Убежище

Екатерина встает, с легкой улыбкой в глазах и подмигивает мне. Она воплощение грации — одежда идеально сидит, ни одного выбившегося волоска. А я все еще в одежде, в которой была на тренировке, и мне отчаянно нужен душ. Чувствую себя неуклюжей, растрепанной и совершенно неподготовленной.

Полина поворачивается к Айви и берет ее за руку.

— Пойдем со мной, тетя Полина покажет тебе, как веселиться. Мама скоро вернется. — Она протягивает руку, чтобы сжать мою. — Покажи им, на что ты способна.

Как будто на меня только что не возложили всю ответственность в мире.

Я замечаю, что мои руки дрожат, и вспоминаю, что говорил Александр ранее.

Женщина, которая держит пистолет так, будто он был создан специально для ее руки…

Я успокаиваю дрожь и поворачиваюсь к Никко, который говорит: — Сюда.

Следую за ним по коридору, Александр идет следом.

— Отведи ее в хранилище, — тихо говорит он, чтобы услышали только мы.

Никко безмолвно кивает, резко сворачивает в другой коридор и останавливается перед дверью. Мне определенно нужно потратить больше времени на изучение этого места. Кажется, это настоящий лабиринт.

Я наблюдаю, как он вводит код, проводит пальцем по идентификационной полоске и открывает дверь. Когда мы входим, у меня отвисает челюсть. Все организовано с такой скрупулезностью, которая сразу напоминает об Александре, — идеальная гармония арсенала оружия.

Я осматриваюсь. Стены покрыты темно-серым металлом, мягкое освещение подчеркивает стеклянные стойки с пистолетами, ножами и другими предметами, которые на первый взгляд кажутся смертельно опасными. Все предназначено для ближнего боя.

Справа находится длинный, прочный стол, на котором аккуратно разложены разобранные части оружия и инструменты для чистки — рабочая зона, судя по всему. Я открываю один из тяжелых ящиков и вижу ряды идеально организованных патронов.

В конце комнаты стоит надежная дверь, которая выглядит как сделанная из цельной стали.

— Что там?

— Тяжелая артиллерия.

Мои брови поднимаются.

— Буквально, — усмехается Никко.

— Это прекрасно, — шепчу с благоговением. Я чувствую себя так, словно только что вошла в художественную галерею.

Александр и Никко обмениваются взглядами.

— Тебе стоит увидеть место Никко.

Я с трудом сдерживаю вздох. Могу только представить.

— Это скорее оружейная, — бормочу я. — Почему хранилище?

Александр хмурится и оборачивается к Никко. Снова обмениваются немым пониманием. Они размышляют, насколько можно мне доверять.

Доверяют ли?

Я знаю их недостаточно долго, чтобы полностью доверять, хотя брак, появление ребенка в доме, не говоря уже о нашем уроке на лужайке, создают почти мгновенную близость.

— Еще раз посмотри на стол и оружие, Харпер, — тихо говорит Александр.

По спине пробегает дрожь.

Рядом с рабочим столом стоит прочный металлический стул, болтами прикрепленный к полу. При ближайшем рассмотрении я замечаю черные ремни, свисающие почти до пола. Рядом со стулом стоит большой черный ящик.

В этом защищенном помещении хранятся не только оружие, но и предметы, предназначенные для пыток и допросов.

Вспоминаю мягкое обращение Александра с Айви, но не могу забыть, кем он на самом деле является. Он был добр ко мне, но если я когда-либо предам его или его семью…

Я не смогу. Я скорее умру, чем сделаю это.

Они теперь моя семья.

Поднимаю взгляд на обоих, с сердцем, бьющимся в груди, и указываю на ящик.

— Можно?

— Да, но у нас мало времени, — Александр кивает на ящик. — Давай.

Я уже знаю, что найду, до того как открою. Щелкаю замки и смотрю на аккуратно смотанную веревку, повязку, плоскогубцы и пульт дистанционного управления. Предметы, предназначенные для допросов.

— Если я осмотрю эту комнату, то найду не только оружие, так?

Александр кивает: — Да, так и есть.

— А мне это нужно?

Он качает головой.

— Сейчас нет. Давай выйдем туда и собьем этот чертов дрон.

Пять минут спустя я выхожу из комнаты, чувствуя себя непобедимой. Тот факт, что на мне надет бронежилет, наверняка играет свою роль.

Мы направляемся к выходу на крышу, мой пистолет в руках. У Никко тоже оружие.

— Эй. Я думала, это мое задание.

— Харпер, попросить Никко выйти куда-то без оружия — все равно что попросить его выколоть себе глаза. Этого не случится.

— Хорошо, но сейчас моя очередь.

Никко ухмыляется и поднимает руки.

— Давай. Покажи, на что способна. Ты видишь его?

Я смотрю в ночное небо и щурю глаза.

— Вижу.

Он парит на расстоянии, скрываясь в тенях, но даже отсюда замечаю объектив камеры, направленный на нашу территорию.

