Убийство ворон

Глава восьмая. Катарина

Я смотрю вниз на темный экран своего телефона, когда появляются несколько моих старших Ворон. Как только мы все усаживаемся, собравшись в одной из комнат, выделенных нам в том же здании из красного кирпича, в котором мы приговорили Антона к смерти, я кладу его на гладкий деревянный стол и оглядываюсь. — Что-то вы все тихие сегодня утром.

Дом ловит мой взгляд и едва заметно качает головой. Тони, Винсент, Николо и Дэнни — его прямые подчиненные. Подотчетны только Дому, а через него — мне. Поняв намек, я откидываюсь на спинку стула, позволяя разговору идти своим чередом — пока. — Давайте начнем.

Дом начинает с краткого описания нашей текущей деятельности. Ничего особенного — по крайней мере, до тех пор, пока кое-что не привлекает мое внимание. — У Фаско мало средств?

Дом просматривает документы, лежащие перед ним. — Они не внесли свой последний взнос. Он должен был поступить на этой неделе. Это могло быть просто оплошностью.

Мои пальцы барабанят по столу. Создание так называемого «Университета Мафии», очень эксклюзивного частного учебного заведения, с значительной платой за обучение, имеет ряд преимуществ для пяти семей. Одним из которых является возможность отмывать грязные средства через бухгалтерские книги, превращая их в чистую звонкую монету. Существует несколько соглашений, гарантирующих равную выгоду для всех нас, но если Фаско перестали выплачивать свою долю, это плохой знак.

— Я займусь этим. — Отворачиваясь от Дома, я смотрю на Винсента. — Как новобранцы осваиваются?

Невысокий и жилистый, Винсент скрещивает руки на груди. — Не самая худшая компания, которая у нас была. Этот парень Пол многообещающий.

— Пол Маранзано? — Младший брат Антона. Я не должна была удивляться, учитывая его самообладание, когда мы «взывали», но я не ожидала прямой похвалы. Винсента, как известно, трудно впечатлить.

Он кивает. — Из Кида получится хороший солдат, если он будет продолжать в том же духе.

Все наши молодые люди начинают как cugines — младшие солдаты. Как только они проходят определенный уровень обучения и проверок, они повышаются до associate. А потом, если им повезет и они будут чертовски лояльны, они получат статус старшего солдата. Стать Made Men. Частью семьи, как те пятеро мужчин передо мной.

— Присмотри за ним. Кстати, это напомнило мне — я так понимаю, девочки участвуют в какой-то новой подготовке.

Все до единого краснеют, кроме Дома. Он прочищает горло. — Ты же знаешь, что мы не устанавливаем расписания.

Нет, это делают наши отцы и их команды. Все это часть подготовки молодого поколения к предстоящим годам. — Может быть, и нет, но кто-нибудь из них упоминал об этом при вас? Я не думаю, что все хорошо это восприняли.

Все они выглядят озадаченными, и я вздыхаю, барабаня пальцами по столу. — Нам нужно подумать о каком-то представителе женщин. В составе старшей группы.

Раньше об этом не говорили. Может быть, потому, что у нас здесь не так уж много женщин. Многих до сих пор держат дома их чрезмерно заботливые отцы. Привет из прошлого, хотя посещение этого мероприятия обязательно для мужчин, когда им исполняется восемнадцать.

Шесть лет обучения. Мы приходим в восемнадцать лет и уходим в двадцать четыре, учитывая роли и ответственность в мире, к которым нас готовит наше обучение здесь.

Следующий год будет моим последним, и тогда я возьму на себя настоящую роль, рядом с моим отцом.

— Женщины в твоем старшем составе? — Спрашивает Тони. В его голосе слышится нотка сарказма, и я медленно поворачиваю к нему лицо.

— И что из этого? — Спрашиваю я, склонив голову набок.

Я не ожидаю отпора. Черт возьми, большую часть времени одного моего взгляда достаточно, чтобы любой из них обделался. Но не сегодня.

Он опускает голову, но мы все слышим его бормотание. — Повезло, что нам, хоть что-то сообщают.

Выпрямляясь в кресле, я жду, когда он поднимет взгляд. — Объяснись.

Словно осознав, где он находится, Тони оглядывается. Николо и Дэнни оба смотрят прямо перед собой, и он подпрыгивает, когда я хлопаю рукой по столу. — Сейчас же, Тони.

