Убийство ворон

Глава сорокшестая. Катарина

— Со мной все будет в порядке.

Люк не смотрит на меня. Скрестив руки на груди, он смотрит на мои апартаменты. — Там может быть кто угодно, Кэт.

Правда. Но я все равно качаю головой, хотя, по крайней мере, пытаюсь пойти ему навстречу. — Тогда подожди здесь. Если я издам испуганный крик, ты можешь броситься мне на помощь.

— Очень смешно. — Но он прислоняется к перилам, ожидая. На его лице написано беспокойство, когда я прохожу мимо него, но он больше не пытается меня остановить.

Поднимаясь по ступенькам, я понимаю, что у меня нет ключей, но это не имеет значения. Дверь была оставлена открытой, прислоненной к замку.

И мне интересно, кто ждет меня внутри.

Когда я вхожу, он не двигается. Просто сидит в кожаном кресле, обхватив голову руками. На мгновение мне кажется, что он спит, но потом он поднимает голову.

— Доменико, — выдыхаю я.

Он долго смотрит на меня. Как будто я привидение.

Он вскакивает на ноги, двигаясь ко мне так быстро, что у меня нет времени даже поднять руки, прежде чем его руки обвиваются вокруг меня, и он притягивает меня к себе, одной рукой обхватывая мой затылок, когда он зарывается лицом в мою шею. — Господи Иисусе, черт возьми, Кэт.

И я растворяюсь в нем, зарываясь лицом в изгиб его шеи и вдыхая его запах. — Ты здесь. Когда ты успел выписаться?

Он отстраняется с недоверчивым выражением лица. — Когда я успел выписаться? Когда мне, наконец, удалось связаться со своими гребаными людьми, и они сказали мне, что ты пропала, Кэт. Прошлой ночью люди чуть не погибли, а ты, блядь, исчезла. Все думают, что ты мертва!

Мой рот открывается и снова закрывается. — Ну. Я не мертва.

Я слабо улыбаюсь, но его глаза обводят мое лицо, с зарождающимся ужасом разглядывая порезы и опухоли. — Все не так плохо, как кажется, но посмотри на ребра. Они сломаны.

И я наблюдаю, как ужас сменяется гневом. Его руки нежно касаются моей кожи, когда он поворачивает мое лицо, чтобы посмотреть, его палец проводит по швам. Его голос становится тихим, когда он наконец заговаривает.

— Кто это сделал с тобой?

Накрывая его руки своими, я пригвоздила его взглядом. — А ты как думаешь?

Увернувшись, я подхожу к окну и машу Люку. Дом следует за мной по пятам и сердито смотрит сквозь стекло, когда Люк поднимает руку, его глаза переводятся с Дома на меня, прежде чем он медленно уходит.

Я, не раздумывая, падаю на диван и стону, держась за ребра.

Это будет непросто вылечить.

— Сначала кофе. Потом поговорим. И не мог бы ты написать Данте, чтобы он знал, что я жива? Он искал меня с Люком, но Люк потерял свой телефон в лесу.

Когда я открываю глаза, Дом смотрит на меня, скрестив руки на груди. — В лесу?

— Мм. — Я осторожно тыкаю себя в ребра, шипя от боли. Черт знает, на что похоже мое лицо. — Возможно, мне тоже понадобится пакет со льдом. Мне нужно попытаться снять опухоль до приезда донов. Который час?

— Кэт. — Дом опускается передо мной на колени. — Расскажи мне, что случилось.

Я делаю паузу. Пытаюсь подобрать слова, чтобы объяснить это. И когда ужас снова начинает захлестывать меня, я захлопываю эту дверь, отсекая его. — Я… Я не могу, Дом.

Мой голос тих, когда я встречаюсь с ним взглядом. — Не спрашивай меня. Не прямо сейчас. Я скажу. Но не… не тогда, когда мне нужно быть настолько сильной, насколько я могу быть сегодня.

