Убежище

Мы выходим из аптеки с шестью разными брендами тестов на беременность и огромным пакетом конфет с арахисовым маслом, потому что я случайно упомянула, что люблю их, а он не знал.

— Я не смогу съесть все это.

— Ты можешь есть за двоих, — серьезно отвечает он. — Я помогу. Я тоже их люблю.

На светофоре наклоняюсь и целую его. В тот момент, когда его губы касаются моих, я вздыхаю, и легкость наполняет мои легкие — чувство, которого я так давно не испытывала.

На следующем светофоре он целует меня. Если мой поцелуй был мягким и робким, то его — необузданный. Руки запутываются в моих волосах, пальцы касаются кожи головы, наши языки соприкасаются. Я тихо стону, когда свет становится зеленым, и мы отрываемся друг от друга.

— Иди сделай тест, — говорит он, когда мы паркуемся у дома.

Я решаю немного подразнить его.

— Говорят, лучше всего делать это утром. Давай проверим, как там Айви, и потом, может быть, сделаем…

— Не испытывай мое терпение, Харпер, — рычит он. Я с трудом сдерживаю смех и иду делать, как он сказал.

— Что показывает? — спрашивает он через дверь. Я встаю и отпираю ее, впуская его внутрь. Айви крепко спит, а няня уже ушла домой.

— Пока ничего. Нужно подождать несколько минут.

— Минут? Ты издеваешься? Я думал, результат будет сразу!

Я качаю головой: — Ты же понимаешь, что если тест положительный, то ребенку потребуется девять месяцев, чтобы родиться, так ведь?

Он шлепает меня по заднице, но не сильно — скорее всего, потому что думает, что я беременна. Я уверена, что это никак не навредит, но пока не говорю ему. Лучше отвлеку его, пока ждем.

— Итак, наш… заключенный. Какие у тебя планы на ночь? — спрашиваю я. — Ты держишь его под стражей или⁠…

— Ты хочешь знать, что я задумал? — спрашивает он. Алекс уже снял пиджак и галстук, но на нем все еще рубашка и брюки. Он воплощение секса с растрепанными волосами, горящими голубыми глазами и четко очерченными чертами лица.

Я думаю об этом.

— Нет, — честно отвечаю я. — Правда, не хочу. — Протягиваю руку и расстегиваю верхнюю пуговицу его рубашки. — Но вернись ко мне, хорошо?

Он берет мои пальцы и целует кончики каждого.

— Всегда, детка. Всегда.

Мой телефон подает сигнал, когда таймер отключается. Я смотрю на две розовые полоски на тесте. Он держит второй тест с надписью «беременна» большими буквами, а через мгновение обнимает меня так крепко, что у меня перехватывает дыхание.

— Детка, — шепчет он хриплым голосом.

— Айви станет старшей сестрой, — говорю я. — Тебе нужно позвонить Михаилу.

— Сегодня ночью ты спишь в нашей постели, — говорит он, уходя. — Пообещай мне, Харпер.

— Да, да, я буду там. — Я, конечно, проверю Айви, но, если она спит спокойно, то с удовольствием вернусь в нашу постель.

Наклоняюсь, чтобы поцеловать его в щеку. Закрываю глаза. Напоминаю себе, кто я и кто он, прежде чем сказать: — Заставь его заплатить, Александр.

Его голос вызывает у меня мурашки: — Ты знаешь, что так и будет. — Он целует меня в щеку. — Когда вернусь, я хочу, что ты была голой и ждала меня. Никакой одежды, Харпер. Только ты и я. Ничего между нами.

Я принимаю долгий, горячий душ. Стараюсь не думать о том, где мой муж или что он сейчас делает.

Заглядываю к Айви и вижу, что она спит. Сажусь рядом с кроваткой и какое-то время просто смотрю на нее. Это как терапия.

— Я всегда буду защищать тебя, — шепчу я. — Что бы ты ни делала. Кем бы ты ни была. Я буду любить тебя всегда, — наклоняюсь и укрываю ее одеялом. — Всегда.

Иногда хорошие родители учат, как быть родителем. А иногда тебе приходится находить свой путь… или идти рядом с кем-то, кто делает то же самое.

Я люблю эту милую девочку безусловно. Я знаю это в своей душе. Я буду дарить ей ту любовь, которой мои родители не могли.

Забираюсь в постель в самой мягкой пижаме, которая у меня есть, и моментально засыпаю.

Просыпаюсь от рычания над ухом.

