Убийство ворон

Глава четырнадцатая. Катарина

Дуло моего пистолета упирается ему в живот, мой палец твердо лежит на спусковом крючке, когда он касается губами моих губ. Раз. Два. Щетина на его лице царапает мою кожу. Губы Джио кривятся, а затем он отстраняется.

Поцелуй был нежнее шелка, но все, что я чувствую, — это холод. Холоднее, чем прикосновение его губ к моим.

Мой взгляд перемещается на Доменико. Он побледнел, одной ногой стоит на ступеньках. Но он ничего не может сделать, не может изменить то, что только что произошло.

Никто не двигается. Никто не смеет даже дышать.

Никто, кроме Джованни. Он поправляет лацкан своего элегантного черного пиджака и отворачивается от меня.

— Никакого оружия. Только один на один, — объявляет он. Правила въедаются мне в кожу. А затем он снова поворачивается ко мне, еще раз. — Я хочу, чтобы ты чувствовала каждую секунду, Катарина. Совсем как Николетта.

Il bacio della morte.

Поцелуй смерти.

Награда за мою голову для любого, кто достаточно храбр, чтобы попытаться.

Джованни Фаско только что объявил «сезон охоты», на меня.

Куда бы я ни пошла, за мной будут охотиться.

Все как один, мои старшие Вороны встали, плавным движением выстраиваясь в линию между мной и столами. В следующее мгновение Дом оказывается на платформе, его голос хриплый. — Приказ.

Но все, что я могу сделать, это уставиться на Джио, когда он обходит вокруг и выдвигает свободное место сбоку от Лучиано, опускаясь на него, как будто это не он только что взорвал бомбу у меня над головой.

— Кэт. — Голос Дома дрожит, он поворачивает голову, как будто люди собираются запустить оружие в мою сторону. — Приказ.

Я медленно облизываю губы. Опускаю взгляд на наследников по обе стороны от меня. Данте почти такой же бледный, как Доменико. Лучиано переводит взгляд с Джованни на меня, его лоб нахмурен.

Интересно, где Стефано. Когда Дом хватает меня за руку, это вырывает меня из патоки паники, окутывающей мой разум.

— Сядь, Дом, — шепчу я. Он начинает качать головой, и я тянусь к своему месту. — Я сказала… — мой голос становится жестче. — Сядь. Я еще не доела свою еду.

Я смотрю на Ворон. — Все вы. Отойдите.

Винсент поворачивает голову, в его взгляде читается недоверие.

Посуда гремит, когда я ударяю рукой по столу. — Сейчас же!

Мой рев эхом разносится по комнате, побуждая их к действию. Дом игнорирует меня, перемещаясь и становясь прямо за моим стулом.

— Попробуй сдвинуть меня с места, — выдавливает он, когда я начинаю поворачиваться. — Клянусь гребаным богом, я вынесу тебя и к черту иерархию.

Прекрасно. Я придвигаю тарелку к себе, втыкая вилку в холодное мясо. У меня во рту привкус смерти, но я заставляю себя жевать, глотать, потягивать свой напиток, как будто в этой комнате нет группы людей, активно замышляющих мою смерть.

Я съедаю каждый кусочек.

Когда я наконец кладу столовые приборы на стол, раздается общий вздох облегчения как позади, так и по бокам от меня.

— Спасибо, черт возьми, — бормочет Данте. — Теперь ты уйдешь?

Я пользуюсь моментом, чтобы проверить расположение своего оружия, прежде чем встать. Дом уже здесь, готовый провести меня через небольшой боковой выход, но я уворачиваюсь от его протянутой руки и обхожу стол, игнорируя его отчаянные проклятия.

Еще больше взглядов, когда мои каблуки вонзаются в пол. Вороны наполовину привстали со своих мест, неуверенные и обеспокоенные, их головы вертятся по комнате. Эми выглядит окаменевшей, когда ее голова вертится по сторонам в поисках угроз.

Но встает только один человек.

Я замолкаю, когда Роза Фаско ныряет под руку Лео, бросаясь мне навстречу. Я поднимаю руку, чтобы никто из моих не вмешивался. Ее глаза светлее, чем у ее брата. Яркие, насыщенные, электрически-синие. И она пронзает ими меня.

— Ты убила мою сестру.

Ей не может быть больше тринадцати. Я держу руки расслабленно по бокам, рассматривая ее. — Я не препятствовала этому.

Ее лицо искажается, как будто она пытается сдержать слезы. — Она ничего тебе не сделала. Она никогда никому ничего не делала.

