Таежный маг

Глава 22. Рыбомозглая Русалочка

Маргарита в палатку больше не возвращалась. Олегу Николаевичу девушка солгала о заболевшей маме, тот нашел какую-то машину и ребят, готовых подбросить до Иркутска.

Ника вышла из палатки только под вечер. Без Марго в лагере стало совсем тоскливо. Ромка и Олег Николаевич все выстраивали графики, и у них всю дорогу фонил какой-то датчик, теперь они взялись его разбирать. Элеонора увезла в лабораторию последние пробы, уехав еще с Пашкой.

Вероника покашеварила бы, но готовил на всю братию Ромка, он когда-то в трудные времена поваром подрабатывал. От его вкусных обедов Вероника даже в походе умудрилась нагулять пару лишних килограммов. Что бы было, корми её так каждый день?! Но сейчас от добавки не отказалась бы. Только Ромка занят был, придется ждать…

Вечерело, в прозрачном сумеречном небе завиднелась почти полная луна. Ника решила немного прогуляться перед ужином. Красивый вид наводил на разные мысли. Метка, прежде совсем её не беспокоившая, вдруг как-то странно заныла. Нике стало совсем тоскливо. Выходит, все неприятности из-за неё? Неприятности — это еще как-то слабо сказано. Вероника бы охарактеризовала подобные события ёмким словом «беды».

Погруженная в мысли, Вероника брела все дальше от лагеря. Наступающая ночь совсем не пугала, она виделась прозрачной и тихой, у местного ручья запели лягушки. Нике чудилось, что голосов больше. Что где-то поет девушка. Красиво так поет. Метка заныла еще сильней, мучительно напоминая о том, кто её оставил. Стало очень горько и обидно, вот почему он так с ней? Поматросил и бросил, наскучила?

Ника в тысячный раз за вечер потерла метку. Девушке показалось, что уже на физическом уровне ей невыносимо быть так далеко от Алекса. Что это, гормоны? Невротическая привязанность, модная во всех психологических статьях созависимость?

Метка жгла, Ника тихонько застонала. Но было не больно, нет. Было необъяснимо тоскливо. Как будто любовь была первая, единственная и последняя. И Вероника её потеряла, и хорошо уже не будет никогда. Остается только в омут с головой! А песня так и манила, утешала. Да-да, в омуте будет хорошо, там подруги плетут вместе венки, там большие рыбы ластятся котами. Там солнышко видно через пляшущую гладь…

Ника слушала и верила, она все шла и шла на звук песни. Пока и правда не оказалась у берега озера. Красивые лунные блики танцевали на поверхности. А что же там, в глуби? Вероника уже сделала шаг, как место метки обожгло огнем, Ника непроизвольно дернулась.

— Ай, — вскрикнула девушка.

— Тише-тише, — прошептал кто-то ласково. — Еще шажок и ты обретешь покой. Давай скорей, и я заплету в твои волосы самые лучшие лилии! Такой и придешь к нему, нарядно, как невеста, вместе будете на солнышко сквозь воду смотреть…

Ника резко протрезвела, дико испугалась, остановилась и осмотрелась. Ночь уже не казалась такой прозрачной, песня снова обратилась кваканьем. Чарующие до того блики вовсе не казались танцующими на мелких волнах.

Но тут Вероника заорала. Прямо из воды на нее смотрела девушка. Ника дернулась в сторону, но девица оказалась не промах. Две прозрачные руки обвились за лодыжки и потянули вниз. Ника со свистом улетела под воду. Дыхание перехватило от дикого холода.

А водная красавица улыбнулась. Хорошо, что Вероника уже видела зубастых. Иначе бы точно сознание потеряла, а так просто с локтя зарядила в бубен хищной рыбоньке. Но та и не думала отчаиваться и упускать добычу, целясь ровнехонько в место метки. Ника только дернулась, как вдруг рыбородственная подруга шарахнулась в сторону, словно черт от ладана.

На беду, Ника вдохнула. Легкие обожгло водой, а в глазах помутнело. Но сквозь обморок Ника почувствовала, что кто-то тянет её вверх.

Очнулась на берегу, откашливаясь до хрипоты воду из легких, Вероника поднялась на четвереньки.

— Жива? — испуганно спросил некто. Ника резко сфокусировала взгляд на говорившем, решив, что с водой в легких разберется потом… Когда это будет не так чревато для жизни.

Русалочка стояла рядом, девица нервно заламывала руки.

— Ты прости! — начала она, мечась возле Ники. — Я ж не знала, что хозяин здесь! Я только малек, в зиму вылупилась, проснулась, а тут ты! Такая вкусная и грустная. Ну как не спеть?! И мне хорошо, и тебе покой!

«Вечный», — отрешенно констатировала Ника.

— Ты не говори Ему! Умоляю! Ну пожалуйста! Я в город хотела, к сестрам! Старый омуль мне сказал, что сестры мои давно в городе работают. Танцуют и поют. Но если хозяин узнает, что я человека на дно затянула…

— А если не узнает, то, выходит, можно?! — все же откашлявшись, спросила Ника.

— Зачем хозяину все знать? — умоляюще взглянула русалочка. Как же чертовка была хороша собой! Даже сейчас Вероника не могла отвести взгляда. Прям инстадевочка, только тоненькая такая, все прозрачная, и глазища на пол-лица. Главное, чтоб не улыбалась. А то весь шарм пропадет от зубов её щучьих. — А знаешь, как после зимовки есть хочется?! Ну ты же знаешь?!

Ника вздрогнула, ей и правда показалось, что какая-то её часть знает. Та часть, что бегает кошкой во снах.