— Что я тебе сказал?

Сонно зеваю, хотя мгновенно просыпаюсь, и кровь гулко стучит в ушах. Беременные женщины сильнее возбуждаются? Потому что я буквально горю от того, как руки Алекса касаются меня.

— Ты знаешь, что я тебе сказал, Харпер.

Я не слышала, как Алекс вошел, но он, очевидно, здесь уже какое-то время. Его волосы влажные после душа, а на талии только полотенце. Я осторожно протягиваю руку, чтобы погладить его по руке.

— Все закончено?

Мышца на его челюсти дергается, и он коротко кивает: — Ты больше никогда не будешь беспокоиться о нем. Никто не будет.

Сглатываю и облизываю губы.

— Спасибо.

Я рада, что отдала ему свою жажду мести. Он хотел возмездия за меня. Хотел быть уверен, что я в безопасности.

— Я люблю тебя, Харпер.

Закрываю глаза и позволяю этим словам омыть меня, словно бальзам на душу, — именно это я хотела услышать.

— Я люблю тебя.

Он целует меня в щеку, его большое теплое тело возвышается надо мной, опираясь одной рукой на кровать.

— Ты так много пережила. Ты заслуживаешь лучшего.

Он снова целует меня, на этот раз проводя пальцами по моим волосам, заставляя наклонить голову назад, прежде чем захватить мои губы.

Я теряюсь в этом поцелуе. Чувствую себя легче, чем за последние годы, даже несмотря на нависшую на краю сознания тень печали. Я еще не целостна. Произошли огромные изменения за последние месяцы, и я еще не привыкла к новой себе.

Но я смогу.

Мы смотрим в глаза друг другу.

— Я люблю тебя, Алекс. Мы оба так много пережили. Нам нужно немного нормальности. Скуки.

Его пронзительные глаза удерживают мой взгляд, а губы чуть дрогнули.

— Я не могу дать тебе ни того, ни другого.

Я вздыхаю: — Ладно. Я справлюсь с напряженностью и острыми ситуациями. Но только если мне позволят участвовать в стрельбе.

Он рычит, качая головой, затем становится на колени и начинает стягивать с меня пижаму.

— При определенных условиях.

— Каких?

— Я скажу, когда это будет необходимо. Решу по ситуации.

Моя пижама сползает на пол, я предстаю перед ним с обнаженной грудью, надув губы.

— А что если я хочу быть той, кто принимает решения?

Это лишь вызывает у него еще один прищуренный взгляд и низкое рычание, пока он стягивает с меня шорты. Возможно, я выбрала не лучшее время для своих шуток.

— Конечно, ты можешь решать, когда брать в руки оружие, — говорит он таким тоном, который ясно дает понять, что он подтрунивает надо мной. — А я решаю, когда ты окажешься у меня на коленях и когда тебе позволено кончить.

Я хмурюсь, пока он стаскивает шорты с моих ног и бросает их в сторону. Я лежу перед ним абсолютно обнаженная, а он стоит надо мной, прикрытый только полотенцем. Кажется, ни один из нас не собирается спать ближайшее время.

— Это контроль, — говорю я, потянувшись к его полотенцу и резко дергаю, обнажая его передо собой. — Иди сюда.

Притягиваю его к себе, обхватываю лицо ладонями. Сверкающие голубые глаза смотрят на меня с такой дикой яростью, что старая я, возможно, содрогнулась бы. Но новая я? Я наслаждаюсь этим, чувствую прилив энергии, возбуждение.

Жизнь.

— Может, ты дашь мне свободу действий с оружием в обмен на сексуальные услуги? — невинно говорю я. — Только не говори об этом моему мужу.

В одно мгновение переворачиваю его, оказываясь сверху, прижимаю запястья и с трудом сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться от удивления на его лице. Но это длится лишь секунду. В следующую я лечу, пытаюсь перевести дыхание и оказываюсь лицом вниз на кровати, грудь прижата, а мои бедра подняты.

— Алекс!

— Ты знала, на что идешь. Не смей притворяться невинной, милая.

Я напрягаюсь, когда его ладонь с треском опускается на мою ягодицу. Тепло разливается по телу, моментально освобождая от всех мыслей. Моя голова становится легкой и пустой, как небо после грозы.

— Ты моя жена, — рычит он так, что я тут же становлюсь влажной. — Моя. Я никогда не жду, что ты станешь покорной. Это все равно что просить солнце перестать светить или приливы остановиться.

