу удержаться.

— А как же витаминчики? — припоминаю доктору его же слова о том, что те никогда не бывают лишними.

— А витаминчики уже завтра вы будете принимать перорально, — парирует, нисколько не смущаясь.

— Перорально, значит? — усмехаюсь и качаю головой. — То есть пичкать инфузионно всё это время было необязательно?

Медицинское светило лишь хитро улыбается и, сделав лицо кирпичом, сосредотачивает все внимание на Арбатове.

— Арина Алексеевна, но ведь под наблюдением врачей всегда болеть приятнее.

Неужели вам у нас не понравилось?

Хмыкаю и качаю головой.

— Знаете, я из тех людей, которые считают, что дома и стены лечат.

Обижать лечащего врача желания нет, но и промолчать не выходит. Хотя естественно, это стоит говорить Арбатову, а не доктору. Понятно же, кто из мужчин принимал конечное решение, являясь по умолчанию главным.

Пока я собираю вещи и медсестра обновляет компресс, Руслан уходит оформлять мои документы на выписку. А спустя полчаса мы уже минуем шлагбаум и покидаем закрытую территорию клиники.

— Не волнуйся, Арин, палату Зотова продолжат охранять. Я в курсе того, что ты рассказала Самкову про его желание стереть Измайлова в порошок. И знаешь одобряю. Поэтому помогу.

В горле появляется комок, не позволяющий ответить. Заглядываю в темные глаза и просто киваю. Арбатов крутой. Вот реально — крутой.

Не знаю, как, но он будто читает мои мысли и отвечает на них. Хотя даже не отвечает, а исполняет желания. Да, я хочу, чтобы Зотов поправился, а не случайно умер. Хочу, чтобы он сдержал обещание и отомстил своим «друзьям».

Да, я — не белая и не пушистая. За своё готова спрашивать сполна. Измайловы заслуживают быть разбитыми и растоптанными так же, как поступили с нами.

— Значит, отдых на недельку, — меняю тему.

Не спрашиваю, а просто повторяю слова Арбатова, ранее сказанные им врачу.

— Ну да. Ты ж была в курсе, — прилетает спокойный ответ.

Только головой качаю.

— А если бы Самков случайно мне о нем не сболтнул? Разве о таких важных моментах не нужно предупреждать заранее?

Не знаю с чего вдруг поднимаю тему, которую только недавно мысленно обещала отпустить, но сказанного не воротишь.

— А ты считаешь, Миша это сделал случайно?

И такие бесы в темных глазах пляшут, что смотреть страшно — затягивают.

Моргаю. И еще раз моргаю.

— Вообще, я думал, что ты мне позвонишь, и я тебе расскажу про поездку лично, —продолжает он, не дождавшись ответа.

По щекам ползет жар.

Про какое «позвонишь» идет речь — понимаю моментально: ждал, что выполню просьбу Самкова и наберу, чтобы обсудить Павлова. Только я не отважилась. Не смогла ни в тот день, ни на следующий нажать на зеленую иконку и сделать дозвон.

И даже в причинах собственного поступка копаться не стала. Ни к чему это.

— Я поблагодарила вас сообщением, — произношу ровно, а на приподнятую в вопросе бровь добавляю. — Решила не отвлекать от дел.

— Каких дел, Арина?

И взгляд пытливый.

— Наверное, важных.

— А себя ты важной не считаешь?

Ну вот, опять провокация!

Не знаю, чего он добивается: запутать, обнадежить или смутить, но отвечаю, как думаю:

— Ну почему же, Руслан Германович... пока сделка между нами не завершена, наверное, я для вас важна.

На оскал и шумный выдох стараюсь не обращать внимание, но усидеть и не начать ерзать под тяжелым взглядом безумно сложно.

Привет, мандраж! Он вливается в каждую клеточку от макушки до пят, вызывая плохо контролируемый тремор конечностей. Бросает в пот.

Рядом с Арбатовым мечтать о спокойствии не приходится. Его талант жонглировать моими эмоциями неподражаем.

— Значит, Арина, мы опять на «вы», — выдает он через паузу.

Не вопрос. Констатация

А у меня за первой волной озноба уже стремительно несется вторая:

Отворачиваюсь к окну и бездумно наблюдаю за проплывающими мимо домами.

спешащими туда-сюда людьми, светофорами, деревьями, клумбами, билбордами.

Забиваю голову чем угодно, только бы перестать ощущать подавляющую ауру сидящего рядом мужчины.

— Где твой загранпаспорт?

Неожиданный вопрос вмиг заставляет сосредоточиться и нахмуриться

— Зачем он нужен?

Скрежет зубов, или мне кажется?

— Хочешь лететь заграницу в багажном отделении? Могу устроить.

Раздражение, которое Сатана выплескивает, удивляет и обескураживает.

Несколько коротких секунд пытаюсь понять, с чего он вдруг сорвался, но так и не нахожу. Становится горько.

— А может, мне не стоит никуда лететь? — уточняю тихонько, но при этом вскидываю

подбородок и прикусываю изнутри щеку.

Обидевшись на грубость, демонстрировать свои чувства не собираюсь.

