Убежище

Я беру трубку с первым же гудком. Михаил.

— Мы в больнице.

Cажусь на кровати, свешиваю ноги на пол и натягиваю штаны.

— Что случилось?

Михаил поехал бы в больницу Бухты только в том случае, если наш семейный врач не мог бы справиться. Помню тот вечер, когда был звонок, что нашли Льва…

— У нее регулярные схватки.

Я закрываю глаза и сжимаю переносицу.

Никто не пострадал.

И все же. Михаил в больнице с Арией, и неизвестно, на что он способен.

— Все в порядке? — Харпер переворачивается на бок рядом со мной, ее глаза все еще затуманены от недосыпа. Вчера ночью она часто просыпалась, скорее всего от нервов.

Я прикрываю телефон рукой.

— У Арии, кажется, начались роды.

— Ооо, — она садится и зевает. — Им нужна наша помощь?

— Вы хотите, чтобы мы приехали?

— Пока нет, — жестко отвечает Михаил и сразу кладет трубку.

— Он такой, черт возьми, напряженный.

Харпер плотно сжимает губы.

— Что? — спрашиваю я.

— Это вроде как семейное, тебе не кажется?

Я бросаю телефон на прикроватную тумбочку, когда она встает с кровати.

— Я бы не сказал, что это семейное.

— У нас явно разное понимание «напряженности», — говорит она, ловко уворачиваясь от моей ладони, нацеленной на ее зад, едва прикрытый белыми кружевными трусиками.

— Не думай, что тебе это сойдет с рук! — кричу в пустую комнату.

Она что-то неразборчиво бормочет в ответ через закрытую дверь соседней ванной комнаты. Наглая до невозможности.

Боже, как мне это нравится.

Пролистываю сообщения на телефоне, оповещаю остальных, что Ария рожает, и назначаю охрану, чтобы отправить их в больницу. Это не первый раз, когда Михаил оказывается в больнице, и пока его нет, я беру на себя руководство.

— Мама хочет познакомиться с тобой, — говорю Харпер, когда она возвращается в комнату. — Ну, встретиться. Ты же помнишь, как все было сумбурно на свадьбе.

Она кивает: — Хорошо. А... когда ты хочешь навестить Айви?

— Навестить? — спрашиваю, вставая. — Мы не собираемся ее навещать, Харпер. Мы забираем ее домой. Сегодня, разумеется.

За окнами еще темно, голубоватый оттенок указывает на ранний час.

Ее глаза расширяются: — Сегодня? Ты хочешь поехать сегодня? — Я не могу полностью прочитать выражение ее лица.

— Разумеется. — Это ее дочь. Я не оставлю ее с незнакомцами ни на секунду. — Она должна быть здесь, с тобой, под твоей и моей защитой.

— У нас даже кроватки для нее нет!

— Серьезно, это тебя беспокоит? Мы достанем все, что нужно. Я попрошу Полину заняться этим.

Она моргает и оглядывается, будто пытаясь понять, куда поставить кроватку.

— Я… Я просто не была к этому готова. Пойми правильно, я не могу дождаться, когда она будет с нами, просто… ⁠— голос прерывается, и нижняя губа дрожит. Я подхожу к ней, обеспокоенный.

— Что случилось? Ты в порядке?

Ее нос морщится, и она разражается слезами. Я тянусь к ней, немного ошеломленный внезапным потоком слез.

— Я плакала так, будто у меня разрывалось сердце, когда мне пришлось оставить ее. Когда не могла забрать ее домой. И каждый раз, когда убегала к ней, а меня ловили, родители были в ярости. Но я должна была. Мне приходилось, Алекс.

Христос, я убью ее родителей.

— Разумеется, приходилось. Это твой ребенок. Я бы свернул небо и землю ради своего ребенка.

— Я знаю, — рыдает она. — Поэтому так рада, что она приедет сюда к нам. Я разберусь с ролью матери. И с кроваткой тоже.

— И я помогу тебе. Мы справимся, хорошо? У нас все получится.

Она вытирает глаза и сморкается в салфетку, которую протягиваю ей.

— Ты, может быть, завоюешь мое сердце, если продолжишь быть таким милым.

