Убийство ворон

Глава десятая. Данте

Мой взгляд прикован к Доменико Росси, когда Кэт вталкивает его обратно в дверь. Кажется, он снова готов броситься на меня, и я обнажаю зубы.

Попробуй, сукин ты сын.

На этот раз я не буду для него такой легкой мишенью.

Его кулаки сжимаются, но Кэт уже захлопывает дверь. Она даже не оглядывается назад, слишком сосредоточенная на своем драгоценном гребаном силовике.

Я сдерживаю рев в горле, раскаленный докрасна гнев, который заставил меня ворваться сюда, слишком переполненный злостью, яростью и гребаной болью, чтобы думать о том, что я делаю, пока я не начал выплевывать злобные слова в адрес Катарины и смотреть, как они разрывают ее на части.

Она никогда в этом не признается. По крайней мере, не мне. Может быть, ему. Но я знаю, что она расскажет, даже если упрямая tentazione притворяется, что все, что у нас есть, — это только гребаный секс. И чувство вины всплывает, когда я прокручиваю это в голове, вижу, как она вздрогнула, затем выпрямилась. Как будто она ожидала этих ударов. Как будто она поверила в это.

— Черт! — Мой кулак врезается в дерево, и агония пронзает мою руку, когда она сгибается под ударом.

Чертовски фантастично.

Рыча, я сплевываю кровь, скопившуюся у меня во рту, разворачиваюсь на каблуках и отхожу от ее входной двери, прежде чем совершу какую-нибудь глупость, например, вышибу ее, упаду на колени и попрошу прощения.

Ей насрать. Она ясно дала это понять, когда повернулась и оставила меня в той гребаной комнате, приставив дуло заряженного пистолета к моему лбу. Я думал, что разрушил ее стены, но она только укрепляла их, даже когда извивалась на моем члене, как чертова актриса.

Мое настроение не улучшилось, когда я добираюсь до нашего здания, красный кирпич соответствует крови на костяшках моих пальцев, когда я открываю двойные двери. Рокко поднимает взгляд со своего места, где он ждал, его рот приоткрывается.

— Заткнись, — рявкаю я, и он снова закрывает рот.

На секунду.

— Что случилось? — спрашивает Рокко, шагая за мной к лифту. Я злюсь, резко бью по кнопке, чтобы подняться в офис, стряхивая с руки боль. Кость не сломана.

Но черт возьми, влюбленность в Катарину Корво не производит на меня хорошего впечатления, за последние несколько дней. Подбитый глаз, сломанный нос, разбитая губа, а теперь еще и вывихнутая рука в довершение к вечеринке.

Она того не стоит, говорю я себе про себя. Не обращая внимания на Рокко, мы заходим внутрь, скрипит пол, поднимаемся на второй этаж. Даже сама мысль кажется неправильной.

— Данте, — настаивает Рокко. — Какого хрена, чувак?

— Ничего, — огрызаюсь я. — Ничего такого, о чем тебе нужно знать.

Мой охранник просто пригвождает меня взглядом. — Кого ты разозлил?

Я ворчу, когда двери открываются, направляюсь к бару и наливаю себе бокал янтарного крепкого напитка из бара. — Доменика Росси.

Рокко заливается смехом, когда я плюхаюсь в кресло. — Надеюсь, он выглядит хуже.

— Хотелось бы, — бормочу я. — Сядь. У меня, блядь, шея начинает болеть, когда я смотрю на тебя снизу вверх.

Он садится напротив меня. — Ты когда-нибудь думал, что пришло время просто двигаться дальше? В кампусе полно других девушек. Она чертовски токсична, чувак.

Не так уж и много, на самом деле. Но это не имеет значения. Там может быть тысяча девушек, тысяча вариантов, и единственная, кого я увижу, — это она.

Она единственная девушка, которую я видел с тех пор, как в восемнадцать лет переступил порог этого университета.

Уже тогда я мог видеть, кем она станет. Она стояла там, без зазрения совести раздавая указания мужчинам вдвое старше себя, не моргнув глазом, взяв на себя руководство Воронами. Как будто она была рождена править.

