Убежище

Соплячка так чертовски предсказуема.

Но я не знал, насколько она быстрая.

Как только сбегает от своего бесполезного брата, она направляется в коридор. Я отпихиваю его с дороги и прохожу мимо, выходя в коридор вслед за ней. Она уже опережает меня на десять футов, убегая, как маленький испуганный кролик от голодного волка.

Беги, девочка, беги.

Я закатываю рукава, наблюдая за тем, как она выбирает, куда бежать дальше. Позади меня кричит ее мать, что-то неразборчивое на итальянском. Ее отец ругается, а брат что-то бормочет.

Итальянцы. Всегда драматизируют по любому поводу.

Я иду к двери, когда вижу, как выскальзывает пышная медово-русая копна волос. Она милая и выглядит гораздо более целомудренной вживую, чем я ожидал, будучи Бьянки. Волосы цвета золота, высокие скулы, стройное соблазнительное тело, безупречно одетое в дизайнерскую одежду.

Было понятно, что она любит бегать.

К сожалению для нее, я тоже.

Даю ей небольшую фору. Пусть думает, что может выиграть, и убежать от меня. Я поймаю ее, и когда это произойдет, то накажу.

Сворачиваю за угол дома и звоню своему водителю. Василий отвечает на первый звонок.

— Ты видишь ее?

— Она идет сюда?

— Да.

Как только увидел, как Бьянки привел ее ко мне, я понял, что она из тех, кем они помыкают. Мне наплевать на незнакомых людей, но я не позволю Бьянки обмануть меня. Я знал, что, если оставлю ее хотя бы на день, она сбежит.

Я не вернусь домой с пустыми руками.

Осматриваю территорию поместья и поначалу не замечаю ее. На улице темно, но, к счастью, светит полная луна. В потоке лунного света замечаю великолепные ноги.

Преследую ее. Я быстрее, но она знает дорогу, что даст ей преимущество в темноте.

Мы поиграем в кошки-мышки. Я всегда любил острые ощущения от погони.

Отдаю приказ Василию: — Перехвати ее на выходе.

Машина отъезжает, преграждая ей путь, и блокирует единственный выход с подъездной дорожки. Она может перепрыгнуть через забор, что займет слишком много времени, или повернуть. Она поворачивает и бежит к лесу по периметру.

Я набираю темп. Я даже не запыхался, в который раз в жизни благодарный Коле за его безжалостные тренировки и настойчивое требование поддерживать себя в отличной физической форме.

Отчасти благодарен и ей за то, что она решила сделать все увлекательным. Что интересного в том, чтобы иметь кроткую жену, которая уже знает свое место? Гораздо приятнее довести ее до ручки, если она сначала будет драться со мной.

Ветки хрустят у меня под ногами, я преследую ее. Она думает, что сможет спрятаться здесь, в лесу, но, как и любая пугливая добыча в бегах, она практически прокладывает мне путь. Когда опережает, меня охватывает волнение. Я — охотник, очарованный ее хитростью, а она — моя цель. Она может бежать, но ей негде скрыться.

Я смотрю вперед и замечаю впереди забор из колючей проволоки. Наша игра в кошки-мышки заканчивается слишком быстро.

Она вскрикивает, когда ветка хлещет ее, но быстро приходит в себя и резко поворачивает налево. И вдруг ее нет. Исчезла, как будто нашла портал в другое измерение.

Что за хрень?

Я замедляю шаг.

Не могу не вспомнить, что Ария сказала мне перед отъездом.

— Она что-то скрывает. Я не знаю точно, что именно, но два плюс два — это не пять, и каждый раз, когда я пытаюсь посчитать... именно к этому я и прихожу. С Харпер Бьянки что-то не так. Просто будь осторожен.

Я рассмеялся: — В ней сто фунтов. Почему ты думаешь, что я не смогу с ней справиться?

— Нет, нет, дело... Дело в том, что она что-то скрывает, и это сводит меня с ума. Что бы это ни было, я не могу найти... Это как... как будто здесь установлен фильтр, понимаешь? На первый взгляд все хорошо, но время от времени появляется... мерцание, которое подсказывает, что все не так, как кажется.

