Убежище

— Мама. Принцесса.

Я смотрю в зеркало и вижу, как Алекс держит Айви на руках, его глаза сияют, глядя на меня.

— Браво. Ты даже убедила свою дочь, что ты принцесса.

— Потому что я и есть принцесса, — говорю, кокетливо наклоняя голову. Возможно, дело в бесконечных книгах о принцессах и диадемах, которые мы надеваем, играя, но я с этим согласна.

Он качает головой: — Мама не принцесса, Айви. Мама — королева.

Мои щеки краснеют, пока смотрю в зеркало и надеваю сережку. Вставляю элегантную жемчужину и застегиваю ее, затем поворачиваюсь, чтобы полюбоваться конечным результатом.

Я выбрала образ вечной элегантности, что-то утонченное, но соблазнительное, идеально подходящее для сегодняшних планов: платье в пол без рукавов с бархатными акцентами. Корсаж на талии, ткань плавно расширяется на юбке, но этот наряд — специальный заказ, взятый напрокат у одной из знакомых Полины. На вид традиционное, оно хитроумно скроено с современным подходом. Корсаж усилен швами, которые позволяют свободно двигаться, не жертвуя стилем, а высокий разрез также облегчает движение. Но самое главное — дизайн полностью скрывает кобуру, закрепленную на внутренней стороне бедра.

Длинные волосы, обычно распущенные и волнистые, собраны в элегантную прическу с несколькими завитками у лица, чтобы сделать образ более непринужденным. Макияж состоит из теплых, природных тонов, подчеркивающих мои высокие скулы, карие глаза и полные губы. Даже на каблуках, Алекс все равно выше меня на голову.

— Ты выглядишь великолепно, — шепчет он мне на ухо. — И я знаю, что у тебя под юбкой.

Я высовываю язык в его сторону, а он качает головой.

— Вы готовы? — Полина появляется в дверях. Алекс организовал приход няни, чтобы она присмотрела за Айви, потому что вся семья Романовых должна быть на гала-вечере. Екатерина и Полина усердно работали, а я помогала им с последними штрихами.

— Готовы! — отвечаю, расправляя плечи. Алекс опускает Айви и берет ее за руку.

— Тетя Полина проводит тебя. Мама даже сказала, что если ты поужинаешь, получишь мороженое.

Айви хмурится, возможно, потому что знает, что мы с Алексом собираемся уйти.

— Мороженое на ужин.

— Нет, Айви, — говорит Алекс с той смесью строгого терпения и любви, которая заставляет мое сердце замирать каждый раз, когда я это слышу. — Ты сделаешь, как говорит мама, и сначала съешь обычную еду. Иди.

Он отправляет Айви к Полине, и они идут по коридору.

— Не слушай его, — шепчет Полина так, чтобы слышала только Айви. — Тетя Полина даст тебе мороженое на ужин.

— Полина! — громогласно говорит Алекс.

Я качаю головой. Кажется, она сказала это только для того, чтобы подразнить его.

Мы молчим по дороге на гала-вечер, каждый из нас погружен в свои мысли.

— Давай еще раз все проговорим, — говорит он, сжимая руль так сильно, что его костяшки белеют. Я рада, что он это сказал, потому что мне действительно хочется еще раз все обсудить.

— Сегодня вечером будут двое потенциальных гостей, которые могут оказаться теми, кто напал на меня. Их пригласили на гала-вечер как личных гостей. За мной будут следить, так как я буду в качестве приманки, предполагая, что тот, кто причинил мне вред, захочет еще раз взглянуть на меня.

Я содрогаюсь, потому что это вызывает у меня тошноту.

Если бы могла сейчас посмотреть ему в глаза, я бы поспорила, что они полны убийственного гнева.

И правильно.

— Ты выведешь их на чистую воду, — начинает он. — А затем отойдешь в сторону и дашь мне разобраться.

Я фыркаю.

— Хорошая попытка. Мы это уже обсуждали, Алекс.

Мы это обсуждали снова, снова и снова.

— Я знаю, что ты отомстишь за меня, но это не значит, что я готова позволить тебе лишить меня этого. Это моя месть.

— Ты никогда никого не убивала, — говорит он. — Ты не знаешь, что значит лишить кого-то жизни. И да, хотя месть действительно имеет значение, и я хотел, чтобы ты научилась стрелять, чтобы получить удовлетворение, я все равно не хочу, чтобы на тебе лежала ответственность за то, что ты забрала чью-то жизнь, даже если этот человек это заслужил.

Смотрю в окно.

— Может быть, я хочу учиться именно так. Может быть, хочу, чтобы мое первое убийство было таким — зная, что оно оправдано. Если я так хороша в стрельбе, какой тогда вообще в этом смысл?

Я не верю своим словам, даже когда произношу их, но не хочу, чтобы у меня отнимали выбор.

— Харпер, — говорит он грубым шепотом. — Ты такая упрямая.