Мне потребовалось пять лет ожидания. Я дразнил ее. Медленно, не спеша, никогда не упоминая о «навсегда». А потом, когда я наконец заполучил ее, она, блядь, бросила меня.

Просто исчезла. Ни единого ответа на мои сообщения.

И теперь, когда она вернулась, взобраться на эти стены стало в десять раз труднее, чем раньше.

Сожаление тяжелым грузом давит мне на грудь. Сожаление о том, что мы родились по разные стороны баррикад, даже если все говорят о Cosa Nostra как об одной большой семье. Переверни все наоборот, наш мир кишит нелояльностью, предательством, смертью.

Я бы никогда не предал ее. Но я не виню ее за то, что она верила в это.

Выдохнув, я на время выкидываю это из головы. Мы не можем позволить себе роскошь испытывать собственные чувства, по крайней мере, когда нам нужно управлять бизнесом. — Давай отчет.

К его чести, Рокко не критикует меня за вопиющую потерю концентрации. Мы обсуждаем последний набор, кого мы заменим теперь, когда некоторые из старших заканчивают учебу, какая динамика работает хорошо и где есть трения в группе В'Ареццо.

— Хорошо, — говорю я наконец. Ничто не требует срочного внимания. Рокко — отличный силовик. Мне редко приходится участвовать в повседневном управлении В'Ареццо, вместо этого я посвящаю большую часть своего времени вне университета. Семья В'Ареццо крепко держит под контролем игорную сферу в Северной Америки, и мой отец привел меня в этот бизнес давным-давно, игнорируя указания, которые мы должны были соблюдать до окончания учебы.

Взглянув на часы, я жестом отпускаю Рокко. — Я буду к ужину.

Его зубы сверкают. — Не забудь смыть кровь.

Бросив взгляд на свою белую рубашку, я морщусь при виде ржавого следа. У меня есть несколько минут, чтобы привести себя в презентабельный вид. — Спасибо за напоминание.

Звонок раздается, как только я открываю ноутбук. Одетый в свежую накрахмаленную белую рубашку, я откидываюсь на спинку кресла. — Отец.

— Данте. — Фрэнк В'Ареццо по-прежнему импозантный мужчина, даже в свои шестьдесят с небольшим. Он проводит рукой по своим волосам цвета соли с перцем и улыбается, хотя это кажется немного натянутым. Улыбка исчезает, когда он хмурится и наклоняется ближе к экрану. — Что случилось?

Я стараюсь не съеживаться. — Ничего. Политика кампуса, но ничего такого, о чем тебе стоило бы беспокоиться.

Взгляд моего отца — это тот взгляд, который он оттачивал с моего детства, и я ерзаю на своем месте. — Я бы попросил больше информации, но у меня мало времени. И есть новости, которые нам нужно обсудить.

Мое внимание приковано к делу. — У тебя есть последние новости о ситуации с Фаско?

Он выглядит мрачным, но кивает. — Заказчиком убийства Николетты Фаско был Джозеф Корво.

Требуется мгновение, чтобы слова дошли до сознания. Отец Катарины. Предполагаемый лидер всех пяти семей заказал убийство молодой девушки. — Но... почему?

Этого хода я мог ожидать от Азанте. Но от Корво… нет, я не ожидал этого от них.

Мой отец выглядит усталым. Под глазами у него темные круги. — Есть движение, Данте. Люди говорят о Джозефе Корво. Мы теряем власть, и теряем уже давно. Наша власть в Северной Америке ослабевает с каждым годом. Правоохранительные органы становятся все больше помехой. Федералы повсюду прибегают к репрессиям, перекрывая потоки доходов. Была... некоторая дискуссия по поводу того, остается ли он подходящим человеком для роли capo dei capi. До нас также доходили слухи о еще каких-то... сомнительных сделках, совершенных одним из его людей. Очевидно, слухи были правдивы. Как теперь выяснил Карло Фаско, к своей потере.

Его голос звучит расстроенно, и я его не виню. Мой отец и Карло довольно близки. У них схожие взгляды, оба способны говорить о своих идеалах часами. Идеалах, которые никогда толком не вписывались в старомодное мировоззрение Джозефа Корво и его видение Cosa Nostra.

