Убежище

Я просыпаюсь от звука открывающейся двери. Сначала полностью дезориентирована, и паника охватывает меня, когда осознаю, что не могу полностью контролировать свое тело. Запястья связаны, кляп во рту, и повязка на глазах.

Что за...

— О Боже! — Прежде чем успеваю прийти в себя, слышу женский голос. Я пытаюсь успокоиться и вспомнить, что произошло.

Меня выдают замуж за Александра Романова — красивого, высокомерного мерзавца, который считает, что он мой хозяин.

Родители отдали меня, как будто я была собственностью, которую можно было обменять.

Мой будущий муж связал меня и запер в комнате?

Какой абсолютный мудак.

— Боже правый. Я думала, что Михаил был придурком, когда я была на твоем месте, — вздыхает второй голос. — У нас еще есть время повлиять на остальных мужчин этой семьи.

Дверь со щелчком закрывается. Голосов больше нет, значит, это две женщины. У одной из них голос выше, у второй чуть ниже и прагматичнее.

— Мы здесь, чтобы помочь, — говорит та, у кого голос выше. — Пожалуйста, не пытайся бороться с нами.

Бороться бессмысленно, когда в меньшинстве. Я киваю, потом понимаю, что повязка на глазах намокла. Я плачу? Одно крошечное проявление чьего-то сочувствия — и я плачу? Мне нужно собраться с мыслями.

Несмотря на то, что жду, что они прикоснутся ко мне, все равно дергаюсь, когда чувствую на себе руки. Через несколько секунд кляп и повязка исчезают.

Я моргаю и смотрю на них, глаза привыкают к свету. Одна из них — высокая блондинка с бледно-голубыми глазами и светлой кожей цвета слоновой кости. Другая пониже ростом, с огромной гривой волнистых темных волос в беспорядочном пучке, с очками на кончике носа и беременна. Она смотрит на мои запястья и качает головой, обращаясь к блондинке: — Наручники. Он надел на нее наручники. Честное слово, неужели мы не смогли хоть как-то достучаться до их упрямых голов? Боже. У меня в сумке есть ключи, если это обычные универсальные наручники.

Блондинка морщит нос: — Ладно, мне не нужно знать, почему у тебя в сумке лежат ключи от наручников.

Беременная закатывает глаза: — О, пожалуйста, наручники — это так просто, это практически ваниль. — Она поворачивается ко мне. — Кстати, я Ария. Жена Михаила. Михаил старший брат Александра.

Я уже слышала его имя. Михаил знал Сола, и Михаил женат на беременной.

Блондинка кивает: — А я Полина, сестра Александра и Михаила, — она качает головой и закатывает глаза. — К сожалению. Господи, почему мои братья не могли стать учителями или библиотекарями? Мне действительно пора перестать встречать своих сестер вот так.

Значит, там есть какая-то история. Сердце бьется чуть быстрее.

Встречать своих сестер?

Мой голос хриплый и слабый, когда говорю: — Я Харпер.

— Харпер Ли Бьянки. Кто у вас в семье любитель литературы?

Я сглатываю.

— Моя мама.

— Харпер, мы приведем тебя в порядок, — говорит Ария. — Полина — единственная, кроме своей мамы, кого эти мужчины действительно слушаются, так что ты в надежных руках. Хотя, признаюсь, мне тоже потребовалось время, чтобы научиться их уговаривать. — Она направляется к двери. — Я вернусь, только возьму ключи.

Полина садится на край кровати.

— Что-нибудь хочешь? Воды? Еды?

У меня заслезились глаза от бессонной ночи. Я не спала почти всю ночь, пытаясь придумать различные способы побега, когда не замышляла убийство своего будущего мужа.

— Вода и еда — это, конечно, хорошо, но мне нужно в туалет. Это будет проще сделать, когда снимут наручники. Он знает, что ты здесь?

Она кивает: — Мгм... Думаю, то, что он велел нам с Арией зайти, — это его попытка проявить человечность.

Не знаю, должно ли это меня утешить или нет. Он прислал ее сюда, чтобы помочь, но даже не потрудился скрыть, что я здесь против своей воли, и она, кажется, не очень-то удивлена, обнаружив меня в таком виде.

— Как только Ария вернется, мы снимем с тебя наручники, и ты сможешь воспользоваться ванной. — Ее глаза загораются. — Я просмотрела социальные сети и записала все твои любимые продукты. У меня есть все, что тебе нужно.

