Сон на яву

35

- Я долго колебался, прежде чем написать ему о беременности Антониеты. Это было непростое решение, но в конце концов я это сделал. Я не хотел, чтобы он думал, что я что-то от него скрываю. Я подумал, что это будет честно. - Он сделал паузу, и его голос зазвучал неуверенно. - Эрнесто на удивление спокойно воспринял новость о том, что у него скоро появится брат или сестра. - Он выразил надежду, что я буду счастлив снова стать отцом в таком... преклонном возрасте. Роман криво улыбнулся, пытаясь разрядить обстановку. - В моём возрасте я должен думать о внуках, а не о детях, — добавил он с наигранной весёлостью.

- Но, сэр, вы выглядите удивительно молодо для своего возраста, — возразила Эмили, и её слова были искренними. В нём чувствовалась неоспоримая жизненная сила, внутренняя мощь, которая, казалось, не поддавалась влиянию времени. Это было заметно по его осанке, по острому уму, светившемуся в его глазах, и по удивительной ловкости его движений.

Роман рассмеялся — это был тёплый, искренний смех, который на время развеял окутавшую комнату мглу. Он с любовью посмотрел на свою невинную племянницу.

- Вы замечательная молодая женщина, Эмили Кларк. Я надеюсь, что будущее принесёт вам только счастье, а все ваши прошлые трудности останутся в прошлом. Ваша доброта и искренность — редкие качества, и я верю, что вы заслуживаете только самого лучшего. - Его слова были искренними, это было сердечное благословение для молодой женщины, которая уже слишком много пережила.

— О, я тоже на это надеюсь! — ответила Эмили, и в её голосе прозвучала надежда. Она улыбнулась ему в ответ, отгоняя прочь остатки грусти. Её надежды на светлое будущее с каждым днём становились всё сильнее, и поддержка Романа была для неё очень важна. Здесь, в «Кипарисовых водах», она чувствовала, что у неё действительно есть шанс начать всё сначала, оставить тьму позади и принять свет нового начала.

***

На следующий день, после сытного обеда, Эмили Кларк впервые увидела «Кипарисовые воды». Долгая дорога, убаюкивающая тряской экипажа и казавшаяся бесконечной, порядком утомила ее. Но усталость не могла затмить то трепетное предвкушение, которое переполняло сердце девушки при мысли о новом доме, новой жизни. Она мечтала, чтобы это место стало для нее пристанищем, утешением после пережитых бед. Когда экипаж наконец миновал последние деревья и выехал на открытое пространство, откуда открывался великолепный вид на особняк, Эмили не смогла сдержать возгласа восхищения.

«Кипарисовые воды» предстали перед ней во всей красе южного великолепия: величественный дом, словно сошедший со страниц романа, с широкими, манящими верандами, устремлёнными ввысь стройными белыми колоннами, словно руками, поддерживающими небеса. Просторная территория, утопающая в пышной южной зелени, окружала дом, создавая ощущение уединённости и покоя. Казалось, здесь время течёт медленнее, а заботы остаются за пределами этой благодатной земли. Мысль о том, что она, Эмили Кларк, будет жить в этом прекрасном доме, казалась ей настолько невероятной и фантастической, что она невольно задавалась вопросом: не снится ли ей всё это? Неужели это не хрупкий сон, который развеется с первыми лучами солнца?

Они с Романом, дядей, ставшим для неё единственным близким человеком, неторопливо ехали по длинной дороге, обсаженной величественными дубами, которая вела прямо к дому. Деревья-великаны с толстыми морщинистыми стволами и раскидистыми кронами, словно мудрые стражи, охраняли въезд на территорию «Кипарисовых вод». Куски серовато-зелёного «бородатого» мха, известного как испанский мох, лениво свисали с толстых узловатых веток, смыкаясь высоко над их головами в виде плотной зелёной крыши, сквозь которую с трудом пробивались лучи полуденного солнца, создавая причудливые узоры на дороге. Игра света и тени создавала таинственную и умиротворяющую атмосферу, словно они въезжали в зачарованный лес. Эти дубы почему-то живо напомнили Эмили роман «Джейн Эйр» и ее родную Англию, и глаза тут же защипало от подступивших слез. Эта неожиданная схожесть с домом, который она покинула, отозвалась в сердце девушки щемящей тоской, усилив ощущение потери и одиночества. Ей захотелось вернуться назад, к привычным пейзажам и воспоминаниям, но она знала, что это невозможно.

Многое в «Кипарисовых водах» показалось Эмили до боли знакомым, напомнив ей прежний дом, утраченный рай: бескрайние зеленеющие хлопковые поля, простиравшиеся до самого горизонта и сливавшиеся с линией неба; те же величественные дубы, укрывающие землю тенью; магнолии, источающие сладкий, пьянящий аромат, наполнявший воздух; заросли дикого винограда и жимолости, словно кружево, оплетающие стены построек, создавая ощущение заброшенности и романтики. Пейзаж был таким знакомым и родным, что Эмили на мгновение почувствовала себя как дома, словно вернулась в прошлое. Если бы только Антониета, жена Романа и хозяйка этого дома, оказалась такой же доброй и приветливой, как говорил Роман! Ее тревожила предстоящая встреча с новой родственницей, и она искренне надеялась, что та примет ее тепло, как родную дочь. Ее будущее зависело от этой женщины, и Эмили это понимала.