Сделка с врагом. Ответ на измену

40.

РУСЛАН

— Ты уверен, что мы можем доверять охране Зотова? — интересуется Мур.

Мы неторопливо прогуливаемся по территории загородного поместья Романа, пока Арина в доме собирает документы и вещи. Заходить внутрь даже после личного «дозволения» Макса, правой руки Зотова, я отказался.

Не фиг.

Все равно Осипова в этом месте надолго не задержится. Сама не захочет, да и я не позволю.

— А кто сказал, что мы будем им слепо доверять? — скашиваю взгляд в сторону Виктора и холодно ухмыляюсь.

Друг уже знает эту мою привычку.

— Рассказывай, — реагирует слёту.

— Всё просто, — притормозив у живой изгороди, медленно разворачиваюсь и неторопливо осматриваю зотовских парней.

После команды своего непосредственного начальника они немного расслабились, но все равно остались на местах. Еще бы, такое событие. Сам Арбатов спокойно разгуливает у них под носом. И это после того, как стало ясно, сколько раз именно мои пацаны оставили их в дураках.

Уверен, они и в самых смелых мыслях не представляли такого расклада. Как и того, что теперь будут работать с нами же в сцепке.

Хотя, если говорить откровенно, зотовские — тоже не совсем отсталые. Их фокус с переодеванием в больнице я оценил, как и Мур, получивший от меня пиз словесных нагоняй, а Серега по роже.

— Мы допустим их к охране здания клиники и палаты Романа, вот только не оставим без пригляда. Очень внимательного пригляда, Витя, — делаю акцент на последнем предложении, поясняя идею, пришедшую в голову — Так что организуй самых прошаренных и глазастых из наших и проинформируй, что делать.

— Думаешь, у Зотова в команде есть крыса, которая может сыграть на руку Измайлову?

Мурин, на то и Мурин, что моментально просчитывает ходы, поняв направление.

Пожимаю плечом.

— Вот и узнаем, Вить, — бросаю задумчиво и задираю голову, подставляя лицо солнцу. — Вот и узнаем.

— И давно ты стал таким добрым самаритянином, защищающим конкурентов?

Фыркаю и улыбаюсь шире.

— Глупости не говори. Я для себя стараюсь. И только для себя. Зотов мне нужен живым и здоровым. По двум причинам. Во-первых, как только поправится, а Илья Сергеевич уже сейчас дает положительные прогнозы по его состоянию, Ромашка займется Измайловым. Эту тварь нужно убрать. Чисто-грязно — не суть. Я даже готов помочь. Потому что границы дерьма должны быть у всего. А тех, кто переходит на личное, нужно давить. Безжалостно.

— Согласен.

Лица Мурина не вижу, не смотрю, но слышу, как тяжелеет его голос.

Витя, впрочем, как и Миха, посвященный во все факты непростого дела Арины, реально ох...фигел, когда узнал, что провернули уроды Измайловы. В каком я сам был ахуе — не передать словами.

Почти сорвался, но потом понял одну вещь. Я в любой момент размажу этих брата и сестру тонким слоем, стоит Арине попросить. Но чисто по совести должен дать шанс Зотову. Это его вендетта. Отнимать шанс на месть — не по-мужски.

А вот если он лоханется... я доделаю.

— А вторая причина?

Мур щелкает зажигалкой, прикуривая. Присоединяюсь.

— Вторая. — затягиваюсь и медленно выпускаю дым, — битый, коцанный и несчастный Зотов, не дай бог инвалид, может вызвать у Арины чувство жалости и прочую херню, которую испытывают все хорошие девочки по отношению к больным и убогим. Мне это на хрен не сдалось. Я не позволю ей передумать и отыграть отношения с бывшим назад.

— Ну, Ромашка — пока еще не бывший, а фактический муж.

Начбез усмехается, явно решая меня подколоть. Вот только я на такие провокации уже не ведусь.

— Муж объелся груш, — разминаю шею и оборачиваюсь, — три недели, и Арина официально станет свободной.

— А если передумает?

Мур становится таким же серьезным, как и я.

— Не передумает. Не позволю.

И это не упрямство во мне говорит, а четкое понимание: Арина — моя. А своё я никому не позволю забрать. Даже рыжей девочке с зелеными колдовскими глазами.

— Рус, только ты это, — Витя заминается и проводит ладонью по затылку, будто раздумывая, стоит продолжать или нет. Но, шумно выдохнув, всё же решается, —короче, не дави на нее, брат. То, как в машине сегодня сорвался — на хрен так перегибать? Она ж даже не поняла, чего ты вспылил.

— Потому что упрямая.

Завожусь с пол-оборота, вспоминая как Осипова противостояла. Замирала сусликом, а всё равно глазки свои красивые прищуривала и подбородок вверх задирала, готовая бороться и не прогибаться.