Я моргаю. Соцсети. Она просмотрела мою фальшивую жизнь и сделала выводы обо мне на основе этого? Она видела все эти посты с роскошными уходовыми средствами, селфи с поверхностными подписями, моих фальшивых друзей и продвижение недостижимых стандартов красоты. Прямо тошнит. Я бы хотела сказать ей, что все это ложь, что она не должна этому верить. Это не я.

Может быть, я смогу.

Александр тоже их видел?

Боже. Конечно же.

Спасибо, мама.

— Это очень любезно с твоей стороны, — говорю я. — Спасибо.

— Конечно. А на завтрак ты обычно ешь греческий йогурт с ягодами? Нежирный, без сахара, да? Я попросила персонал приготовить немного...

Качаю головой: — Нет, я ненавижу йогурт.

Ее глаза слегка расширяются от удивления.

— Прости, я просто хотела сказать — нет, спасибо. Я не люблю йогурт. Но я съем почти все остальное, — мои щеки пылают.

Дверь открывается, и сердце подскакивает к горлу при мысли, что это может быть Алекс. Хотя она и сказала, что он знает, что она здесь...

— Нашла ключи. Посмотрим, подойдут ли они.

Фух. Это Ария.

Я держу руки перед собой. Ария высовывает язык, пока возится с замком. Наконец она поворачивает ключ, и наручники ослабевают. Мои запястья освобождаются. Я вытягиваю руки и разминаю пальцы, а затем слегка массирую кожу на месте наручников.

— Боже, как это приятно.

Ария искажает лицо.

— Это выглядит болезненно.

— Что?

Она показывает на мои запястья, где кожа красная и стерта.

— Все нормально, — говорю я, пожимая плечами. И правда, все нормально. Я пережила куда худшее.

— Лучше бы он загладил свою вину перед тобой, — ворчит она. — Я могла бы надавать ему по шее.

Удивленно смотрю на нее. Алекс настолько больше ее, что сама мысль о том, как она его избивает, кажется забавной.

Полина кивает, широко распахнув глаза: — Ария — королева хакеров. Она точно могла бы.

— Полезно знать.

— Так, отправляйся в ванную, — говорит Полина. — И скажи, если тебе нужно что-то еще, потому что я собираюсь распорядиться о том, чтобы подали завтрак.

Я киваю.

— Спасибо. А то уже начала переживать, что все это будет под полным контролем Александра.

Я смеюсь, но они с Арией обмениваются обеспокоенными взглядами.

Отлично. Это вовсе не тревожно.

В моей семье нам не подают завтрак. Когда-то давно у нас был персонал, но его уже давно нет. Мама готовила какое-то время. Так как отец был избалован нашей домработницей, он не одобрял ее кулинарию.

Вот, Полина говорит, что подают завтрак. Достаточно сказать, что я думаю, что Романовы сильно отличаются от нас.

Приятно принять душ, но я не задерживаюсь, потому что боюсь, что если буду слишком долго, Ария и Полина уйдут, а у меня есть вопросы. Я быстро моюсь, вытираюсь полотенцем и нахожу пушистый халат на спинке двери. Если бы это не было столь очевидным случаем удержания против моей воли, это почти можно было бы назвать отдыхом в роскошном отеле.

Касаясь дверной ручки, я слышу глубокий мужской голос. Не двигаюсь. Жду, пока дверь снова не захлопнется.

Когда возвращаюсь в комнату, там только Полина и Ария.

— Кто-то заходил?

Полина кивает: — Алекс рассказал о подготовке к свадьбе.

— А, понятно.

— Чувствуешь себя лучше?

Я киваю: — Да, мне действительно лучше, спасибо. — Замечаю стакан с водой на приставном столике. — Это мне?

— Конечно, пей.

Я поднимаю стакан и осушаю его. Когда заканчиваю, вздыхаю: — Это было так хорошо.

— Посмотри, что этот ублюдок сделал. Она буквально готова плясать от радости после душа и стакана воды, — говорит Полина. — Но почему он тебя заковал? Это даже для него слишком.

Даже для него.

— Потому что он знал, что я попытаюсь сбежать.

Полина наклоняет голову набок.

— Ты бы хотела уйти? Я имею в виду, кроме очевидного факта, что тебя деморализовали как женщину и обращались с тобой как с собственностью, — говорит она с явным презрением, — есть ли еще какая-то причина?