Обеспокоенный, я наклоняюсь вперед. — Если это предупреждение, ты принял меры предосторожности?

Мой отец поджимает губы. — У меня нет дочерей. И нет жены, за которую он мог бы взяться. Но у меня есть ты. Я хочу, чтобы ты был осторожен.

Его слова — это факт, но я слышу за ними боль. Он так и не женился повторно после того, как потерял мою мать при родах с моей младшей сестрой.

Две могилы, которые мы можем посещать по праздникам. Семья распалась.

— Я буду осторожен, — обещаю я.

— Хорошо. — Его улыбка тусклая. — Я не могу потерять и тебя тоже.

Мои мысли обращаются к кому-то другому. — Как отреагировали Фаско? — Спрашиваю я.

— Плохо. Корво допустил серьезный просчет. Фаско готовы к войне, Данте. И я их не виню. Что случилось с Николеттой… это была резня. Насилие. В этом не было ничего благородного.

Он наблюдает за мной. Мы с отцом близки, ближе, чем большинство других наследников с их собственными донами, их собственными отцами. Он ждет, пока я соберу все воедино.

— Катарина, — выдыхаю я. — Они идут за Кэт.

Он неохотно кивает. — Карлос зол, но Джованни и вовсе вышел из под контроля. И как наследница, Катарина считается честной добычей, Данте.

Черт. Черт.

— А если начнется война? — Спрашиваю я, и страх сжимает мне горло. — На чьей стороне мы будем?

Я уже знаю ответ.

— На правильной. — Отец встречается со мной взглядом. — Я не буду стоять рядом с человеком, который убивает невинных, Данте. Наш мир достаточно жесток и без этого дополнительного ужаса. Независимо от причины. Мне жаль.

Это означает, что в какой-то момент мы с Кэт окажемся по разные стороны баррикад. Враги по настоящему, а не только в хитрых, обоюдоострых пререканиях, которые заканчиваются тем, что мы переплетаемся в конечностях друг друга.

Это значит, что я потеряю ее.

— Подумай об этом, — мягко говорит мой отец. — Я понимаю больше, чем ты думаешь, Данте. Но я не могу и не буду — поступаться нашими принципами ради одной женщины. Катарине предстоит сделать свой собственный выбор. Кем бы она ни была для тебя, в первую очередь она наследница. Мы должны относиться к ней как к таковой.

И она последует за своим отцом. Верность — это основа того, кто мы есть. Кто она такая.

Биение моего сердца ускоряется до быстрого, пульсирующего ритма. — Мне нужно идти.

— Мне не нужно напоминать тебе, чтобы ты держал наши дела при себе. — Отеческая забота сменяется тоном дона. У меня нет ни малейших сомнений, что в делах мой отец так же беспощаден, как и остальные. — Но будь осторожен, сынок. Сейчас опасные времена.

Когда экран гаснет, я делаю глубокий вдох. Сначала один, потом другой.

Пока мое сердце не успокоится. Пока ничто не рассеет панику, поселившуюся в моем теле, впивающуюся в меня холодными когтями.

И когда я выхожу на свежий воздух, единственная часть меня, которая видна, — это наследник В'Ареццо. Холодный, спокойный.

Пересекая нашу часть кампуса, я прохожу мимо нескольких своих людей, перекидываясь с каждым парой слов. Новость о смерти Николетты у всех на устах, но они сдерживаются, в их глазах читается вопрос. Я все еще слышу, как шепчут имя Корво, но они не задают мне прямых вопросов, когда я пересекаю границу В'Ареццо, шагая прямо по общей территории на территорию Корво.

И, как назло, первый мужчина, которого я вижу, именно тот, кого я ищу.

Я замечаю его раньше, чем он замечает меня, идущего, опустив глаза в землю, нахмурив брови в той капризной ублюдочной манере, в которой он выглядит безупречно. Замирая, я жду, пока осознание того, что он не один, не напрягает его плечи и не поднимет глаза.

Доменико Росси делает паузу, его брови взлетают вверх. — Вернулся на еще один раунд, В'Ареццо? Что, блядь, я тебе говорил?