— Мы разве обсуждаем мои решения? — противная улыбка на красивых губах и снова тот жест, от которого мурашки по коже — он проводит языком между верхними зубами и губой, а потом обжигающе холодно продолжает. — Забыла условия нашего договора? Напомнить?

— Не нужно. А п-паспорт... заграничный паспорт я забыла в доме Романа.

Снова отворачиваюсь к окну. Все силы уходят, чтобы держать себя в руках и не послать Арбатова к черту.

Впрочем, тому до меня уже нет дела.

— Вить, давай к дому Зотова, — отдает распоряжение совершенно спокойным голосом и углубляется в телефон, в то время как меня продолжает знобить.

НУ вот что он за человек?

Сатана самый натуральный!

Каждое мгновение с ним — как езда на американских горках с закрытыми глазами.

То усмехается, то скалится, то злится, то угрозами раскидывается, и опять же с улыбкой.

Странное ощущение бурлит в груди, когда переступаешь порог дома, в котором два с лишним года жила с мужем, с другим мужчиной за руку. И это не иносказательное выражение, а факт.

Арбатов выходит из машины первым, протягивает мне ладонь, а после так и не Отпускает. Всё это под настороженными взглядами охраны Зотова рассредоточенной по периметру.

— Арина Алексеевна, добрый день, — Макс делает шаг вперед и демонстративно обращается непосредственно ко мне.

Однако, как человек грамотный, Руслана и его парней четко держит в поле зрения.

— Добрый день, — киваю всем сотрудникам Зотова сразу, а после бросаю взгляд на Сатану.

Не знаю, чего от него можно ожидать. Он же невозможный.

А тот снова удивляет. Былого гнева как не бывало. Расслабленный и совершенно спокойный. На лице ленивое благодушие. Одна рука удерживает меня, вторая — в кармане.

— Ариш, иди пока и собери, что нужно, а я с парнями пообщаюсь, — притягивает меня ближе к телу и, словно территорию метит, касается губами виска. — Если хочешь забрать вещи, заберем. Я подожду.

— Угу, — киваю и под многочисленными обстрелами глаз удаляюсь в дом.

В голове нет никакого понимания, о чем могут общаться оставшиеся на улице люди, но думать об этом нет времени. Да и экономка отвлекает, встречая прямо на пороге.

По глазам вижу, что хочет многое спросить, но не решается и мнется. А еще мне кажется, что…

— Светлана, а вы были в курсе наличия у Романа любовницы?

Всего лишь заминка.

Мимолетная.

А я уже знаю ответ, пусть домработница и молчит.

— Знали, — отвечаю за нее, фиксируя растекающуюся по щекам бледность.

Не зря говорят, что прислуга замечает гораздо больше. Случайный или нет след от губной помады, оставленный на воротничке; пропитавший мужской пиджак аромат женских духов, точно не принадлежащих супруге; записки, сообщения, фальшивые фразы, — да мало ли что.

— Я вас не виню, — произношу искренне.

Нет, ну правда? Уж кого стыдить, но только не совершенно посторонних людей.

— Арина Алексеевна, а как Роман Сергеевич себя чувствует? — осмеливается подать голос женщина. — Я очень волнуюсь.

Она заламывает руки, сверлит глазами пол, боясь взглянуть на меня. А потом.

будто собравшись с силами, шепчет.

— Милена Владимировна уже несколько раз звонила. Всё сыном интересовалась. Я не знаю, но мне кажется, она собирается прилететь.

— С чего вдруг? — застываю, забыв, куда собиралась идти.

Вопрос закономерный, если учесть — с этой женщиной за два года я ни разу не пересекалась. Ей не было дела до свадьбы сына или других событий в его жизни.

При мне она не звонила и не писала. Я даже думала, что ее нет в живых.

А тут вдруг…

— Неужто о родительских чувствах мадам вспомнила и решила проявить? —спрашиваю саму себя и тут же отрицательно качаю головой. — Нет. Вряд ли.

— Она узнала про аварию. И про кому в новостях говорили, — голос экономки дрожит.

Сама она прячет покрасневшие глаза.

Я и раньше замечала, что женщина относится к Роману душевно и трепетно. Не как к нанимателю и постороннему человеку, а намного теплее, сердечнее. Сейчас лишний раз убеждаюсь — она безмерно за него переживает.

— Вот коза! — выплевываю, складывая факты, — неужто его мамаша собралась делить шкуру неубитого медведя?

Светлана Ивановна молчит, пожимая плечами. Накрываю ее ледяные ладони, сжатые вместе, своими и уверенно заявляю:

— Никто Зотову не навредит. Даже его восставшая из ада мамаша. Не волнуйтесь. Я позвоню Сергею Владимировичу, предупрежу его. А вы, если вдруг еще что-то случится, смело набирайте меня.

Продиктовав женщине новый номер телефона, все же поднимаюсь по лестнице и забираю из кабинета паспорт.

Спускаюсь спустя двадцать минут, неся в руках документ и небольшой чемодан с летними вещами, а в голове важную мысль: Роман действительно мне доверял. У него была уйма времени, чтобы сменить пароль на сейфе, в котором кроме денег и моих документов лежат десятки его важных бумаг, но он этого не сделал.

Ромка-Ромка, какой же ты всё-таки дурак!