Он проводит рукой по лицу, прежде чем медленно кивает. — Тогда не сегодня.

Когда я качаю головой, он подставляет ладонь под мою щеку. — Кофе. У нас есть время.

И когда он встает, подходит и открывает шкафы, раздается знакомый стук, я наслаждаюсь ощущением его возвращения. Я скучала по этому больше, чем когда-либо думала.

***

Дом переводит взгляд на меня. — Прекрати. У тебя разойдутся швы.

— Ничего не могу с собой поделать, — бормочу я. Мы ждем во Внутреннем Дворе, на нашей нейтральной территории, ждем прибытия пяти донов. И четверых наследников, поскольку мы здесь единственные.

Я снова поднимаю палец, и Дом хватает меня за руку, переплетая свои пальцы с моими и опуская ее обратно, чтобы я к ней не прикасалась.

— Доменико.

Он бросает на меня нераскаявшийся взгляд, когда я опускаю взгляд на наши соединенные руки. — Их еще нет.

Я наслаждаюсь ощущением своей руки в его еще несколько секунд, прежде чем отстраняюсь. — В любую минуту.

Люк прибывает первым, его глаза изучают мое лицо, прежде чем он подходит и встает рядом со мной. Он только что принял душ, волосы зачесаны назад, темно-синяя рубашка заправлена в элегантные черные брюки. — Катарина. Как ты себя чувствуешь?

Дом отступает назад, но я чувствую, как его глаза сверлят мой затылок. — Прекрасно.

Я приняла столько обезболивающих, сколько могла, не доводя себя до передозировки, но я борюсь с собой. Люк разводит руками, но закрывает рот, когда Стефано подходит к нам.

Я рада видеть, что он все понимает с полуслова, но он молчит.

Я оглядываюсь в поисках Данте.

Интересно, появится ли Джованни. И как он отреагирует на встречу со мной.

Это почти разочарование. Когда первая блестящая черная машина въезжает в ворота, он появляется слева от меня со стороны границы Фаско.

Он вообще едва замечает меня, и у меня внутри все сжимается, когда он встает рядом со Стефано. Даже Люк смотрит на него, и на его лице мелькает удивление.

Он выглядит… как наследник. Безупречно одетый, как и все мы, в черную рубашку и брюки с расстегнутым воротом, он стоит, слегка расставив ноги, не сводя глаз с машин. Его взгляд ясен.

Как будто... как будто вообще ничего не произошло.

Мой разум затуманивается от замешательства, но я поджимаю губы, когда Пол Морелли вылезает из машины. Подъезжает еще одна машина, затем другая, и Люк направляется вперед, чтобы поприветствовать своего отца. Пол хлопает его по плечу, шепот между двумя мужчинами слишком тихий, чтобы остальные из нас могли его услышать.

Сальваторе Азанте следующий. Я встречаюсь с ним взглядом, когда он выходит, прежде чем взгляд опускается на повязку, покрывающую его руку. Легкая улыбка изгибает мои губы, и я позволяю этому случиться, позволяю ему увидеть это.

Я не забыла о своей угрозе. И я не забуду.

Его лицо напрягается, на нем появляется ярость, но он игнорирует меня, поскольку Стефано загораживает ему обзор, переключая внимание на сына.

Фрэнк В'Ареццо следующий, он поворачивает голову и хмурится. Я оглядываюсь через плечо в поисках Данте, но его все еще здесь нет. Когда Фрэнк вопросительно смотрит на меня, я беспомощно пожимаю плечами. — Я не видела его сегодня.

Я бросаю взгляд через плечо на Доменико. — Ты что-нибудь слышал о нем?

Он качает головой, и беспокойство нарастает в моей груди, когда проезжает последняя машина, солидная серебристая винтажная.

Я не могу сейчас думать о нем.

Дверь открывается, и я задерживаю дыхание, когда Маттео выскальзывает первым.