На его щеках появляется румянец, но он поднимает глаза на меня, его рот кривится. — Это мы убили Николетту Фаско?

Ну и черт.

Я оглядываю их всех. Учитывая напряженность на их лицах. Выигрываю время, чтобы подумать. — Почему ты спрашиваешь?

— Другие семьи, — бормочет Тони. — Они называют нас убийцами, Кэт. Говорят, что у нас нет чести.

Для меня это новость. Когда я смотрю на Дома, он встречает мои глаза твердым взглядом.

Думаю, это отвечает на вопрос, о чем он хотел поговорить со мной прошлой ночью.

— Послушайте меня. — Когда все они смотрят на меня, я тщательно подбираю слова. — То, что я сейчас скажу, пока останется в этой комнате. Я пытаюсь выяснить, что случилось с Николеттой. Но я не была лично вовлечена в это и не отдавала приказа о ее смерти.

Тони, похоже, испытывает облегчение. — Но это хорошие новости. Это значит...

— Это значит, что Кэт тут ни при чем, — мрачно говорит Винсент. — Но это не освобождает от ответственности всех.

Дэнни наклоняется вперед. — Но ты же наследница, Кэт. Конечно, ты бы знала...

Его рот захлопывается, и мне интересно, кто из них пнул его под столом. Я бы поставила на Николо. Умный парень.

— Я осознаю свою роль, — сухо отвечаю я. — Но спасибо за напоминание.

Когда Дэнни сглатывает, я скольжу по всем взглядом. — Что-то происходит, — тихо говорю я. — Пока не знаю, что. Но я намерена это выяснить. А пока держите ухо востро. Наблюдайте. Слушайте. Не вмешивайтесь в то дерьмо, которое извергают другие. Они ничего не знают наверняка, а мы не тратим нашу энергию на борьбу с тенями.

— А если выяснится, что мы были в этом замешаны? — Спрашивает Винсент. — Это... не то, что устраивает нас, Кэт. Любого из нас. То, что, по их словам, с ней случилось... Это гребаное варварство. Мы не причиняем вреда женщинам и детям.

— За исключением присутствующих, — выпаливает Дэнни, и Дом стонет. — Господи Иисусе, твою мать. Напомни мне, почему я повысил тебя, Дэнни.

Зажимая кончик носа, я делаю вдох и молюсь о терпении. — Дэнни. Заткнись нахуй и подумай, прежде чем говорить, пока это не навлекло на тебя неприятности. Винсент — присматривай за младшими и убедись, что никто из них не влипнет в неприятности и не проговорится. Николо, Тони, я хочу, чтобы вы рассредоточились и слушали. Посмотрим, что вы уловите. Доложите завтра.

Вставая, я провожаю их всех прощальным взглядом. — Помните, кто мы такие и перед кем отвечаем. Капо принимает решения, исходя из потребностей семьи. Не делайте предположений, когда у нас нет всей информации.

Это слабое завершение встречи, но это лучшее, что у меня есть. Дом молча следует за мной, когда я вылетаю, мои каблуки стучат по гравию, когда я направляюсь прямиком в свои апартаменты. Это обсуждение не для всеобщего обозрения. — Ты с ним разговаривал?

— Нет. — Мой экран по-прежнему темный. От моего отца нет звонка. Вообще никакого гребаного контакта. — Это гребаное наказание, Дом.

— Я знаю. — Он идет в ногу со мной, пока я взбегаю по металлическим ступенькам в свою квартиру. — Ты ожидала этого.

Я направляюсь на кухню и останавливаюсь, вцепившись руками в края столешницы. — Я ожидала холодного приема. Я также ожидала, что он будет достаточно разумным, чтобы отделить семью от бизнеса.

— Для него это одно и то же. — Дом выдвигает для меня стул и достает мой кофейник. — Кофе?

— Пожалуйста. — Я со стоном кладу раскалывающуюся голову на стойку. — Что, если они правы? Если мы несем ответственность за Николетту, а мне даже не сказали...

— Тогда мы с этим справимся, — просто говорит Дом. Рядом со мной появляется стакан воды, с которого снаружи стекает конденсат. Он кладет рядом с ним две таблетки обезболивающего. — Прими это.

