Убежище

Я просыпаюсь рядом с Алексом. И тут же вскакиваю с кровати.

Это был сон?

— Расслабься, — ворчит он, его большая рука обхватывает мое запястье и тянет обратно вниз. — Есть монитор.

Он указывает на монитор на прикроватной тумбочке, на котором видна спящая дочь в другой комнате.

Моя дочь. Боже. Как это вообще произошло? Это так странно и трудно осознать.

Падаю обратно на кровать, сердце бьется слишком быстро.

— Ты уверен, что она дышит?

Он снова показывает на монитор: — Да. Видишь, как ее маленькая грудь поднимается и опускается? Она спокойно спит. Могу поставить биометрию, если хочешь. — Он устраивается на подушке и закрывает глаза.

Это, наверное, перебор, но…

Как я сюда попала? Пытаюсь вспомнить.

Смутно помню, как Алекс разбудил меня, отнес в кровать и уложил. Айви уже спала.

— Который час? — спрашиваю я.

Он приоткрывает один глаз, его голос сонный и недовольный: — Глубокая ночь, и я устал. Спи.

Я пытаюсь, но сейчас скорее раннее утро, чем середина ночи, и не могу уснуть. В голове крутится все, что произошло за столь короткое время.

Хожу по комнате и смотрю на монитор. Поглядываю на Алекса, лежащего в одних боксерах, с рукой, небрежно закинутой на глаза. В полумраке видны лишь очертания его татуировок.

Он определенно спит.

Не знаю, чем он занимается, когда сплю, но его режим напоминает кошачий. Он не совсем ночное существо, но дремлет короткими интервалами, чтобы быть готовым к охоте в любой момент. Я же обожаю спать. Это было своего рода спасением, когда жила с родителями. Они обычно не трогали меня, когда я спала.

Подхожу к монитору и смотрю на милую Айви. Слышала, что некоторые дети плохо спят даже в ее возрасте, но пока все хорошо.

Мне нужно ее увидеть. Хочу убедиться, что она здесь и с ней все в порядке. Я никогда не имела возможности заботиться о ней посреди ночи, когда она была младенцем. Кажется, это своего рода обряд для матери.

Может, даже снова лягу с ней, нравится это ему или нет.

На цыпочках подхожу к двери между нашими комнатами. Положив руку на ручку, задумываюсь: не слишком ли ее опекаю?

Но это привилегия матери.

Во всяком случае, для некоторых матерей. Легкая боль пронзает грудь. Я не могу вернуть то, что потеряла, но могу контролировать следующий этап своей жизни.

Открываю дверь и вхожу в комнату. Из дверного проема я слышу легкое дыхание. Вижу, как ее грудь поднимается и опускается. Пряди белокурых волос разметались по подушке. В пухлой ручке она сжимает маленького плюшевого мишку. Нос щекочет, глаза наполняются влагой.

Я опускаюсь на колени рядом с дочерью и осторожно убираю пряди волос с ее лица, заправляя за ушки. Склоняюсь и целую ее.

— Прости, — шепчу. Прости за то, что оставила тебя. Прости, что не смогла быть рядом с тобой с самой первой секунды твоей жизни. Я знаю, что у меня не было выбора, но не знаю, смогу ли когда-нибудь полностью простить себя.

Как научиться быть хорошей матерью?

Ты любишь ее всем сердцем. Показываешь ей, как быть хорошим человеком. А если твои родители делали что-то неправильное или причинили боль… делаешь все наоборот.

Что мои родители делали такого, что я ненавидела?

Использовали меня.

Относились ко мне как к вещи.

Били, когда их раздражала, и высмеивали мои страхи.

Честно говоря, мне кажется, это не так уж сложно — быть лучше.

Я смогу.

Я хочу, чтобы у Айви были братья и сестры. Часть меня задается вопросом, хочет ли он того же.

Алекс не похож на обычного парня, которого встретишь, скажем, тренирующим детскую команду по бейсболу или обучающим детей вождению.

Для меня и Айви этот мир совершенно новый. Алекс говорит, что мы ускорили темп жизни, но нам предстоит многое наверстать. Возможно, эволюция или Бог или кто-то еще сделал период беременности девять месяцев, чтобы дать мозгу время подготовиться к мысли о беспомощном существе, полностью зависящем от нас. Я никогда не позволяла себе готовиться, потому что знала, что не смогу оставить ее себе.

Честно говоря, я едва успела привыкнуть к мысли, что у меня есть муж.

Айви переворачивается, ее щеки румяные, и раскидывается на кровати. Она выглядит как маленький ангел.

Скоро мы встретимся с нянями. Алекс говорит, что его семья хочет проводить больше времени со мной. Узнать меня получше.

Наконец отстраняюсь от Айви, чтобы она могла отдохнуть, и на цыпочках бесшумно возвращаюсь в нашу спальню. Алекс все еще крепко спит.