Его темные очки скрывают глаза, светлые волосы подстрижены почти наголо, когда он отступает назад, сцепив руки перед собой. Портрет преданного делу человека из мафии.

Пизда.

Я невольно бросаю взгляд в сторону, но Джио не производит впечатления, что он вообще заметил присутствие Маттео. Он просто... стоит там. И мне интересно, где сейчас Карло Фаско.

Но мой отец выходит из машины, поправляет пиджак и широкими шагами направляется ко мне. — Carissimo.

Он целует меня сначала в одну щеку, потом в другую. Но его приветствие кажется холодным, небрежным. — Поприветствуй своего кузена, Катарина. Не будь грубой.

Я скорее проглочу один из собственных ножей, чем проявлю сердечность к Маттео хотя бы на одно гребаное мгновение. Но я заставляю себя повернуть голову. — Маттео.

Он подходит ко мне, снимая очки. Его губы растягиваются в широкой, влажной ухмылке, зубы сверкают платиновыми коронками, которые он специально поставил. Я стараюсь не поморщиться, когда его мокрые губы прикасаются к моей щеке и задерживаются там дольше, чем нужно. — Выглядишь немного потрепанной, cugina.

— Видел бы ты другого парня, — быстро отвечаю я. Мой отец заливается смехом.

— Отлично. Тогда давайте войдем.

Он не упоминает об отсутствии Данте, но любопытство берет верх надо мной. — Карло?

— Он не будет присутствовать.

Джио ничем не выдает себя, его лицо пустое, когда он поворачивается, следуя за нами.

Пока мы идем, отец наклоняется ко мне. — Девушка Фаско?

— Разобралась. — Мой голос угрожает сорваться, и я прочищаю горло.

Я чувствую его удивление, когда он смотрит на меня. Как будто он не ожидал моего ответа. — Понятно.

Мы добираемся до главного зала, и я иду в ногу со своим отцом, Маттео с другой стороны от него. Мои каблуки, сегодня черные, громко стучат по мрамору, когда мы входим.

Они действовали быстро, чтобы убрать следы побоища, оставленные прошлой ночью. Ряды стульев обращены вперед, все они заняты. Это не добровольное собрание.

Когда все лица поворачиваются к нам, я бросаю взгляд в сторону определенной группы. Ищу.

Мне не нужно долго искать. Лицо Лео побледнело от шока, мужчины по обе стороны от него уставились на меня так, словно я действительно восстала из мертвых.

Я улыбаюсь им, проходя мимо, следуя за отцом на трибуну. Он садится на трон Корво, мы с Маттео позади него по бокам, пока остальные занимают свои места. Джио стоит за пустым стулом своего отца, и его бормотание эхом разносится по залу.

Позади меня раздается щелчок, и я оборачиваюсь, останавливаясь.

Данте стоит неподвижно, уставившись на меня. Он выглядит измученным, все еще одетым в тот же костюм, что был на нем прошлой ночью. Его рубашка чертовски измята, усыпана ветками, грязью и черт знает чем еще.

Как будто он и не прекращал поиски.

Он окидывает взглядом мое тело, строгий черный костюм, заправленную в него шелковую красную рубашку. Пистолеты у меня на поясе. Мои кинжалы, воткнутые в ботинки и оттопыривающие рукава.

Мое лицо, избитое и в синяках.

И он закрывает глаза. Я вижу, как шевелятся его губы.

Когда он проходит мимо меня, на его лице появляется его обычная легкая хмурость, его пальцы касаются моих. Едва заметно.

И мы смотрим вперед.

Пятеро наследников. Маттео. И четыре дона.

Мой отец встает. Ему не нужно поднимать руки, требуя тишины, шум в комнате гаснет, как будто кто-то щелкнул выключателем. Кто-то установил микрофон на трибуне впереди, и он подходит к нему.

— Какое удовольствие снова быть здесь, в священных залах «Университета Мафии». — Его губы подергиваются, когда он произносит название, которое предпочитают многие. — Видеть здесь так много вас и знать, что следующее поколение так сосредоточено на своем деле, это поистине замечательно.

