Сделка с врагом. Ответ на измену

44.

Не знаю, сказались ли на моем сне события, навалившиеся все скопом за короткое время, или это скакнул эмоциональный фон в связи с аварией и полным раздраем в личной жизни, но просыпаюсь рано.

Рано по собственным ощущениям. Часы же показывают самое начало десятого.

Перевернувшись на другой бок, еще несколько минут лежу с закрытыми глазами пытаясь понять — хочу еще подремать или уже всё, больше не осилю. Выбираю второе и с тихим кряхтением поднимаюсь.

Ребра дают о себе знать. Они не беспокоят лишь в том случае, когда их не беспокою я. Спать на животе или резко подниматься, склоняя тело, все еще не могу.

Открыв оба чемодана, отыскиваю самое подходящее под настроение одеяние —хлопковый светлый сарафан до колена, и обуваю шлепанцы.

Второй чемодан, к слову, собирала не я. Он обнаружился ночью совершенно случайно. Наткнулась, когда решила достать шорты и майку для сна. Вначале думала, что сотрудник отеля ошибся и принес ко мне багаж Руслана, но, открыв его, убедилась, что всё верно. Одежда и обувь женская, идеально подходящая мне по размеру.

Кого благодарить за внимание — естественно понятно. Но всё равно такое плотное участие фактически чужого мужчины в моей жизни кажется перебором. Роман за моим гардеробом особо не следил. Точнее, он следил, чтобы я одевалась хорошо, но сам никогда ничего не покупал и не заказывал. Зато Руслан прямо-таки отрывается.

Ненадолго задержавшись в ванной комнате, умываюсь и чищу зубы, а после спускаюсь в гостиную. Организм безумно хочет кофеина, которого так остро недоставало в больнице.

Улыбаясь воспоминаниям, как сотрудник отеля гордо хвастался наличием на вилле кофейного аппарата, прямым ходом устремляюсь к нему Вкушать щедрость островитян, так уж полной ложкой. Ну, или чашкой.

— Мне тоже приготовишь?

Зевающая и потягивающаяся, в этот момент я резко застываю. Даже про поднятые вверх руки забываю.

Ох! Вот теперь точно бодрствую.

Медленно оборачиваюсь и встречаюсь взглядом с Русланом

— Доброе утро, — приветствует мужчина:

Он сидит в глубоком кресле в противоположном конце комнаты. Перед ним открытый ноутбук, а рядом телефон и полупустая бутылка с водой.

— Доброе, — от того, как хрипло звучит собственный голос, ловлю мурашки. — А ты давно.. - осматриваю Арбатова внимательней, припоминая, в чем он был накануне, и меняю вопрос, — ты что, отдыхать совсем не ложился?

— Пара часов считается? — не скрывает смешинки в глубине глаз. И без перехода. —Переживаешь обо мне? Спасибо. Приятно, Ариш.

Дыхание перехватывает.

— Это же естественно. Как-никак мы прилетели отдыхать, — подбираю идеальное оправдание, которое, судя по реакции Арбатова, не совсем прокатывает.

Он упирается локтем в мягкий бортик кресла и указательным и средним пальцами медленно поглаживает подбородок, слегка задевая нижнюю губу.

— Мм-м-м, мы... мне нравится, как ты про нас говоришь... мы…

Вас когда-нибудь соблазняли местоимением?

А вибрирующей хрипотцой в голосе?

А дьявольским блеском глаз?

А шаловливой улыбкой на малоподвижных зачастую губах?

Отличная встрясочка, ничего не скажешь. Руслан Германович будто поставил цель пробить мою броню и прет танком. Вперед и только вперед.

— Я сделаю кофе, — всплеснув руками, разворачиваюсь к нему спиной. И пусть в нее долетает очень хорошо распознаваемый смешок, стараюсь не реагировать. —Черный с ложкой сахара, ведь так?

— Та-а-ак, — урчит мужчина, как довольный кот. И как контрольный в голову. — А ты с молоком любишь. Я тебе сейчас из холодильника его принесу.

Я уже говорила, что Арбатов — дьявол?

Говорила.

Но повторюсь.

Руслан — истинный Сатана. Дьявол искушения! Вот он кто. А еще тот, кто подмечает всё до последней детали.

На ум приходит умная фраза, озвученная Харви Маккеем в книге «Как уцелеть среди акул». Хорошая, кстати, книжка, как раз про таких акул бизнеса, как Арбатов.

Так вот, там автор излагает простую, но довольно умную, по моему мнению, мысль: «Мелочи не играют решающей роли. Они решают — ВСЁ»

Вот так и у нас с Русланом Германовичем происходит. Детали, мелочи, элементы кусочки, паззлы... как ни назови, он улавливает каждую составляющую, запоминает, а потом, когда не ждешь, обозначает свою осведомленность.