За окном зимний горизонт устлан голыми деревьями с редкими ветвями. Но если присмотреться, то можно заметить крошечные намеки на почки на ветках. Солнце начинает выглядывать из-за облаков, и, по мере того как мы с каждым днем приближаемся к весне, света становится все больше. Это кажется знаком. Обнадеживающим. Еще темно и холодно, но в воздухе витает обещание жизни.

Я потягиваюсь и занимаюсь утренней йогой, лицом к солнцу, довольная тем, что мой муж рядом и еще есть надежда для нас, и что моя дочь в безопасности в другой комнате.

Встаю, а потом замечаю на прикроватной тумбочке маленький блокнот рядом с телефоном Алекса.

Из любопытства, провожу небольшое... можно сказать, расследование.

Выплатить ипотеку.

Средства на колледж для других детей.

Анонимный донор.

Исаак и Эбигейл Брукс.

Под их именами — целая серия банковских реквизитов.

Моя рука подлетает к губам, чтобы подавить вздох, когда я осознаю, что вижу. Столько нулей…

Мой телефон загорается. Я перевожу взгляд с Алекса на телефон и обратно.

— Что ты сделал? — шепчу я.

Нажимаю на кнопку телефона, и мои глаза расширяются, когда вижу сообщение от приемной мамы Айви, Эбигейл.

Эбигейл: Харпер. Я не могу выразить, как благодарна вам. Я знаю, что еще рано, но проснулась на рассвете. Мы так скучаем по Айви. Я сидела на ее кроватке некоторое время, но поблагодарила Бога за то, что она теперь с вами. А потом увидела уведомления. Я знаю, что это были вы. Слезы благодарности. Спасибо, спасибо. Вы не обязаны были это делать. Благослови вас Бог!

Я вытираю глаза.

Харпер: Эбигейл, это сделал мой новый муж, но я обязательно поблагодарю его. И я очень благодарна вам за все, что вы сделали для Айви.

Эбигейл: Пожалуйста, передайте ему благодарность! И не пропадайте. Нам бы хотелось оставаться на связи.

Не уверена, что лютеранский пастор и Братва сочетаются, но посмотрим.

— С кем переписываешься? — сонный, хрипловатый голос Алекса заставляет меня вздрогнуть.

Я откладываю телефон.

— C Эбигейл.

Он приподнимается на локте, проводит рукой по лицу и бросает взгляд на монитор.

— Я же сказал тебе вернуться в постель.

— Не могла уснуть.

Он хмыкает и откидывается на подушку.

— Иди сюда.

Я забираюсь обратно в кровать рядом с ним, предварительно взглянув на монитор, чтобы убедиться, что Айви по-прежнему спокойно спит.

— Почему ты переписывалась с Эбигейл так рано? Она первая тебе написала?

— Да. Она хотела поблагодарить за то, что мы для них сделали.

Он пожимает плечами и закрывает глаза, все еще полусонный.

— Спасибо тебе за это.

Он ворчит: — Пустые слова, женщина. Ты можешь поблагодарить меня этим ртом позже.

— Ты пытаешься использовать меня ради сексуальных услуг?

— Всегда.

Я забираюсь под одеяло и провожу рукой по его члену. От мужественного стона мгновенно становлюсь мокрой.

— Харпер. Позже.

Чувствую, как его тело напрягается, когда поглаживаю через боксеры.

— Блядь.

— Ммм?

Скольжу под одеяло, к его горячему телу, и слегка приподнимаю покрывало, чтобы легче дышать. Спускаю боксеры, освобождая его напряженный член.

У меня подступает слюна. Сглатываю. Раньше никогда не испытывала желания к мужчине, а к Алексу — это даже не просто желание.

Наклоняюсь к нему и провожу языком по самому кончику, пробуя на вкус капельку предварительной спермы.

— Все еще хочешь, чтобы я остановилась? — шепчу хриплым голосом.

Я сдерживаю стон, когда он запутывает пальцы в моих волосах и крепко сжимает их в кулаке.

— Остановишься сейчас — и я отшлепаю тебя.

Улыбаюсь, затем приподнимаюсь и принимаю его глубже, скользя губами по всей длине. Он помогает, уверенно толкаясь бедрами. Я втягиваю его в себя, проводя языком вдоль члена.

Мысли начинают путаться, когда ощущения захлестывают. Его рука, в моих волосах, направляет, заставляя двигаться вверх и вниз, пока облизываю и посасываю. Его пальцы на моей руке, показывающие, как обхватить его тяжелые яйца, пока сосу. Гортанный стон только разжигает мое возбуждение. Его голос, хриплый и грубый, шепчет грязные, идеальные слова, которые я могла бы слушать на повторе.

— Хорошая девочка, моя идеальная жена. Ты знаешь, как доставить мне удовольствие. Именно так. Ты воплощение гребаной влажной мечты, принцесса.

Я улыбаюсь и закрываю глаза, полностью отдаваясь ощущениям: его грубые руки в моих волосах, упругая кожа бедер под моими ладонями, бархатистая сталь члена у меня во рту. Чувство абсолютной силы пульсирует в венах.