Но я не в настроении валять дурака. — Мне нужно с тобой поговорить.

Он мгновение наблюдает за мной, оценивая выражение моего лица, прежде чем наклоняет голову. — Пройдемся со мной.

Я не упускаю из виду, что это в противоположном направлении от апартаментов Кэт. Он ведет меня обратно через границу, направляясь на нейтральную территорию Внутреннего Двора, и я усмехаюсь. — Я тебя умоляю.

— Границы существуют не просто так, — указывает он. — Иначе мы бы постоянно сражались за землю. — Мы останавливаемся в тени дуба. — Что бы ты ни хотел сказать, В'Ареццо, выкладывай.

Похоже, мы оба в одинаковом настроении. — Николетту Фаско убил Джозеф Корво.

Я внимательно наблюдаю за ним, замечая легкую вспышку удивления. Он хорошо скрывает это. Надо отдать ему должное. Но недостаточно хорошо. Он молчит, ожидая, когда я закончу. Ни подтверждая, ни отрицая.

Доменико Росси знает, как играть в эту игру, но я здесь не для того, чтобы танцевать вокруг да около.

— Послушай меня, Росси, — тихо говорю я. Мимо нас проходят двое мужчин Морелли, разглядывая нас и перешептываясь между собой. — Джованни Фаско хочет крови. Его сестра мертва, и он хочет отомстить. Прямо здесь для него легкая мишень. Двойное попадание. Не только наследница Корво, но и его дочь. Око за око.

Он застывает, его рот открывается.

— Что бы ты ни думал обо мне, — говорю я, обрывая слова. — У нас обоих одинаковые приоритеты.

Он усмехается. — Никогда не ставь нас с тобой в одну категорию, В'Ареццо. Кэт и близко не стоит в твоем списке приоритетов. Она твоя гребаная временная игрушка, и когда ты устанешь, ты двинешься дальше. Она заслуживает лучшего, чем такой кусок дерьма, как ты.

— Ты имеешь в виду кого-то вроде тебя? — Он смотрит на меня, такой полный негодования и ревности, что практически сгорает от этого. — Ты так чертовски очевиден, что это смешно, но никогда не думай, что тебе что-то известно о моих отношениях с Катариной.

Я не ожидал, что он фыркнет в ответ, с такой издевкой, почти с сарказмом — Если бы ты только знал.

Ущипнув себя за переносицу, я вздыхаю. — Если вы двое заплетете друг другу косы и обменяетесь секретами о своей сексуальной жизни, решать вам. Но у нее на голове, Доменико, чертова мишень. Угроза очень реальна. Вся эта университетская херня, через которую они нас заставляют проходить? Это фон для войны. И она, блядь, прямо в эпицентре всего этого.

Всякое веселье исчезает с его лица. — Я позабочусь о ее безопасности, В'Ареццо. Что ты собираешься делать? Если за ней придут, где ты будешь? Встанешь у них на пути или вонзишь ей нож в спину?

Мои губы плотно сжимаются. Ответ должен быть очевиден, но это не так просто.

Не сейчас, когда слова моего отца отбивают ритм в моей груди. Росси бросает на меня мрачный взгляд, качая головой. — Я так и думал. Как я уже сказал — ты, блядь, ее не заслуживаешь. Спасибо за предупреждение. Дальше я сам.

Когда он отходит от меня, я одергиваю манжеты рубашки. — Я сделаю все, что смогу. Это все, что я могу обещать.

Росси делает паузу. — Если ты не готов сжечь мир дотла ради нее, В'Ареццо, уйди с дороги и освободи место для того, кто это сделает. Это то, чего она заслуживает. А не недоделанное предложение, которое означает к черту все, когда дерьмо попадает в вентилятор.

В глубине души я знаю, что Доменико Росси хороший человек. Может быть, он был бы тем типом мужчины, который нужен Кэт. Кто-то, кто будет стоять рядом с ней безоговорочно. Без барьеров, воздвигнутых на нашем пути в силу нашего рождения.

— Не у всех из нас есть такая роскошь. — Мой голос хриплый. — Так что считай, что тебе повезло, Росси.