Могу ли я рассказать? Могу ли ей доверять? Может быть, когда-нибудь.

Я ничего не отвечаю и надеюсь, что моего молчания пока достаточно.

— Ты хочешь мне рассказать? — спрашивает она тихим голосом.

О, Боже, я так хочу, что меня едва не пробивает на слезы, но, если расскажу ей, а она обязана будет сообщить Александру, он может все отменить. И тогда мне некуда будет идти. Я ненавижу, что моя семья поставила меня в такую ситуацию, но сейчас у меня нет другого выбора, кроме как выйти за него замуж.

— Я... я не могу. Во всяком случае, не сейчас.

Они с Арией обмениваются взглядами. Они умные женщины и, по крайней мере, скорее всего уже догадались, что если я не спешу делиться личной информацией, то, возможно, пытаюсь сохранить эту свадьбу.

Полина теребит тонкую золотую цепочку на шее.

— Моя семья в опасности, Харпер. Так было уже давно. Моим братьям нужно укрепить семью через альянсы и связи. Это наш способ выживания.

Киваю.

— Я знаю, как это работает, — говорю устало. — Я понимаю.

Сидим в тишине. Все мы так или иначе запутались в этой паутине.

— Хорошо, — говорит Полина. — Пора собираться. Ты должна быть готова к завтраку. — Она смущенно улыбается. — Мы только что из-за этого спорили. Александр считает, что ты должна завтракать с остальными.

С остальными? Я сглатываю.

— С кем?

Ария и Полина переглядываются. Полина вздыхает: — Ну что ж. Нас много. Михаил — самый старший, есть еще мои братья, всего их шесть, хотя один из них сейчас за границей, и мама...

— У тебя шесть братьев? — Ух ты. Хотя замуж я вроде выхожу за Александра, мысль о том, что рядом будет еще больше таких, как он, слегка пугает.

— И не говори. Ладно, давай собираться, пора спускаться.

Я умираю с голоду и хочу позавтракать. В конце концов, мне придется встретиться с ними со всеми.

— Хорошо.

— Я подобрала несколько нарядов. Ты найдешь их в шкафу.

— Спасибо.

Она, вероятно, выбрала одежду так же, как и йогурт, но в данный момент мне все равно. Самое важное, что я могу сделать сейчас — это подружиться с этими двумя, чтобы выжить и сделать то, что нужно.

Мне нужны союзники.

Я быстро просматриваю одежду.

— Что-нибудь повседневное?

— Просто что-нибудь подходящее для завтрака.

Я не ем завтрак, обычно пью кофе в пижаме, но понимаю, о чем она говорит. Маленькая стопка аккуратно сложенной одежды и платья на вешалках в шкафу — это резкое напоминание о том, что мне не разрешили взять с собой ничего своего.

Ничего.

Я не могу думать об этом сейчас.

Выбираю мягкие леггинсы и длинный свитер, подходящий для прохладной погоды, и быстро иду в ванную, чтобы привести себя в порядок. Наношу немного макияжа.

Ария вздыхает: — Я могу потратить час на макияж и все равно буду выглядеть, как ребенок, который играет с косметикой своей старшей сестры.

Я улыбаюсь ей: — Могу помочь с этим.

Ее глаза загораются.

— Я бы была рада.

Она мне нравится.

Когда мы спускаемся к завтраку, у меня появляется возможность как следует осмотреть дом. Я не удивлена, что, посмотрев в большие окна, замечаю, что мы находимся в защищенном месте за плотными рядами деревьев. Готова поспорить, что система безопасности здесь на высшем уровне. Они знают о каждом, кто попадает на территорию, и о каждой машине, проезжающей мимо.

Дом современный, почти минималистичный, с гладкими и четкими линиями, без единого пятнышка пыли или чего-то неуместного. Под ногами мягкий ковер, на стенах — обрамленные картины современного искусства. Я замечаю несколько необычных вещей — панель управления с освещением, которая выглядит так, как будто ее взяли прямо из космического корабля, и термостат на стене с внушительным экраном.

— Я люблю технику, — говорит Ария, когда замечает, как я все рассматриваю. Мы спускаемся по небольшой лестнице к запаху бекона и кофе. — И я просто слюной истекаю, когда прихожу сюда.

Над камином в гостиной висит огромная обрамленная картина. Мне нужно несколько секунд, чтобы понять, что это телевизор, хотя он оформлен как картина и в данный момент показывает произведение искусства. Мы проходим мимо этой комнаты и направляемся в столовую.