— Господи, блядь, — говорит он со стоном. — Остановись, или я кончу тебе в рот.

— Все в порядке, — шепчу и снова неторопливо посасываю.

Его хватка на моих волосах становится сильнее.

— Остановись.

Неохотно делаю паузу.

— Я хочу войти в тебя, — говорит он с рыком.

Скольжу наверх, устраиваясь на нем, и заглядываю в глаза: — Ты и вправду не шутил насчет того, чтобы переплюнуть Михаила, да?

Никаких презервативов, никакой контрацепции. У нас в другой комнате спит двухлетняя дочь, и он всерьез собирается сделать меня снова мамой?

Он выдерживает мой взгляд.

— Нет.

Раздвигает меня одним диким, идеальным толчком. Моя голова откидывается назад, а по телу разливается жар.

— Возьмись за сиськи, — говорит он грубым шепотом, от которого мои соски становятся еще тверже. Я подчиняюсь, стону и двигаю бедрами, когда он заставляет меня оседлать его. — Ты кончишь, когда я скажу.

— Ммм, — хнычу я. — Боже, да.

Бросаю взгляд на монитор, приходя в ужас от мысли, что Айви проснется, — он шлепает меня по заднице.

— Эй!

— Смотри на меня. Она в порядке, — говорит он, еще раз сильно шлепнув.

Щеки пылают, когда он перекатывается и устраивает меня под собой. Его губы накрывают мои в глубоком поцелуе, наши языки переплетаются, дыхание сливается. Если бы все еще ненавидела его, думаю, научилась бы прощать хотя бы за то, как идеально он трахает меня.

— Умоляй меня, прежде чем кончить.

— Я уже близко, — стону, и меня сотрясает первый мощный спазм оргазма.

— Умоляй, — его рука у моего горла. Сжимает. Сердце бьется так быстро, что кружится голова. Что-то темное, глубокое и первобытное во мне хочет испытать его, надавить, посмотреть, на что он способен.

Я выдерживаю его взгляд — молчаливый вызов.

Толчки его бедер замедляются, и он облизывает губы. Огонь в глазах говорит, что ему нравится вызов, как и покорность.

— Харпер, — предупреждает он.

— Ммм?

Склонив голову к моей, он шепчет на ухо: — Сегодня за Айви придет Полина. Я полностью готов оставить Айви с ней и вернуть тебя сюда, чтобы приковать к столу, пока буду работать.

Я сглатываю: — Звучит весело.

Что я делаю?

— Я буду использовать твой рот, когда захочу, и позволю тебе кончить только тогда, когда ты будешь хорошо себя вести.

— Ммм. Предвкушение убивает меня.

— Ты действительно хочешь испытать меня?

Мои бедра поднимаются навстречу его. Поднеся мои соски к губам, он облизывает их. Предупреждение. Я подавляю стон и закрываю глаза.

Посасывание превращается в укус. Мои глаза распахиваются, и я смотрю на него.

Не сводя с меня глаз, он приподнимает бедра и делает толчок сильнее. Моя голова откидывается назад, и я крепко зажмуриваюсь, так близка к разрядке, что вот-вот сорвусь.

— Умоляй меня.

— Умолять о чем? — произношу задыхающимся шепотом.

Я чуть не плачу, когда он полностью выходит из меня.

— Алекс! Нет. Прости, — выпаливаю я. — Я буду умолять. Пожалуйста. Прости, хорошо. Боже мой, ты контролирующий придурок, пожалуйста.

Покачав головой, он наклоняется к моему уху и кусает.

— Ты невоспитанная. Я должен связать тебя и отшлепать, прежде чем взять твою киску и заставить тебя ждать оргазма.

Я смотрю на него, но быстро забываю о своей обиде, когда он снова входит в меня. О Боже, да, я готова на все ради этого.

Протягиваю руки и неуверенно провожу по его обнаженным плечам, пока он удерживает мой взгляд. Сжимаю пальцы за его шеей и встречаю каждый толчок.

— Пожалуйста, — шепчу я. — Пожалуйста, муж.

Это доставляет ему удовольствие. Он проводит губами по моим, а затем кивает: — Кончай, принцесса.

Я тону в наслаждении, соединяясь с ним. Волна за волной проходит через меня, и он с шипением выдыхает, освобождаясь.

Когда мы, наконец, лежим, тяжело дыша, насытившись, он опускает лоб на мой и отпускает меня.

И только тогда я осознаю, что голоса в моей голове стихли.

Теперь нет ничего, кроме симфонии цвета и совершенства, играющей грустную, но прекрасную мелодию на заднем плане, когда я отдаюсь наслаждению.

— За это я тебя жестко оттрахаю на полигоне.

— За что?

— За то, что заставила меня потерять концентрацию.

Я сдерживаю ухмылку.

— Когда? — спрашиваю, как будто не знаю точно. Я бросаю взгляд на монитор, и мое сердце замирает.

— Алекс!

— Ммм? — Он скатывается с меня и тянется за своей футболкой.

— Где Айви?