Я перевожу дыхание. — Иногда, — тихо говорю я, — плохие вещи случаются с людьми, которые этого не заслуживают.

Девушка обдумывает мои слова. Она кивает.

А потом она откидывает голову назад и плюет мне в лицо.

Моя голова откидывается назад, когда она шипит. — Ты заслуживаешь всего самого худшего. Я надеюсь, умирая ты будешь кричать.

— Роза. — Голос Джованни подобен хлысту, и она отшатывается, бросаясь к столу, когда я подношу руку к лицу и стираю следы ее ненависти.

Никто больше не двигается, когда я выхожу.

Слишком заняты планированием своей атаки, чтобы тратить его на хилую попытку.

Прохладный воздух ударяет мне в лицо, и Доменико оказывается рядом. Его рука дрожит, когда он рукавом вытирает последние капли, и я отталкиваю его руку. — Не надо. Все в порядке.

— Это нихуя не в порядке, — огрызается он. — Это совсем, нихуя не нормально, Кэт!

Он хватает меня за руку, когда я поворачиваюсь. — Куда, черт возьми, ты идешь?

— Домой.

Он недоверчиво качает головой. — У тебя на голове чертова мишень. Ты туда не вернешься.

Мои ноги все равно двигаются. — Ты выбрал это место, потому что его было легко охранять, — указываю я. — Так что назначь охрану. Они не выгонят меня из дома, Дом. Я знаю это место как свои пять пальцев. Там я в такой же безопасности, как и где-либо еще.

Более того. Здесь столько мер безопасности, что оно заперто крепче, чем в гребаном Алькатрасе. Единственный человек, который когда-либо прошел мимо, — это Данте, и я не могу представить, как он вонзает в меня нож ради славы.

Хотя, возможно, он так и сделал бы после последних нескольких дней.

Доменико следует за мной, его глаза постоянно перемещаются, пока мы быстро направляемся к апартаментам и поднимаемся по ступенькам. Я замечаю, что у меня трясутся руки, только когда пытаюсь отпереть дверь.

Теплые руки обхватывают мои. — Спокойно, — бормочет Дом. — Я сделаю это.

На этот раз я не спорю, отступаю назад и обхватываю себя руками. Темная ночь приближается, последние лучи осеннего солнца садятся за дубовую рощу. Ветер со свистом проносится по поляне, и я оглядываюсь по сторонам.

Призрачные глаза наблюдают за мной, и я вздрагиваю, когда Дом кладет руку мне на плечо. — Кэт.

Его прикосновение нежное, когда он ведет меня внутрь, толкает на диван и исчезает в моей спальне. Я моргаю, когда он возвращается с одеялом. — Для чего это?

— Для тебя. — Он накидывает его мне на плечи. — Ты замерзла.

Я не заметила.

Дом привычно передвигается по моей квартире, готовит кофе. Мы оба молчим, но я замечаю, как он поглядывает в окно. Когда он протягивает мне кружку, я обхватываю её руками, впитывая знакомое тепло.

— Спасибо.

Он опускается рядом.

— Всё это… может обернуться полным дерьмом, Кэт.

Я не тороплюсь, делаю глоток обжигающего напитка.

— Может, мне просто сдаться прямо сейчас.

Он толкает меня плечом: — Даже близко не смешно.

Я сглатываю, ставлю кружку на стол и туже закутываюсь в плед. Тяжесть оружия давит на живот.

— Они придут, Дом. Будут приходить снова и снова, выматывая меня по кусочку. В конце концов кто-то прорвётся. Это неизбежно.

Я могу быть на лекции. На тренировке. Завтракать, чёрт возьми,- а они всё равно придут. С ножами. Или с ядом. Все будут пытаться выполнить il bacio della morte. Это может быть даже не кто-то из Фаско. Джованни наградит любого, кто справится. Фаско или нет.

Мне приходит в голову мысль. — Ты больше не сможешь пробовать мою еду.

— Черта с два не могу, — тут же отвечает он. — Именно по этой причине я всегда пробую твою еду.

Он делал это в течение шести лет, всегда настаивая на том, что я не могла быть слишком осторожной. Я просто усмехнулась и позволила ему продолжать в том же духе.

Никогда не представляла, что это может произойти на самом деле.

— Я… Я не хочу терять тебя. — Слова почти застревают у меня в горле, опасно похожие на признание.

Может быть, это делает меня слабой, когда я нуждаюсь в другом человеке так же сильно, как я нуждаюсь в нем.

Но, по крайней мере, я достаточно сильна, чтобы признать это.