Он делает паузу. — Но времена уже не те, что были раньше, друзья мои. Ветры перемен проносятся по нашей стране, усложняя ту работу, которую мы когда-то делали. Все, чего мы хотим, — это работать так, как работали всегда, поддерживая наши сообщества транспортом, защитой и многим другим. Но власть имущие находят все больше способов подставить нам подножку.

Я слышала эту речь. На самом деле, уже много раз. Мой отец повторяет ее каждый раз, когда приезжает в гости, чтобы мотивировать нас.

В большинстве случаев это приводит к противоположному эффекту.

Но все стоят прямо, внимательно слушая. Никто не хочет попасться на глаза Джозефу Корво за то, что он осмеливается выглядеть скучающим. Или, не дай Бог, человеку, стоящему рядом с ним, с блеском в глазах оглядывающего толпу.

— Да, — тихо говорит он в микрофон. — Сейчас, как никогда прежде, Cosa Nostra должна объединиться. Мы должны отложить наши мелкие дрязги в сторону и сосредоточиться на том, что действительно важно. Семья. Репутация. Сила. Только вместе мы сможем выстоять против сил, которые пытаются свергнуть нас. Только вместе мы поднимемся.

Я борюсь с желанием закатить глаза.

— И в это время перемен защита будущего имеет первостепенное значение.

Мое внимание обостряется.

— Мы должны быть готовы ко всему, как к неожиданному, так и к неизбежному. И это, моя семья, является причиной моего сегодняшнего визита.

Толпа шевелится. Я заставляю себя оставаться на месте, сохранять невозмутимое выражение лица. Как будто все это меня не удивляет.

— Чтобы строить планы на будущее, нужно иметь партнера, с которым можно провести его, не так ли? — Отец улыбается, когда у меня сводит позвоночник. — И поэтому я рад объявить вам сегодня о помолвке. Моей помолвке.

Что за блядь?

Раздаются негромкие аплодисменты. Маттео возглавляет шоу, его руки хлопают друг о друга, когда он смотрит на меня с самодовольной улыбкой.

Мой отец со смехом поднимает руки. — У нас будет много времени отпраздновать, друзья мои. Но, пожалуйста, покажите свою признательность моей невесте.

Все оборачиваются, ожидая, когда он протянет руку.

Каблуки громко стучат по мрамору, когда она появляется. Ее макияж выглядит более насыщенным, длинные распущенные светлые волосы собраны в липкую на вид прическу, когда она улыбается моему отцу. Когда она берет его за руку в своем белом платье, мило краснея, толпа разражается аплодисментами.

Я не хлопаю.

Я не могу.

Потому что я не могу перестать смотреть на Эми, когда она склоняется к моему отцу, а он наклоняется, чтобы прошептать ей на ухо.

Меня сейчас стошнит.

— Осторожнее, кузина. — Раздается шепот у моего уха. — Ты, кажется, не слишком рада этому объявлению.

Когда мой отец поворачивается, его взгляд останавливается на мне, я сжимаю руки вместе, искажаю лицо в подобии улыбки. — Я удивлена, Маттео, вот и все. Естественно, я рада за них.

Мой отец целует руку моей лучшей подруге, и она смеется, выглядя всем своим существом смущенной невестой.

Она бросает взгляд через его плечо, ее глаза встречаются с моими, прежде чем она поворачивается, чтобы помахать толпе.

Отмахиваясь от меня.

***

— Это было неожиданное заявление.

Я нахожу ее на балконе с террасой, смотрящей во Внутренний Двор. Мы находимся этажом выше главного зала, в маленькой комнате, предназначенной исключительно для использования пятью донами, когда они находятся на территории кампуса. Внутри хлопают пробки от шампанского, и я слышу явно мужские возгласы, когда алкоголь свободно разливается среди донов и их мужчин.