И если я думаю, что больше мужчина за утро уже ничем не сможет меня удивить, ну-да, ну-да, Арина, думай так дальше.

— Мне нравится твоя улыбка. Именно такая. Открытая и искренняя.

Мы пьем кофе на веранде в тени навеса, когда Руслан это произносит. В отличие от мужчины, который совершенно не скрывает, что смотрит только на меня, я любуюсь океаном.

Чувствую жар на коже не только от влажного горячего воздуха, но и от пронзительных графитовых глаз, но на провокацию не поддаюсь.

— А у меня бывают другие? Неискренние? — осмеливаюсь поинтересоваться, когда фраза обрывается, словно незаконченная.

Признайтесь, ну кто из нас в здравом уме не хочет послушать о себе что-то интересное из уст человека, которому симпатизирует?

Я - точно хочу.

— Бывают и часто, — Руслан Германович не держит интриги и отвечает без раздумий. — На светских мероприятиях у тебя не улыбки, а одни усмешки. Еще проскальзывает ехидство, а зачастую оскалы. Выглядит это тоже симпатично, но искусственно. Искренность же мелькает очень редко и лишь для избранных.

Киваю, так и не поворачивая головы. Критика принимается, тем более, она правдива. Поражает другое. То, к чему именно он подводит, начав такой диалог.

— Кстати, Арина, сегодня у меня есть повод для твоей искренней радости. Одному из твоих подопечных вчера сделали операцию по пересадке кожи. И заказали протез на ногу.

Что?

— Па-ше? Паше Ромашкину?

Боже, не знаю, каким чудом умудряюсь не уронить чашку, а донести до стола. Руки ходуном ходят.

Со своими заморочками я немного выпала из графика. Забылась. Потерялась в днях и пропустила такое важное.

— Неужели я перепутала сроки? Ужас, как стыдно! — шепчу, прикрывая рот ладонью,

- Руслан, но как он? Что говорят врачи? Всё будет хорошо?

Поворачиваюсь к Арбатову всем корпусом, забывая, что не собиралась этого делать. Какое не смотреть? Да я его взглядом прожечь готова, только бы узнать всё точно и с подробностями.

— Арина, ты меня не услышала? — Сатана даже в такой момент остаётся собой.

Спокойный, непробиваемый и невозмутимый. — Я же тебе уже сказал: у меня есть повод для…

— для моей искренней радости, — повторяю, как хорошая ученица за преподавателем. — То есть, с мальчонкой всё хорошо? Правда?

Часто-часто моргаю. Только бы не зареветь. Но куда там?

Эмоции шпарят, эмоции душат.

Это ж такое важное дело. И оно уже сделано. А я... уф!

— Правда. Всё хорошо. И сроки ты не забыла. Просто у трансплантологов появилось окошко на более близкую дату, и они добродушно согласились провести пересадку раньше.

Киваю на каждое заявление. Улыбаюсь, как сумасшедшая, и еле сдерживаюсь, чтобы не рвануть и не обнять мужчину.

Он... он невозможный!

Он удивительный!

Потому что делает так, как считает нужным. И делает так невероятно много. Окошко появилось. . у трансплантологов... ну да, конечно!

Верю? Нет.

Чушь. У них забито всё под завязку. Очереди на полгода вперед.

Не удивлюсь, если снова личные связи подтягивал.

А что касается умалчивания. И тут меня просчитал. Я бы не смогла улететь. Если бы знала, непременно рванула бы в больницу к малышу. А он избавил и от переживаний, и от бессонных часов в неведении.

— Арбатов, ты... ты невероятно добрый, — всё-таки не сдерживаюсь, подрываюсь из кресла и, обняв мужчину за шею, звонко целую его в колючую щеку, при это второй рукой продолжаю размазывать слезы радости. — Ты замечательный.

— Стоп, стоп, стоп, — меня ловят за талию и, как пушинку, усаживают к себе на колени. — Давай-ка, дорогая, успокаивайся. Вдох и глубокий выдох... Ага, давай-давай, еще раз.. Вдох.. выдох. Арина, ты врача слышала? Никаких эмоциональных встрясок после сотрясения. А ты чего устроила?

— Я от радости, — шумно выдохнув, шире растягиваю до сих пор дрожащие губы.

— С такой радостью я тебе до полного восстановления вообще больше ничего говорить не стану, — выдает сурово. — И запомни: я — не добрый и не потрясающий.

Всё, что я делаю, я делаю, если мне это выгодно. Так что на будущее — не переоценивай меня зазря.

— Угу, - киваю, соглашаясь, в душе при этом остаюсь при своем мнении.

Руслан же, поняв, что пик нервного срыва остался позади, как ни в чем не бывало интересуется.

— Пойдем завтракать в ресторан? Или сюда закажем?