— Сегодня не ваш день, мальчики, — шепчу я. Поднимаю снайперскую винтовку, выбранную Никко. Занимаю секунду на прицеливание. Контролирую дыхание. Мой фокус выстраивается, как объектив камеры, захватывающий цель.

— Куда целишься? — тихо спрашивает Никко.

— Если попаду в пропульсивную систему, дрон станет бесполезным.

— Отлично, — подтверждает Александр рядом со мной.

Я абсолютно уверена, что попаду с первого выстрела.

Одним четким и точным выстрелом разрушаю пропульсивную систему. Дрон замирает, закручивается вниз и разбивается о землю в облаке осколков.

— Превосходно, — говорит Александр. Теплая волна гордости разливается по моей груди. Я знаю, что только что сделала нечто важное.

— Хочу еще во что-нибудь пострелять, — говорю с наигранной обидой. — Это было слишком просто.

— Давай, — разрешает Александр, доставая телефон из кармана и читая сообщение. — Но Полина говорит, что Айви скучает по маме, так что поторопись.

Выстрел.

Выстрел.

Выстрел.

Осколки дрона разлетаются в разные стороны.

— Машины уехали, — сообщает Никко. — Лев изучает записи.

Я вздыхаю и убираю оружие. Меня это совершенно не удовлетворило, но моя малышка ждет меня.

— Это было весело.

— Не так весело, когда двигающиеся цели пытаются убить тебя, но будем надеяться, что до этого не дойдет, — отвечает Никко.

Глаза Александра вспыхивают гневом.

— Лучше бы этого никогда не случилось.

Никко поднимает руки.

— Расслабься, брат.

— Ни за что. Ты поклялся ее защитить.

— И я это сделаю.

Хм. Может, мне и не нужен мужчина, чтобы меня защищать.

— Теперь, когда я, очевидно, умею с этим обращаться, хочу иметь свое собственное оружие, — говорю я, бросая косой взгляд на Александра. — Пожалуйста, — добавляю для приличия. — Не хочу пользоваться чужими вещами. Это неприятно, как использовать чужой блеск для губ.

— Значит, ни украшений, ни цветов для тебя?

Пожимаю плечами.

— Я не говорила, что хочу только оружие...

Мы спускаемся, и я убираю оружие с тяжелым вздохом.

— Скоро, Харпер. У тебя будет еще шанс, обещаю. А теперь иди, будь с Айви. Мне нужно уходить.

Мы встречаем Айви в ее комнате. Она показывает нам с Александром свои пижамы с принцессами и игрушки, широко зевая.

— Останься с ней в постели сегодня ночью, — говорит Александр, когда мы возвращаемся в нашу спальню.

— Почему?

— Потому что я так сказал, — резко отвечает он.

Я поднимаю взгляд на него. Что за резкость?

Помни, кто он.

— Да, сэр, — говорю насмешливо, раздеваясь для душа. Я проверяю воду и вздрагиваю, оборачиваясь и обнаруживая его прямо рядом со мной.

— Ты думаешь, я шучу, Харпер? — Его глаза становятся грозными, а губы сжаты в тонкую линию.

— Нет, я думаю, ты чертовски напряжен, — огрызаюсь я.

— Осторожнее, — говорит он, качая головой. — Если ты думаешь...

— Что у меня будет свое мнение? Да, Алекс, оно у меня будет, хочешь ты этого или нет. Я только что сбила с неба дрон, который нацелился на твою семью — нашу семью. Я поклялась защищать тебя и твоих родных, а ты показал мне внутреннюю работу своего арсенала и комнаты для пыток. Я точно знаю, что ты держал там пленников, и знаю, что сейчас держишь их в другом месте. Так что перестань притворяться, будто я какой-то нежный цветок, неспособный разобраться в делах, и, может быть, тогда окажу тебе немного уважения.

Его глаза вспыхивают чем-то похожим на возбуждение, и в следующую секунду он прижимает меня к дверному косяку. Пар из душа наполняет ванную, пока он возвышается надо мной, словно напоминая, насколько больше меня.

— Ты окажешь уважение прямо сейчас, прежде чем я надеру твою милую задницу, — рычит он мне на ухо. — Ты окажешь уважение, потому что ты моя жена и потому что я этого требую.

— Это не так работает, — огрызаюсь я, но его пальцы вплетаются в мои волосы и тянут их, оставляя меня на мгновение ошеломленной. Черт, я обожаю, когда он так делает, и он это знает. — Ты надменный засранец.

Его взгляд загорается.

К несчастью для меня, я голая. Он крепко хватает меня за руку и разворачивает.

— Что ты сказала? Хочешь повторить это еще раз?

Его пальцы внезапно оказываются в моей киске, и он размазывает мои соки до самой задницы. Мое сердце начинает бешено биться. Я не могу говорить, не могу открыть рот.

— Возможно, тебе нужно напоминание о том, кто я.

Я наклоняюсь над раковиной, мои щеки пылают, потому что точно знаю, что он собирается сделать.

— Возможно, мне нужно, — понижаю голос до шепота: — Засранец.

Он надавливает на колечко мышц, его рот касается моей шеи.