— Милым? — вздыхаю, целую ее в макушку, и направляясь к шкафу. — Моя работа — защищать тебя и ее. Это то, что я делаю, и мне все равно, нравятся тебе мои методы или нет. Но вряд ли это можно назвать милым.

— Верно. Ты все еще бессердечный, холодный мужчина, связанный долгом. Извиняюсь за предположение, что это не так.

— Сначала ты ударила меня по лицу. А потом...

— Ты это заслужил, и сам это признал! — быстро отвечает она, доставая одежду.

Заправляю утреннюю эрекцию в брюки с приглушенным стоном. Нет времени.

— Во-вторых, ты меня перебила. В-третьих, дерзила мне.

— Что? Когда!

— Прямо сейчас, а я никогда не забываю.

Натягиваю футболку и наблюдаю, как затуманивается ее взгляд.

— И что ты собираешься с этим делать? — спрашивает она, стоя передо мной в одном бюстгальтере и джинсах, что явно провоцирует меня, как поджигание спички над фитилем бомбы.

— Наказать тебя, очевидно.

К черту время.

Я щелкаю пальцами и указываю на пол.

— На колени.

То, как она прикусывает нижнюю губу и опускается на колени, сводит меня с ума. Я расстегиваю ремень, вытягиваю его из петель, расстегиваю джинсы и вытаскиваю член.

— Сними бюстгальтер и покажи мне, почему я не должен отшлепать твою задницу.

С соблазнительной улыбкой она медленно снимает бюстгальтер, затем наклоняется, втягивая меня в рот. Я стону, сворачиваю ремень и слегка шлепаю по обтягивающей джинсами попке.

Она стонет и берет меня глубже, дальше. Мой член касается задней стенки горла, и у нее на глазах появляются слезы.

— Помедленнее, — говорю ей. — Блядь.

Наклоняю голову набок, наслаждаясь ощущением чувственных губ. Хватаю ее за волосы, двигаюсь, пока не чувствую, что близок к завершению. Она стонет, когда выскальзываю, сжимаю свой член и кончаю на ее красивые сиськи.

Стону и любуюсь видом.

— Посмотри, что ты заставила меня сделать, — качаю головой. — Иди сюда. — Сворачиваю свою футболку и провожу по ее груди, вытирая. — Поласкай себя, пока буду одеваться. Вот так. Стоя на коленях. Потри свой клитор и поиграй с сосками.

Лениво застегиваю джинсы, продеваю ремень в петли, надеваю футболку и беру толстовку. Ее голова откидывается назад, рот приоткрыт.

— Не смей кончать без разрешения.

— Алекс, — протестует она, сдерживая стон. — Ты злой.

— Злом было бы заставить тебя носить мои следы и ждать оргазма, — говорю с легкой усмешкой.

Блеск в глазах говорит о том, что она согласна на оба варианта.

Черт, я точно потеряю голову с этой женщиной.

Сажусь на край кровати и безмолвно подзываю ее. Она дрожащей походкой подходит, полупьяная от возбуждения. Я стягиваю с нее джинсы и трусики, затем поднимаю ее, ложусь на спину и устраиваю над своим лицом.

— Алекс! — протестует она.

Хлопаю ее по ягодице, когда она пытается сопротивляться. Я шлепаю еще и еще, пока она, наконец, не подчиняется и не раздвигает ноги. Беру упругий маленький клитор между зубами и слегка покусываю, чтобы научить ее вести себя, затем провожу языком по складкам, награждая за послушание.

Я целую и ласкаю ее, пока она не кончает на мое лицо с криком. Я облизываю, наслаждаясь каждым спазмом удовольствия, пока она обессиленно не падает на меня, затем даю ей прощальный шлепок по заднице и перекладываю обратно на кровать.

— А теперь веди себя хорошо, как я тебе сказал, или опоздаем еще больше.

Ее глаза закатываются на несколько секунд, и она выдыхает с тяжелым вздохом.

— Нам точно придется остановиться за кофе по дороге.

— Обязательно, но нам нужно сделать еще одну остановку, прежде чем мы доберемся до приемной семьи.