Желудок сжимается, когда шум разговоров стихает. За столом действительно сидит целая группа мужчин, но Александра нет.

Мужчина, которому на вид около тридцати, встает и подходит ко мне. Глубоко посаженные темно-карие глаза под тяжелыми бровями, золотистая загорелая кожа и темно-каштановые волосы делают его почти божественным. Я невольно сравниваю его с более грубыми и мрачными чертами Александра и тут же одергиваю себя.

Прекрати.

Этот человек невероятно мужественен и неоспоримо привлекателен, но кажется более цивилизованным, чем Александр.

Он протягивает мне руку: — Михаил Романов, старший брат Александра и глава семьи Романовых. Добро пожаловать.

Я киваю молча, не зная, что правильно сделать в такой ситуации.

— Я Харпер, — мои щеки заливает румянец. Очевидно, они знают, кто я. Все смотрят на меня. К счастью, мне не приходится долго об этом думать, потому что Михаил тут же поворачивается к Арии и кладет руку ей на поясницу.

— Все в порядке? Как ты себя чувствуешь?

— Так же, как и пятнадцать минут назад, когда я тебя видела, — говорит она, ее глаза сверкают.

У меня в груди кольнуло чувство ревности. Я проснулась в постели, связанная. Я НЕ ЗАСЛУЖИВАЮ такой же нежности. Я не заслуживаю любви.

Позорище.

Потаскуха.

Шлюха.

— Присаживайся. Моя мать присоединится к нам позже. Она готовится к завтрашнему вечеру.

Я моргаю. Завтра вечером. Моя свадьба.

Киваю, все еще молча, и замечаю тень, надвигающуюся сзади. Я вздрагиваю, когда температура в комнате падает. Мой жених прибыл.

Александр хладно кивает мне и отодвигает стул, чтобы я села. Это почти интимный жест, но он кажется таким фальшивым, наигранным, что не вызывает у меня того теплого ощущения, которое я испытала, наблюдая за Михаилом и Арией.

— Не вся моя семья здесь, — начинает он, как только я сажусь. Он просто ведет себя наилучшим образом ради семьи? — Но я познакомлю тебя с теми, кто есть. Большинство ты встретишь на свадьбе.

Я киваю.

— Олли в Москве, но ты его встретишь позже. Мои братья, — он кивает в сторону другой части стола, где сидят несколько мужчин.

Справа от него сидит опасного вида мужчина, с татуировками, обладающий грубой, первобытной привлекательностью. Его крупная фигура и угрожающий взгляд заставляют меня хотеть спрятаться.

— Никко, а рядом с ним — Виктор.

Виктор, огромный мускулистый мужчина с бритой головой и шрамом, идущим по щеке, поднимает руку. Его суровые, изрезанные шрамами черты вызывают во мне страх.

Полина сказала, что у нее шесть братьев. Включая Александра, я встретила только четверых, а один из них в Москве.

— Наш младший брат недавно получил травму… он провел некоторое время в больнице, но должен поправиться к свадьбе.

— О, сожалею, — говорю я, но мои слова быстро тонут в звуках открывающихся дверей и шагов обслуживающего персонала, который приносит большие подносы с едой. Я замечаю стандартные американские блюда, такие как колбаса, бекон и яичница, наряду с тарелками с открытыми сэндвичами с различными начинками. Меня привлекает большой поднос с маленькими блинчиками, которые подают со сметаной, вареньем и медом.

Обычно я полностью пропускаю завтрак, хотя в социальных сетях выставляю себя любительницей йогурта с высоким содержанием белка. Но сегодня собираюсь устроить настоящий пир.

Александр садится рядом со мной и наливает стакан апельсинового сока и чашку кофе, ставя их рядом с моей тарелкой.

Я смотрю на него с любопытством, задаваясь вопросом, не произошла ли где-то в спортзале подмена личности. Я ведь не придумала, что проснулась прикованной наручниками и с кляпом во рту, правда? А теперь он джентльмен, который наливает мне сок?

— Улыбнитесь, вы двое! — говорит Полина, поднимая телефон, чтобы сделать снимок.

Я на автомате демонстрирую ослепительную улыбку для камеры. Делаю это машинально, не задумываясь.

Чувствую тепло и вес его руки на моих плечах и замираю. Это слишком знакомо. Слишком по-джентльменски. Слишком непоследовательно с тем, как он обращался со мной до этого.