— Правила не просто так выдуманы, — нашлась Вероника, разрешать девице лопать бедных туристов Ника точно не собиралась! Её вообще от русалочки била крупная дрожь. Ведь если б не метка… Нику передернуло.

Девушка вздохнула:

— Это дааа, но я больше так не буду! Обещаю! Хочешь, поклянусь?!

— И что тебе помешает клятву потом нарушить? — фыркнула Вероника. Смысл в словах, если никто не контролирует?!

Но девица смотрела на нее с глубоким непониманием. Словно если уж она поклянется, то все. Кара небесная громом и молнией сойдет на несчастную. «Может, у нелюдей и правда так?» — задалась вопросом Вероника.

— А тебя как зовут? — продолжила русалочка, уже усаживаясь рядом с Вероникой. Ника почувствовала, как на нее повеяло холодом и тиной. Рыбешка она и есть рыбешка, даже отодвинуться как-то захотелось.

— Вероника я, — потом чуть подумав, добавила. — Ивановна.

— О-о, мудрено как! А я Лика, — светло так улыбнулась девушка, и рыбьи зубки показались почти обычными в лунном свете.

Вероника бы ответила, что «очень приятно», только вот приятно совсем не было.

— А что грустная такая? — не унималась девица.

— А разве я грустная? — Вероника сейчас скорее страшно злилась, боялась, конечно, но вот уж точно не грустила!

— Да, ты ужасно грустная была, — заверила ее Лика. И Нике чудилось, что девушка едва сдержалась, чтобы не облизнуться.

— А тебе почему это важно? — удивилась Вероника.

— Ну, знаешь, — русалка даже смутилась вопросу. — Ты ведь сама виновата, что я напала!

«Ничего себе! Тут все как на допросе насильника — не виноватый я, она сама короткую юбку надела!» — пронеслось в голове.

— Здрасти, приехали! — не выдержала Вероника.

— Ну кто ж грустный к русалкам ночью в полнолунье ходит?! Даже мальки знают, что в полную луну к озерам и рекам подходить нельзя! Утопим!

«И съедим», — добавила про себя Вероника.

— Мы грусть за три версты чуем. А уж влюбленных девушек…. А ты прям у самого края шла! Так что, если расскажешь хозяину, я скажу, что ты сама в воду прыгнула.

— Ого! — крякнула Вероника. Лика-то — девчонка не просто с зубками!

— Так почему же ты грустишь? — не унималась русалка. И пристально так посмотрела на Вероникину шею. — Тебя ж Сам Хозяин пометил! Я в жизни таких меток не видала.

— Ты ж вроде только осенью вылупилась?! — удивилась Ника.

— Ну… нам старый омуль рассказывал, — было видно, что Лика врет. Теперь в историю о наивной, нововылупленной русалочке верилось с трудом. Что, если любопытная рыбешка выведывает правду? Русалочка как специально продолжила:

— Вот кто бы мне метку поставил… Это ж счастье какое, быть под защитой такого сильного хозяина!

Вероника смотрела на рыбомозгую подружку со всем непониманием свободного человека. Потом все же уточнить решила:

— Лика, а вот если бы ты метки не заметила и убила меня. Что бы было?

— Война, — как очевидное сказала Лика. — Твой хозяин нас всех бы уничтожил. Но метку всегда видно. Только дурак мимо метки кусать будет!

Выходит, в их мире даже правило есть, как дичь бить. Первый удар в сонную артерию. Вероника потерла след. Может, лучше бы они с Алексом и вовсе не встречались? Однозначно, лучше!

— Вот уеду в город, пойду в клуб танцевать, и мне тоже метку кто-нибудь поставит, — мечтательно протянула Лика. — Может, медведи или волки?

— Еноты, — не выдержала Вероника.

— Фу, неет, они такие кипишные, суетливые. Да и метка у них — тьфу! Не то, что у тебя! — Лика даже тоненькую руку свою потянула, стремясь отодвинуть волосы и снова взглянуть. Ника терпеливо позволила, ловя восхищенный вздох. Когда бы кто так шрамами любовался! Ника что-то слышала о фетише шрамов, но не каждый день встретишь девицу, чья мечта укушенной быть!

— А если ты к другому хозяину уйти решишь, он, что, перемечивать тебя будет? — поинтересовалась Вероника, пока Лика считала, сколько её тонких пальчиков умещается.

— К другому хозяину? Ты что такое говоришь?! — Лика резко отдернула холодную руку. И вдруг двумя ладошками перекрыла сама себе рот, словно поняла что-то, но сказать боялась. — Ты поэтому такая грустная, да?

В бездонных глазах Лики плескалось настоящее сочувствие, и вдруг оно сменилось ужасом:

— Как же это тебя угораздило?! Неужели человека встретила?

— А если и да? — с вызовом поинтересовалась Вероника, краем мысли цепляясь за фразу о человеке. Выходит, в глазах русалки и Вероника не человек, кто же тогда?

— Ах! — русалочка правда запереживала. Дернулась в сторону и вдруг сорвалась прямо с берега в озеро, всем видом давая понять, что дальнейшая беседа невозможна.

Вероника осталась на берегу и только теперь сообразила, что ей ужасно холодно! Она ж не русалка, чтоб в весеннем Байкале резвиться!

Еще и простужаться ко всем неприятностям точно не хотелось!

Ника бегом побежала в сторону лагеря. Забежала в их с Маргаритой палатку, наскоро переоделась, как в окошко заметила, что в палатке начальства свет горит. Вспомнилось об ужине. В животе голодно заурчало.