Черт! Зараза мелкая.

Вот сложно ей было мне позвонить?

Всего-то разок, но самой.

Сильная девочка. Да. Не поспоришь. Хорошая. Правильная.

И пока недоступная.

Но ничего, вода камень точит, а терпение отпирает запертые двери. Вот и я найду ключик к ее сердцу. Это сейчас держу нелепой сделкой, в которую она верит, но верю, что наступит момент, когда она сама уходить не захочет.

А если не наступит.

Нет. Такого варианта у нас не предусмотрено.

— Вот именно, она у тебя упрямая, — усмехается Мурин. — И гордая. Это не куколка для досуга. Сама на шею вешаться не станет, и по привычной тебе программе: ты ей деньги, она в ответ любовь и ласку, плясать не захочет.

— Знаю, — делаю последнюю затяжку и выкидываю окурок в мусорный бак. — Только И мне это больше не интересно.

— Неужели на серьезное созрел? — Виктор настолько подвисает, что в себя приходит, когда, догорев, сигарета обжигает ему пальцы. — Черт.

Откидывает ее прочь, но смотрит исключительно на меня.

Усмехаюсь. Знаю, какой будет его следующая фраза. И не разочаровываюсь.

— Ты же говорил, что после Ленки ни одна баба тебя жениться больше не заставит.

— А разве Арина — баба? — парирую в ответ — И разве ОНА заставляет?

— Э-э-э, нет, — подвисает помощник и друг в одном лице. — Но... мля... Не погоди.

То есть ты реально созрел на такой шаг?

— Мур, не гони коней. Моей девочке нужно сначала развестись, а уж потом…

Улыбаюсь, почесывая языком клык.

— Ой ладно... всё я понял, — отмахивается, но, как и я, сияет довольной рожей. —Хех, м-да. Не думал, что доживу до того момента, когда не от тебя кого-то плющить будет, а наоборот. Кино. Пожалуй, пора попкорном запасаться и места в первом ряду занимать.

— Иди лучше голову ломай, как тут без меня будешь справляться, киноман фигов! —не остаюсь в долгу. — На тебе, между прочим, Измайловы и Зотов. А еще до сих пор бегающий на воле исполнитель. Что, кстати, по нему? Не лишку ли он разгулялся?

— Хитрый попался. Но всё равно не уйдет — начбез моментально теряет

благодушный вид, сосредотачивается и уже передо мной не друг, а подчиненньй. —Рожу по камерам срисовали. По базам менты пробили, нам инфу скинули. Ищем и мы, И они.

— И Измайлов, — добавляю, припоминая следака Павлова, гребанного дружка Владика.

— Точно. Живым парнишка Владику не нужен. Он сестренку в обиду не даст, иначе она и его паровозом сможет за что-нибудь прихватить.

— Поэтому действуйте. Средства не ограничены, ты же в курсе. Кинь молву про вознаграждение среди знающих, — даю совет — Так быстрее будет.

— Сделаю.

На этом разговор сворачиваем, потому что Арина выходит на крыльцо. И по тому, как алеют ее щеки и блестят глаза, понимаю, что девушка зла, пусть и старается держать себя в руках.

— Что случилось?

Приближаюсь. Ловлю темнеющий взгляд и не отпускаю.

— Всё в порядке.

Голос звучит спокойно, но прикушенная белоснежными зубками нижняя губа выдает ее с потрохами. Еще больше убеждаюсь, что прав, когда Осипова просит у начбеза.

Зотова телефон какого-то Сергея Владимировича.

Какого, понимаю спустя пару минут и мысленно усмехаюсь.

Ладно, моя радость, не хочешь пока говорить — настаивать не стану.

Самостоятельность — это даже похвально. А я и сам всё узнаю. Тем более, со старшим Зотовым хорошо знаком. Приходилось сотрудничать лет пять-семь назад, пока он не оставил бизнес сыну и не перебрался на юг решив переключиться на отели.

Забираю у Арины чемодан, передаю Виктору и не выпускаю из плена ее маленькую ладошку.

— Ты готова? — уточняю, поглаживая тонкие прохладные пальцы и разглядывая чуть заметные веснушки на точеном носике.

— Юм, да, — слегка заминается.

Простреливает возбуждением насквозь.

Черт, я обожаю ее светлую бархатную кожу. А еще больше реакцию на меня.

Она так охренительно краснеет, что еле сдерживаю свои чисто собственнические порывы — схватить и спрятать ото всех подальше.

— Не волнуйся, Ариш, отпуск тебе понравится, — стараюсь успокоить девушку, когда машина уже мчит нас в сторону аэропорта.

А в душе азартно предвкушаю, как много и тесно мы будем общаться всю следующую неделю.