— Алекс, — зовет Полина. — Можешь улыбнуться для фото.

Краем глаза замечаю, как он показывает ей средний палец.

Может быть, мы поладим.

— Тебе не холодно? — спрашивает Полина, проходя мимо нас и садясь с другой стороны от меня.

Он пожимает плечами.

— Это ничего. Здесь тепло по сравнению с русскими зимами.

— Не только зимы такие, — бормочу себе под нос. Полина хихикает, но Александр только придвигается ко мне чуть ближе.

Он наклоняется через меня, чтобы взять блюдо с маленькими блинчиками. Его тепло заставляет мою кожу разогреться, а мужской аромат заставляет все мои нервы напрячься. Александр излучает тестостерон, и мое тело это замечает.

Проклятье.

— Что это? — спрашиваю я.

— Сырники. Жареные творожные блинчики, которые обычно едят со сметаной или чем-то сладким, вроде варенья или меда. Сэндвичи — тоже русская традиция — бутерброды. Попробуй их.

— Не знаю, что мне понравится, но я попробую все хотя бы раз, — говорю я.

Он замирает, его вилка на полпути к тому, чтобы проткнуть один из сырников.

— Все? — шепчет он мне на ухо. — Я запомню это.

Я игнорирую покраснение на щеках. Ненавижу, как легко он меня раскручивает. Мне нужно снова встать на твердую почву.

— Хмуриться во время еды — это традиция Романовых или ты импровизируешь? — сладко спрашиваю я, откусывая большой кусок сырника. Он сытный, сладкий и вкусный.

— Безудержный сарказм — это черта Бьянки, или ты совершенствуешься в этом искусстве?

— О, это специально для тебя.

Уголок его губ приподнимается, но он не выглядит веселым.

— Вы носите свою защиту как вторую кожу, принцесса.

Мое сердце бьется быстрее.

— И вы носите свое высокомерие как корону, ваше величество.

Полина усмехается рядом со мной: — Ты мне нравишься, Харпер. О, ты мне очень нравишься.

Александр хмурится.

— Не вмешивайся.

— Ни за что, — мило отвечает она, хлопая ресницами.

— Веди себя прилично, — тихо говорит он мне на ухо. Может, он и не может контролировать свою сестру, но, похоже, стремится контролировать меня. Моя кожа нагревается, и маленькие волоски на затылке встают дыбом.

— Или что? Разорвешь помолвку? — шепчу в ответ, наклоняясь ближе, чтобы прижаться к его обнаженной руке. Я нежно кладу руку на его грудь. — Что-то я не помню, чтобы у тебя была очередь из женщин, готовых выйти за тебя замуж, не так ли?

Ария задыхается. Я оглядываюсь и вижу ее руку на своем животе.

Михаил вскакивает со стула так быстро, что опрокидывает его.

Полина усмехается: — Ты в порядке?

— Это была схватка? — шепчет Ария, ее глаза расширены.

— Придется подождать и посмотреть, — спокойно говорит Полина. Она смотрит на Михаила, который стоит на ногах и белый как полотно. — Расслабься, Михаил, это первый раз. У вас еще много времени.

— Ты научилась видеть будущее? — огрызается он, сверкнув на нее глазами.

Она отмахивается от него: — Ария, давай проверим, что в сумке есть все необходимое, если понадобится. В любом случае, если у тебя ранние роды, полезно пройтись.

Я помню вспышку боли, струйку воды. Разрывы плоти и новый вопль.

Закрываю глаза, когда резкий укол боли пронзает грудь. Я позволяю себе всего несколько секунд, прежде чем снова открываю их и тянусь за стаканом воды. Они уходят. Я не хочу, чтобы они уходили.

Моя рука дрожит, и едва не опрокидываю кувшин. Без лишних слов Александр наливает мне воды.

— Спасибо, — шепчу, пытаясь успокоить свое бешено колотящееся сердце глотками ледяной воды.

Высокомерная.

Грязный кусок мусора.

Чертова шлюха.

Глотаю воду, пока не начинает гореть грудь. Накладываю еду в тарелку, хотя сейчас она безвкусна. С благодарностью поднимаю чашку с кофе и приветствую его обжигающее жжение в горле.

Если Ария рожает, это может стать хорошим отвлекающим маневром... возможностью.

Я могла бы убежать отсюда навсегда. Возможно, избежать ужаса нашей брачной ночи.