Значит, она не святая. Нас двое. Мне не нужна женщина, которую я буду любить. Мне нужна женщина, которая возьмет мою фамилию, кольцо и мой чертов член, чтобы она могла родить мне детей.

Она знает это место лучше, чем я, поэтому потребуется немного больше времени.

Я замедляю шаг и обостряю чувства. Несмотря на то, что твердо намерен поймать и наказать, не могу не восхититься ее упорством. Я разрываюсь между досадой на то, что она тянет с этим, и нескрываемым уважением. Ее побег — это перчатка, брошенная на ринг. Мое желание поймать и подчинить ее коренится в первобытной необходимости доминировать.

Я оглядываюсь по сторонам в поисках следов, но ничего не вижу.

Где она? Включаю фонарик на телефоне и осматриваю лесной массив. Она не ушла далеко. Она прямо здесь.

Ищу большой камень или дерево, кучу листьев. Где бы могла спрятаться. Она хитрая малышка. Знала, что не сможет меня обогнать, и решила отвлечь от погони.

— Выходи, где бы ты ни была, — дразню я. — Ты же знаешь, что это вопрос времени, а не того, найду ли я тебя, — понижаю голос, чтобы она услышала угрозу. — Чем дольше ты будешь тратить мое время, тем хуже будет для тебя.

Отблеск лунного света падает на бледно-розовое пятно в густой листве справа от меня.

Я делаю вид, что не замечаю его, идя в другом направлении. Каждая прошедшая секунда усиливает напряжение. Вот она, притаилась за стволом большого дерева. Я делаю вдох и набрасываюсь на ее скрытую фигуру. Удача. Крепко хватаю ее за волосы.

Она кричит и бьет по руке. Едва чувствую это. Я мог бы схватить ее за руку или ногу, но она может укусить меня или вывернуться. Я только сильнее сжимаю ее волосы.

— Ой! Отпусти меня! — кричит она, когда тащу ее перед собой. Победа бьется в моей груди.

Теперь, когда она у меня, я ее не отпущу.

Откидываю ее волосы назад, обнажая шею. В луче моего фонарика ее глаза расширены от ужаса, а руки раскинуты перед собой. Мой член пульсирует.

— Теперь ты закончила, — я больше не играю. Необходимость наказать ее за побег когтями впивается в мою грудь.

Подумываю о том, чтобы перекинуть ее через плечо или взять на руки, и быстро придумываю самый простой способ вывести ее отсюда.

— Иди сюда, — если она отойдет от меня, это причинит ей боль. Она неохотно делает шаг навстречу мне, и мир исчезает. Единственный звук — наше учащенное дыхание в густой тишине леса.

— Пожалуйста, — шепчет она. Я не знаю, просит ли пощады или свободы, но не получит ни того, ни другого.

— Пожалуйста, что? Отпустить тебя? Или смягчить наказание за побег? Ответ на оба вопроса — нет.

Я наклоняюсь к ней, наслаждаясь звуком учащенного дыхания. Даже влажная от пота, она пахнет весной, нежным, сладким, цветочным ароматом с легким экзотическим оттенком. Что это?

Она облизывает губы и сглатывает, но не отводит взгляд. Ее глаза, теплые, как расплавленный мед, буквально сверкают. Она сжимает губы.

— Ты умна, не так ли? — Ее глаза искрятся умом и остроумием, несмотря на то, что она в ярости на меня. — Не знаю, почему ты так злишься. Это ведь ты сбежала. Расскажи мне, — я качаю головой, — твоя семья никогда не говорила, что тебя ждет в будущем?

Я не знаю, почему с ней разговариваю. Не знаю, почему еще не перекинул через плечо или не тащу за волосы домой, или, по крайней мере, не наказываю прямо здесь, за то, что она подвергла меня испытанию и заставила гнаться за ней.

— Конечно, я знала, что они выдадут меня замуж за какого-нибудь богатого мерзавца, — негодует она.

Я улыбаюсь: — Вы научитесь уважать своего мужа, принцесса.