— Как и ты!

Он сжимает челюсть.

— Клянусь Богом, если бы мы не опаздывали, я бы остановил машину и перекинул тебя через колено, чтобы напомнить, кто я такой.

— А потом я бы соблазнила тебя, прилегла бы там и сделала тебе минет, проглотив каждую каплю, чтобы ты понял, кто здесь главный.

Мое сердце бьется как безумное, но я не злюсь. Совсем нет. Он тоже нет, если судить по тому, что происходит в его штанах. Он чертовски возбужден. Потому что... это мы. Мы спорим, но в итоге всегда возвращаемся друг к другу. Потому что вместе мы огонь, и ни один из нас не хочет тушить другого.

— Если честно, я должна сказать, что прямо сейчас думаю: хорошо, что у нас нет четкого плана. Это грязное дело, и я видела, как это бывает. Мы можем идеально все организовать, но если у нас не будет плана Б...

— Я позволю тебе сделать это, Харпер. Потому что это не мое, чтобы забирать. И я хочу, чтобы ты знала: единственная причина, по которой хочу это сделать, в том, что я люблю тебя. Ты такая чертовски крутая, такой гений с огнестрельным оружием. Ты столько всего вынесла. И я восхищаюсь тобой, ты это знаешь?

Широко открываю глаза.

Я не буду плакать. Не буду. У меня идеальный макияж!

Сглатываю комок в горле и беру его за руку. Большая, теплая рука успокаивает меня.

— Это много для меня значит. Потому что ты тоже сильный.

Он хмыкает: — Конечно. Я бы никогда не справился с тихоней. С кем-то пассивным. Мне нужен тот, кто будет бороться со мной. — Он бросает на меня взгляд из-под полуопущенных ресниц, и по тому, как его губы изгибаются, я понимаю, что он обдумывает нечто дерзкое. — Тот, кто заставит меня догонять.

— Конечно, — говорю соблазнительно. — Какой интерес с тем, кто сразу сдается?

Быстро прокручиваю в голове, какие на мне туфли.

Черт побери, каблуки. Я не собираюсь бегать, но девушка должна быть готова.

У нас еще будет время.

Когда мы прибываем, я слегка ошеломлена. Звезды на ночном небе мерцают, но они кажутся тусклыми по сравнению с абсолютной ослепительной элегантностью перед нами.

Хотя я помогала Полине и Екатерине с деталями, не могла представить, как все это воплотится в жизнь. Белые гирлянды обвивают каждый карниз и светильник. Персонал в белоснежной униформе стоит в строю как солдаты. Подъезжающие автомобили — роскошные, как из сказки. Платья гостей выглядят так, будто они сошли с подиума.

— Десятилетняя я была бы в восторге, — думаю, наслаждаясь видом.

— Михаил был официальным хозяином на последнем вечере, — говорит Алекс, беря мои пальцы и целуя их. — А мы — хозяева этого вечера, моя леди.

Мой живот сжимается.

— То есть вы по очереди? Почему мне никто не сказал об этом раньше?

Он пожимает плечами и подмигивает: — Боялся, что, если ты узнаешь, сколько на тебе ответственности, сбежишь.

— Подожди минутку... — начинаю понимать.

— Да?

— Ты хочешь сказать, что я должна вычислить человека, который напал на меня, затем кто-то из нас заберет его... жизнь, и все это в ночь, когда мы принимаем гостей?

— Да. Разве это не идеально? Это именно то, как должно быть. Ты — рядом со мной. Мы — вместе.

О, Боже.

— Не заставляй меня плакать. На мне самый красивый макияж за всю мою жизнь, — говорю, но, конечно же, мой голос дрожит, и я моргаю, чтобы сдержать слезы. Киваю. — Пойдем сделаем это.

Мы входим рука об руку, под приглушенные приветствия и оценивающие улыбки, но я уже знаю: ни крупицы искреннего дружелюбия здесь нет.

На первых этапах вечера Екатерина и Полина просто блестящи. Они представляют меня своим друзьям, чьи имена тут же забываю. И я не хочу их запоминать. Мне достаточно того, что я теперь часть этой семьи. Больше мне ничего не нужно.

Несколько раз проверяю, как там Айви. Конечно, я переживаю за нее. Но она в порядке: няня даже присылает мне видео, на которых Айви очаровательна и мила, как всегда.

Никко встречает меня у бара, покупает мне напиток и протягивает его.

Я хмурюсь и качаю головой.

— Что такое?

— Я хочу быть начеку.

Он наклоняется ближе и шепчет мне на ухо: — Это просто лайм с содовой.

Я улыбаюсь.

— Ну тогда до дна.

Никко улыбается в ответ и тихим голосом, предназначенным только для моих ушей, говорит: — Вокруг тебя двадцать человек. Все углы этого зала под контролем. Никто не причинит тебе вреда, Харпер.