Я проглатываю их, запивая водой. — Спасибо. Очевидно, я выгляжу так же дерьмово, как и чувствую себя.

Когда я поднимаю взгляд, Дом стоит, прислонившись к моему холодильнику и скрестив руки на груди. — Ты слишком напряжена. Ты устала, Кэт.

Я прижимаю пальцы к вискам. — Я в порядке. Мне нужно попасть в свой офис. Нужно поработать сегодня днем.

Он не двигается. — Перенеси это.

Вздыхая, я беру свой кофе и спрыгиваю со стула, доставая кружку и наливая в нее напиток. — Да, потому что, когда отец явно ставит под сомнение мою роль наследницы Корво, единственное, что мне действительно нужно сделать, это отдохнуть.

Когда я распахиваю входную дверь, я не ожидаю, что с другой стороны кто-то есть. Дом мгновенно заслоняет меня, загораживая обзор. — Какого черта ты здесь делаешь?

— Уйди с дороги, щенок. — Голос Данте язвителен. — Я пришел за Катариной.

Дом не сдвинулся с места.

— Да ради всего святого... что? — Я наклоняюсь к нему, чтобы огрызнуться.

Мое раздражение медленно переходит в ужас, когда Данте бросает что-то в Дома. Он инстинктивно тянется, чтобы поймать это, и его тело замирает.

— Ты забыла их. — Данте поднимает бровь. — Подумал, что ты бы не хотела оставлять их в тренировочном зале.

Конечно, он не мог просто выбросить их. Нет, он должен был принести их сюда и размахивать ими перед Доменико, как гребаной красной тряпкой перед быком.

Моя рука вырывается, выхватывая черные трусики из рук Дома. — Отлично. Спасибо за это. Миссия выполнена. А теперь отвали.

Он только улыбается, и Дом напрягается еще больше. — О, думаю, я уже выполнил свою норму траха на сегодня.

От унижения у меня мурашки бегут по коже, и что-то в его лице дрогнуло. Но Дом делает шаг вперед, и его голос мрачен. — Уходи, В'Ареццо. Прежде чем я заставлю тебя.

Проблеск вины исчезает. — Ты такой хороший маленький сторожевой пес, Росси. Скажи мне, она раздвигает для тебя ноги так же легко, как и для всех остальных? Или ты просто слоняешься, ожидая объедков?

Слова доходят до сознания лишь через секунду. Приземляются, обжигая мою кожу, словно град пуль. Но Дом уже движется, его кулак замахивается, чтобы ударить Данте по лицу. Он отшатывается назад, чуть не падая с лестницы, прежде чем со стоном хватается за перила.

— Проваливай, — рявкаю я, становясь между ним и Домом. — Сейчас же, Данте.

Он сплевывает, кровь уже сочится из пореза на губе. — С удовольствием.

Я не оглядываюсь назад, когда поворачиваюсь к Дому. Его кулаки сжаты, а лицо выражает чистую жестокость. Он не смотрит на меня, его глаза сосредоточены на движениях Данте. — Доменико. Иди внутрь, сейчас же.

Ему требуется секунда, чтобы сдвинуться с места, и я толкаю его обратно в дверь, захлопываю ее за собой и выбрасываю нижнее белье в мусорное ведро.

Дом разминает костяшки пальцев. — Что, черт возьми, ты в нем нашла?

— Я порвала с ним. Он злится. — Мои слова короткие. — Опять же, не то чтобы это имело к тебе какое-то отношение.

— Он заслужил это и даже больше.

Я хватаю лёд, заворачиваю в полотенце и прижимаю к руке Дома — он шипит от боли. Чёртовы упрямые мужчины и их бесконечные игры наперегонки, кто круче.

— Ты сказала ему? — Голос Дома низкий. Когда я поднимаю взгляд, он смотрит на меня своими пронзительными зимне-серыми глазами. Он выкручивает руку, хватая мою прежде, чем я успеваю отстраниться.

Я молча качаю головой, и он выдыхает. — Может, тебе стоит.

Я тяну руку, и он отпускает меня. — Это ни к чему хорошему не приведет, Дом.

Я почти чувствую его несогласие, но он ничего не говорит. Может быть, он так же, как и я, не желает возобновлять наш предыдущий спор.