— Я еще научу тебя уважению, Харпер Романова. Ты научишься уважать меня.

— Попробуй.

Мое сердце замирает, когда его пальцы исследуют мой задний проход. Он прижимает меня к раковине, открывает шкафчик и достает бутылку смазки, которую, похоже, специально держит под рукой. Смазка скользит по моему телу, растекаясь по ягодицам. Его одежда присоединяется к моей на полу.

— Назови меня так еще раз, и я отшлепаю тебя, прежде чем трахну, — выплевывает он, его глаза бросают вызов, умоляют, провоцируют меня на неповиновение.

Я смотрю на него в зеркало, наши глаза встречаются, и пою, словно в насмешку: — Ну давай, попробуй.

Его ладонь с громким хлопком опускается на мою задницу, и я резко втягиваю воздух.

— Перестань сопротивляться. Перестань дразнить меня, — приказывает он, нанося еще один сильный удар.

Он осыпает мою задницу уверенными шлепками, пока моя кожа не начинает гореть, а я не становлюсь насквозь мокрой от возбуждения. Затем он поднимает меня на руки и несет в душ. Там он ставит меня обратно на ноги, развернув лицом от себя.

— Ты будешь меня уважать, — говорит он с очередным сильным шлепком.

Я прижимаю руки к стене душевой кабины.

— Эта девственная попка будет моей, — рычит он мне в ухо. — Я научу тебя брать меня, всего, постепенно.

Первый толчок заставляет меня почувствовать себя настолько полной, что я теряю способность говорить, думать или дышать. Все мое тело поглощено Алексом, каждая клеточка вибрирует от его энергии и присутствия. Мой разум становится абсолютно пустым, как будто я потеряла способность рассуждать, просто заполнившись им.

Со второго толчка, возбуждение покалывает во всем теле.

На третьем я хнычу, а на четвертом уже не могу ни двигаться, ни думать и совершенно не способна даже на что-то отдаленно напоминающее логическое мышление.

— Ты чертовски совершенна.

— А вот ты точно нет, — отвечаю, даже несмотря на то, что улыбаюсь в первых вспышках оргазма.

Но все равно люблю тебя.

Я не произношу эти последние слова вслух. Почему-то хочется. Но не могу. Он такой мучительный, неправильный и хочет делать со мной то, что мужчина не должен делать. И все же... и все же...

— Но ты определенно чертовски горяч, — добавляю с игривой улыбкой.

Он кончает в меня, а мое тело охватывает пламя. Я наслаждаюсь ощущением его дыхания на спине. Горячими струями воды, стекающими между нами. Нашим обоюдным блаженством и оргазмом. Жгучим теплом его следов на коже, заявляющих на меня права.

Я словно без костей, все тело пульсирует возбуждением, пока он вытирает меня и прижимает к своей груди.

— Никогда не становись слишком покладистой, — он наклоняется, целуя меня в щеку. — Мне нужна причина, чтобы вытрахать из тебя упрямство.

— Я даже не знаю, с чего начать, так что все в порядке.

Спотыкаясь, я возвращаюсь в спальню.

— Хорошо, значит, сработало, — говорит он, подхватывая меня на руки и аккуратно укладывает на кровать.

— Продолжай себе это внушать, — парирую я, хотя сама переворачиваюсь, чтобы посмотреть на новейший монитор, который он установил, и который в сто раз лучше того, что мы использовали раньше. На экране видно, как Айви мирно спит.

Он натягивает боксеры, затем черные спортивные штаны. После того, как он выебал мне мозг в буквальном смысле, я все еще чувствую дрожь осознания, пробегающую по телу при виде его жесткого пресса и темных волос, уходящих опасной полосой в пояс брюк.

— Куда ты собираешься?

Молча он надевает черную футболку и черную куртку. Я подозреваю, что в сжатом кулаке держит маску.

Он не отвечает.

— Ты выглядишь как ниндзя.

— Хорошо. А ты выглядишь как ангел. — Он целует меня в щеку. — Иди к Айви и не жди меня.

Тем не менее он следует за мной в комнату Айви.

— Я справлюсь, — напоминаю ему, и он сжимает мою шею именно так, как обожаю.

— Знаю, детка, — отвечает он мягко. — Но хочу увидеть Айви, прежде чем уйду.

Что-то внутри меня тает еще немного, когда вижу, как он наклоняется и тщательно укрывает ее одеялом, чтобы она была в тепле и уюте.

Потому что именно это делает Алекс — убеждается, что те, о ком он заботится, в безопасности и защищены. Именно поэтому он уходит этой ночью.

— Спокойной ночи, — шепчет он. — Спи.

Я сворачиваюсь калачиком рядом с Айви и закрываю глаза.

Во сне слышу крики и вижу только темноту. Я просыпаюсь, сердце бешено колотится, и, хотя понимаю, что это был всего лишь сон, мне все равно хочется убедиться.

— Алекс? — шепчу я. Ответа нет. Я ложусь обратно на подушку и напоминаю себе, что Алекс ушел.