Делаю еще глоток, и, когда поднимаю взгляд, его уже нет. Он сливается с толпой как хамелеон.

Виктор, однако, совсем не из тех, кто может замаскироваться. Его массивная фигура сразу выделяется. Он присоединяется ко мне у бара.

— Хочешь выпить?

— Нет, спасибо. Ты как?

— Фантастически, — отвечает он, и почему-то его взгляд сосредоточен в углу комнаты.

Я смотрю туда и вижу, как Никко разговаривает с молодой женщиной, которая явно не вписывается сюда. Она носит очки и у нее слегка растрепанные светло-каштановые волосы. Худощавая, ее наряд выглядит так, будто она одолжила платье и обувь у сестры. Выглядит так, словно сильный порыв ветра мог бы сбить ее с ног.

Наблюдаю, как Никко наклоняется к ней и что-то говорит на ухо. Она выпрямляет спину и уходит быстрым шагом. Кто это?

Алекс подходит ко мне, тепло его руки ощущается на моей спине.

— Они прибыли. Но у меня есть новости, принцесса.

— Ммм?

— Твой брат пришел с ними.

Иисус.

— Они были его друзьями, так ведь?

— Да. Ну, хотя бы это должно облегчить задачу, не так ли?

— Да, теперь мы можем сузить круг подозреваемых. Я отойду, чтобы мы действительно могли использовать тебя как приманку, — голос хриплый. Это убивает его. Он наклоняется и целует меня в щеку. — Ты не представляешь, как мне тяжело отойти от тебя, — шепчет на ухо. — Я люблю тебя, Харпер. Не забывай об этом.

Он выпрямляется, делает глубокий вдох и добавляет: — Извини, мне нужно отлучиться. Увидимся позже.

Это часть плана, но слышать, как он говорит это, все равно ужасно.

Он целует меня в щеку и исчезает.

И вот я одна в толпе. Это чувство мне хорошо знакомо.

Когда мой брат входит, я держу голову высоко. Двое мужчин, которые идут с ним, кажутся мне смутно знакомыми.

Я знаю их. Они были его друзьями. Я видела их лица сотни раз, когда они приходили в наш дом на протяжении многих лет.

Мужчина, который напал на меня, все это время не скрывался; он был у меня под носом.

Я не имела ни малейшего представления.

Даже не знаю, кто из них это был.

Может, они оба были соучастниками.

Меня тошнит.

Никко находится примерно на расстоянии вытянутой руки. Я тихо подаю ему знак, даже когда мой брат и его друзья направляются ко мне.

— Ты в порядке?

— Я знаю их.

— Черт, — бормочет он. — Ты все еще не хочешь выпить?

Качаю головой: — Очень хотелось бы передумать, но нет. Я справлюсь.

— Я могу остаться⁠…

— Иди, — шиплю, делая глубокий вдох, выпрямляя плечи.

Когда Никко отходит к столу с закусками, мой брат подходит ко мне.

— Вот ты где.

Его друзья оглядывают меня с головы до ног и кивают. Марко Виттори — с бритой головой, рваным шрамом на правой стороне лица и угольно-черными глазами. Его приятель Леонардо ниже ростом и гораздо худощавее. Когда я смотрю на него, он отводит взгляд.

Натягиваю на лицо улыбку и киваю: — Сол. Как ты?

— О, хватит притворяться, Харпер, — говорит он тихим голосом, осматривая комнату. — Ты можешь наряжаться сколько угодно, но я знаю, кто ты на самом деле.

Моя улыбка становится шире, потому что тоже знаю, кто я такая.

— Куда вы все подевались? Александр пришел к вам, но обнаружил пустой дом.

Он не может скрыть паники в глазах.

Да, вот именно, придурок, мой пугающий до чертиков муж искал тебя. Лучше будь начеку.

Он пытается скрыть страх пожатием плеч.

— Понятия не имею. Я уже месяц не был дома. У меня были дела. Думаешь, мне хочется торчать с мамочкой и папочкой?

Один из его приятелей смеется, и по моей спине пробегает холод. Я знаю этот смех. Я знаю этот чертов смех. И когда снова смотрю на Леонардо, а он смотрит на меня… я вижу глаза дочери.

Моя кровь застывает. Несмотря на все внутри, я протягиваю руку и наклоняюсь, понижая голос: — Леонардо, не так ли? Так рада, что ты смог прийти. Господа, прошу меня извинить.

Я отворачиваюсь и подавляю тошноту, бурлящую в животе.

Пишу Александру.

Харпер: Тот, что в темно-синем костюме с красным галстуком слева от моего брата. Ничего проверять не надо. Я знаю, что это он.

Не думаю, что кто-либо еще в этой комнате почувствовал изменение температуры. Но я чувствую.

Ответ мгновенный и холодный.

Александр: Заманивай его. Изолируй. Остальное сделаю я.

Нет, он, черт возьми, не сделает, но я позволю ему немного повеселиться.