Грубая рука уверенно сжимает мою ягодицу, и я чувствую его дыхание у своего уха, когда он шепчет: — Но не забирай это у меня.

Кажется, я начинаю понимать. Я могу быть сильной, сражаться рядом с ним. Если он король, а я его королева, то мы правим вместе.

— Ладно, — наконец уступаю я. — Тогда почему я в таком положении? Если мы равны...

Он снова со всего размаху шлепает меня по ягодице.

— В постели нет равных, — рычит он. — В постели ты, блядь, моя, и я буду делать с тобой все, что захочу.

Еще один жесткий шлепок заставляет меня вскрикнуть от жгучей боли, которая тут же трансформируется во что-то электрическое. Чистый огонь.

Я теряю способность говорить, издавая лишь бессвязные звуки, пока он вновь и вновь шлепает меня. Прижимаюсь к нему, чтобы почувствовать, как его рука обвивает мою талию, удерживая на месте.

— Раздвинь ноги, — приказывает он, направляя головку своего члена к моему влажному входу. Я слушаюсь, широко раскрывая ноги. Его первый толчок словно разрывает меня пополам, и я рассыпаюсь под ним. Волна удовольствия пробегает по моим нервам, будто электрический разряд. Я наслаждаюсь каждым прикосновением, толчком, ощущением его мужской силы и совершенства внутри меня.

Звук его стонов заставляет меня едва не плакать, потому что теперь я знаю, как много для него значу. Я знаю, как сильно он меня любит. Как он меня ценит. Я знаю, кто мы.

Мои мысли полностью исчезают, когда первая волна удовольствия захлестывает меня. Я подавляю стон и извиваюсь под тяжестью его тела. Я хочу этого так сильно. Хочу его. Мне кажется, что мы вместе преодолели горы. Прошли сквозь огонь и вышли — может быть, не без шрамов, но сильнее.

Победителями.

То, как он заявляет свои права, заставляет меня чувствовать нечто большее, чем когда-либо ощущала раньше.

— Ты моя, — рычит мне на ухо, делая еще один яростный толчок. — Моя.

Пальцы сплетаются в волосах, дыхание смешивается. Влажная кожа и теплый, сладкий, соблазнительный запах наших соединяющихся тел. Его руки — грубые и нежные, твердые и мягкие. Это совершенно идеальное ощущение полноты, когда он растягивает, и входит в меня.

Тепло его руки на моем горле ускоряет пульс. Я вдыхаю это ощущение. Наслаждаюсь одобрительным гулом. Вспышка боли быстро превращается в удовольствие. Игры на краю опасности заставляют все вокруг расцвести такими яркими красками.

Я глубоко вдыхаю. Упираюсь ладонями в кровать. Запрокидываю голову. Молю: — Пожалуйста, Александр. Позволь мне кончить.

— Скажи, что ты моя, — рычит он.

Я молчу, чтобы увидеть, что он сделает. Через секунды прижимает меня к кровати, удерживая за талию, прежде чем наказывает жестким шлепком.

— Скажи это.

Глаза закрыты, утопаю в океане блаженства и улыбаюсь.

— Я твоя, — растягивая слова, произношу я. — Полностью твоя, Александр Романов. До тебя никого не было, и после тебя не будет. Ты мой так же, как я твоя, навеки.

— Черт возьми, да, — рычит он, делая еще один яростный толчок бедрами.

Я разлетаюсь на миллионы сверкающих осколков совершенства в тот момент, когда его горячая сперма наполняет меня. Смутно слышу его стоны и чувствую, как замедляются движения, пока мы вместе скользим по волнам удовольствия. Никогда раньше я не кончала так сильно, так долго и так быстро.

Улыбаюсь, абсолютно расслабленная.

Он выходит и садится рядом. Я словно без костей, и продолжаю улыбаться, пока он встает с кровати и возвращается с теплым полотенцем, чтобы вытереть нас. Мы скользим под одеяло, опустошенные и умиротворенные.

— Я люблю тебя, — говорю я, слова звучат расплывчато и нечетко в моем сонном, погруженном в оргазмическую негу состоянии.

— И я тебя люблю, — отвечает он. Переворачивается и проверяет монитор, чтобы убедиться, что наша дочь спит.

Наша дочь.

— С Айви все в порядке. А теперь спи, Харпер.

Зная, что единственные люди, которых я когда-либо любила, в безопасности и счастливы, проваливаюсь в самый глубокий и блаженный сон в своей жизни.