В ее глазах искрится огонь: — Ты еще не мой муж, а я точно не принцесса, — она сглатывает, и я жалею, что не могу более четко смотреть в ее глаза в темноте. Я так и сделаю, когда она будет раскидываться подо мной, принимая мой член. — Я обещаю, что поеду с тобой, просто сейчас я не могу. У меня... у меня есть дела, о которых я должна позаботиться.

Я усмехаюсь: — Уверен, твои социальные сети переживут без новых селфи еще какое-то время.

Это задевает. Ее ноздри раздуваются: — Переживет ли твое эго несколько секунд вызова?

Я мог бы запугать ее или силой заставить, но это слишком легко, и просто. Предсказуемо. У меня есть другие способы показать ей, кто здесь главный.

Когда протягиваю руку, чтобы прикоснуться к ней, она вздрагивает.

Застыв в удивлении, рука зависает в воздухе. Она ожидала пощечину. У меня нет никаких сомнений, что я могу ударить ее ладонью по заднице, если она заслужит это, и уже знаю, что она черт побери это заслужит. Блядь, может, ей даже понравится. Но только трус дает женщине пощечину.

Господи, кого же я убил в прошлой жизни, что связался с этими чертовыми Бьянки?

Я хочу, чтобы она знала, что принадлежит мне, начиная с этого момента.

Провожу большим пальцем по ее губам, размазывая розовый блеск. Наблюдаю за реакцией.

Я не был готов к чувственному ощущению ее губ, обхвативших мой палец. Мой член болит.

— Что-то подсказывает мне, что ты обучаема, — задумчиво говорю я. — Я научу тебя подчиняться мне.

Трепетание ее ресниц и учащенное дыхание говорят о том, что я не так уж сильно ее пугаю, как ей хочется думать. Убираю большой палец и глажу по щеке.

— Ты красива для вздорной девчонки.

В темноте невозможно прочесть выражение в глазах, а она, очевидно, хорошо научилась скрывать свои эмоции. Но я не упускаю тон ее голоса.

— Ты сносен для злодея.

Я прижимаю руку к груди: — Злодей. Мне всегда нравились злодеи гораздо больше, чем герои, а тебе? Любой может стать героем. Чтобы быть злодеем, нужна смелость, — снова тянусь к ее волосам и дергаю их. — Мы уходим. Можем продолжить этот милый разговор позже, — шепчу ей на ухо. — Не пытайся делать глупости, иначе окажешься на капоте моей машины с ремнем на заднице. Ты так хочешь уйти отсюда?

По-прежнему держа голову высоко поднятой, она ничего не отвечает.

— Уважение, Харпер.

— Уважение надо заслужить, — рычит она.

— А иногда уважение требуют и берут. Я намерен взять то, что принадлежит мне.

Рука по-прежнему обвивает ее волосы, и я веду ее к опушке деревьев. Представляю, как ее семья наблюдает за ней, спрятавшись в темном доме. Чертовы трусы.

Воздух прохладный, единственные звуки — наши шаги по хрустящим листьям и гул машины, которая стоит на подъездной дорожке, ожидая нас.

— Ни одного шага в сторону, — предупреждаю, готовый отхлестать ее по заднице, если она сейчас сделает хоть шаг.

Но она не делает этого. Стискивает зубы и сжимает губы в тонкую линию.

Я открываю дверь машины: — Садись.

После секундного колебания она садится.

Ее непокорность — как спичка возле огня. Первобытная потребность овладеть этой женщиной когтями впивается в мои внутренности, как разъяренный зверь, которому нужно доминировать и контролировать.

Но я могу быть терпеливым и не торопиться.

Опускаюсь на сиденье рядом с ней, прижимаясь к ней всем телом, молчаливо давая понять, что она не сможет от меня отстраниться, даже если попытается.

Я рычу на Василия: — Увози нас отсюда к черту. Я заберу свой пиджак позже, — не хочу больше туда заходить, не сейчас.

Она отворачивается от меня, чтобы я не видел, как размазывает слезы по щекам. Не может быть, чтобы она плакала из-за того, что я забираю ее из этого дома. Нет. Есть другая причина.

— Куда ты меня везешь?

Отвечаю сквозь зубы: — Домой.