Когда я поднимаю взгляд, его лицо серьезно, серые глаза бегают. — Ты думаешь, я когда-нибудь покину тебя, Катарина Корво? Сначала им пришлось бы всадить мне пулю в череп.

Я закрываю глаза. Это именно то, чего я боюсь.

— Ты мой лучший друг, Дом. — Мой голос понижается почти до шепота. — Я не смогу сделать это без тебя.

Доменико Росси так плотно вплетен в нити моей жизни, что я даже не представляю, кем бы я была без него. Жестче. Холоднее. Дом дает мне возможность быть человеком в мире, который продолжает пытаться отнять у меня каждую частичку человечности.

Его руки накрывают мои. Когда мои веки приоткрываются, он стоит передо мной на коленях.

— Я всегда буду твоим лучшим другом, — выдыхает он. — Это никогда не изменится, Кэт. Никогда. Но ты...

Он всматривается в мое лицо, словно что-то ищет.

— Ты — моя конечная цель, Катарина Корво. И я буду бороться вечно. Так что ты не можешь просто сдаться. Ты хочешь развалиться на части? Я буду ловить тебя каждый чертов раз и собирать обратно. Но ты не должна отказываться от меня. Если ты не собираешься бороться за себя, тогда борись за меня. Пожалуйста.

Я теряю каждую частицу кислорода в своем теле. — Дом...

Он качает головой, его слова звучат хрипло. — Не делай вид, что это для тебя новость, Кэт. Мы оба знаем, что это не так. И я не прошу ничего такого, чего ты не готова дать.

Он опускает взгляд. — Но я здесь. Я никуда не уйду. Не проси меня не ставить тебя на первое место. Этого никогда не случится.

У меня начинают гореть глаза. — Я...

Я не знаю, что сказать.

Или, может быть, проблема в том, что я слишком много хочу сказать. Но ничего из этого не выходит, и Дом вздыхает. Он наклоняется вперед, пока наши лбы не соприкасаются, и я вдыхаю его знакомый запах, втягивая его, как будто это кислород, который он только что украл из моих легких.

— Что теперь? — Спрашиваю я, и он откидывает голову назад. Уязвимость, которую я заметила мгновение назад, исчезла, сменившись знакомым деловым выражением его лица.

— А теперь ты переоденешься, расслабишься и посмотришь какое-нибудь по-настоящему дерьмовое реалити-шоу, которое тебе нравится. — Он поднимается на ноги, и я смотрю на него снизу вверх. Моя голова похожа на кашу.

— Что ты собираешься делать? — спросила я.

— Я собираюсь убедиться, что ни один ублюдок не доберется до тебя здесь. — Наклоняясь, он нежно целует меня в лоб. — Наслаждайся сегодняшней ночью, Кэт. Я разберусь. А завтра ты сможешь разорвать их всех на части.

Сбрасываю каблуки, потягиваюсь и прохожу через комнату к двери своей спальни. — Хотела бы я, чтобы это было так просто.

Если бы только это было так же просто, как сражаться с врагом. Плохие парни против хороших. Но пока горячая вода льется мне на спину, я не могу избавиться от взгляда Джио. Как будто он увидел что-то, что кардинально изменило его. Это сломило его.

Его ненависть обоснована. Мой отец ответственен за смерть его сестры. И Маттео позаботился бы о том, чтобы ее смерть не была быстрой.

Мы не хорошие парни. Корво — враги.

Тошнота подступает к горлу, и я сгибаюсь над сливом, когда ужин выходит обратно.

Что бы каждый из нас сделал для тех, кого любит?

Что бы ни случилось со мной сейчас, новые смерти неизбежны.

И я так устала.

Я провела всю свою жизнь в Cosa Nostra. Меня воспитали, чтобы руководить, чтобы принять мантию моего отца, когда он уйдет. Я всегда гордилась тем, что я Корво, высоко держала голову, как Ворона.

Но это не то наследство, которого я хочу. То, где мы убиваем невинных, чтобы цепляться за последние остатки ушедших времен, прокладывать себе путь к власти любыми необходимыми средствами.

Когда последние остатки моей собственной вины смываются в канализацию, я выключаю воду и выхожу, вытирая пар, покрывающий зеркало. Усталость отражается на моем лице. Морщинки в уголках глаз. Темные круги, которые становятся только глубже.

— У меня нет выбора, — шепчу я. Мой отец ясно дал это понять в последние месяцы. Если я откажусь, если потерплю неудачу — он заберет у меня все.

Я должна победить.