Эми не поворачивается ко мне. Она обхватывает себя руками, ее волосы едва развеваются на ветру, когда я шагаю вперед, опираясь локтями о перила, которые отделяет нас от земли внизу. — Тебе не нравится вечеринка по случаю твоей помолвки?

Она сжимает губы, пока они не бледнеют. — Мне не разрешали никому говорить.

Я отталкиваю боль. — Как будто я могла бы выдать твои секреты? Я думала, мы подруги, Эми. Он на четыре десятка лет старше тебя...

— И что? — Она бросает мне вызов. Она разворачивается, сжимая руки. — Не всем из нас повезло родиться у власти, Катарина. Некоторым из нас приходится терпеть это там, где мы можем.

Я смотрю на нее, на эту незнакомку. Ее голос сочится презрением, отвращением, ее лицо искажается чем-то, что я не узнаю, когда она насмехается надо мной. — Значит, это то, чего ты хочешь? Власти?

— Это лучше, чем быть выданной замуж за какого-нибудь подонка, который любит выпить, а потом пускать в ход кулаки. По крайней мере, обо мне будут заботиться.

Я смеюсь. Может быть, от шока. — Ты говоришь как о каком-то воспоминании, Эми. Ты действительно этого хочешь? Выйти за него замуж? Молодая жена старика, ухаживающая за ним в старческом маразме?

Не то чтобы это имело значение, если она действительно любит его. Но это явно не брак по любви, какое бы шоу ни устраивал мой отец. Он ни разу не взглянул на нее с тех пор, как мы здесь, разве что убедиться, что она хорошо себя ведет.

— Это не та жизнь, которую ты хочешь, Эми. — Я протягиваю руку, но она отдергивает свою.

— Не говори мне, чего я хочу, — говорит она низким голосом. — Пока ты сидишь там на своем золотом троне. Ты волнуешься, Кэт? Что наша драгоценная наследница Корво женского пола может быть смещена?

Я моргаю. Не от этой мысли. Я хорошо осознаю последствия этого заявления, вероятно, больше, чем даже Эми осознает. Но ликование в ее словах… — Когда ты начала так сильно меня ненавидеть?

Она поджимает губы. — В тот момент, когда я поняла, как мало для тебя все это значит. Тебе наплевать, как мы выкручиваемся, пока ты разгуливаешь с оружием и своими мужчинами. Ты исчезаешь без слова в любой момент, а потом возвращаешься и ждёшь, что всё будет по-прежнему. Ну прости, Кэт. Прости, что я изменилась. Что поняла: в этом мире мы должны пробиваться сами. Где можем. А уж на тебя, мою лучшую подругу, я точно не могла положиться.

Словно пощёчина я отшатываюсь от её слов.

От их прямоты, от их жестокости.

И от того, что в них есть… правда.

— Хорошо, — тихо говорю я. — Мне жаль, что я не сделала больше, Эми. Жаль, что ты не поговорила со мной. Но я желаю тебе всего наилучшего в твоем долгом и счастливом браке.

Ее глаза расширяются, но я уже отворачиваюсь.

Я пробираюсь сквозь празднующую толпу, не обращая внимания на взгляды Лучиано и Данте.

Мои мужчины.

Уходя, я оглядываюсь по сторонам, но Доменико нигде нет. Я приказала ему проверить Воронов, проверить троих пострадавших во время вчерашней атаки с применением дыма и, в частности, убедиться, что каждая женщина знает, что ей следует оставаться внутри и держать двери запертыми, пока доны не уйдут сегодня вечером.

Я не стану рисковать своими людьми, когда Маттео рядом.

Последние двадцать четыре часа давят на меня тяжелым грузом, боль в ребрах распространяется по всему телу. Мне нужно еще обезболивающее и шанс проветрить голову.

Поэтому я медленно иду обратно в свои апартаменты. Мне просто нужно несколько минут, чтобы на меня никто не смотрел.