Убийство ворон

Глава четвертая. Катарина

— Он пялится на тебя. — Голос Дома звучит на грани насилия, и я скрещиваю руки на груди, чтобы не ударить его по лицу, совсем как в детстве. — Катись к черту со всем этим дерьмом, Доменико. Есть что сказать полезного?

Дом наклоняет голову, но его челюсть все еще дрожит, когда он загораживает меня от Данте. Просто чтобы подразнить его, я делаю шаг вправо. Его ноздри раздуваются. — Кэт.

Смягчаясь, я закатываю глаза. — Беспокоишься, что я упаду в обморок от ощущения его взгляда на себе? Я думаю, мы в безопасности.

Дом опускает взгляд на мою шею. — Ты уверена в этом?

Я подхожу на шаг ближе. — Ты не должен читать мне лекцию о моем выборе, Доменико. Ты хочешь быть моим силовиком? Трать меньше времени на то, чтобы строить мне гребаные щенячьи глазки, и больше времени на то, что важно.

Его глаза закрываются. — Прекрасно. Николетту Фаско нашли мертвой. Зарезанной. Это было жестоко.

Его резкая смена темы заставляет мои мысли спотыкаться друг о друга, пытаясь уложить информацию в голове. — Ублюдок.

Мои мысли мгновенно переключаются на Маттео, но я отбрасываю их. Никто из нас не охотится за женщинами или детьми.

Это почти святое. Есть только одно исключение, и оно, черт возьми, точно не было застенчивой девушкой, которая проводила большую часть своего времени, уткнувшись в книгу. Нет, единственное исключение из Cosa Nostra, пяти преступных семей мафиозной Америки... это я.

Какая везучая сучка.

Но слова моего отца, сказанные во время нашего разговора ранее, всплывают в моей голове, и я хмурюсь. Совпадение… Я не могу игнорировать такую возможность, какой бы неприятной она ни была.

Я не очень хорошо знала Николетту, поскольку она находилась под надежной защитой отца и брата. Но за эти годы мы встречались несколько раз на заранее организованных мероприятия Cosa Nostra, и она всегда была милой.

Последнее, что я думала, что когда-либо скажу о Фаско. — Я не видела здесь Джованни.

Дом качает головой. — Ходят слухи, что он собирается сжечь всю гребаную страну дотла. Они бросили на это все, что у них есть. Он уехал сегодня утром.

Могу себе представить. Из нас пятерых, составляющих наследников, Джио, без сомнения, самый безрассудный. Стефан, вероятно, мог бы побороться с ним за это звание, но он слишком тихий, чтобы по-настоящему закрепить за собой титул.

— Мне это не нравится, — говорю я тихо, и он кивает. — Будем наблюдать.

Данте проходит мимо с Рокко, и мы разворачиваемся, следуя за ними, пока они направляются в столовую. Все в кампусе направляются в ту сторону, поток тел загораживает вход, когда все спешат попасть внутрь. Я ловлю пару своих Ворон на драке с несколькими из Азанте, и один из них бледнеет, когда они ловят мой взгляд, отступает назад и шипит на остальных.

Данте проходит первым, Дом и я следуем за ним.

— Ненавижу это дерьмо, — бормочет Дом, и я фыркаю в знак согласия. Часть сделки, заключенной при посредничестве семей, гласит, что все студенты университета должны есть вместе. На этом они тоже не остановились.

— Я принесу тебе тарелку. — Дом уходит прежде, чем я успеваю ответить, оставляя меня смотреть в его удаляющуюся спину. Данте оборачивается, когда Рокко уходит в секцию, которую они заняли для В'Ареццо. — Ты идешь?

Я протискиваюсь мимо него, улавливая его тихий вдох. — А ты?

Мы оба направляемся к главному столу. Пять кресел, расставленных почти как гребаные троны. По одному для каждого наследника.

Мы вместе преломляем хлеб каждый вечер. За завтраком и обедом мы можем сидеть где захотим, но за ужином наследники ужинают вместе.

Лучиано уже там, откинувшись назад с отсутствующим выражением лица, которое проясняется, когда мои каблуки стучат по каменным ступеням. Он выдвигает стул рядом с собой. — Маленькая ворона.

— Морелли. — Игнорируя его жест, я сама выдвигаю стул в конце стола и опускаюсь на него. Таким образом, мне придется мириться только с одним из них.

Данте задерживает один из его людей, и я тихо вздыхаю с облегчением, когда Стефано протискивается мимо него, выдвигая стул рядом со мной. Данте переводит взгляд на нас, но ничего не говорит, подходя и занимая место рядом со Стефано, которое Люк освободил для меня.

— Так любезно с твоей стороны, сохранить для меня место, Морелли. — Его голос низкий, но хорошо слышен за столом.

— Я не что иное, как сама услужливость, В'Ареццо, — ровно отвечает Люк.

Игнорируя избыток тестостерона, я смотрю на стол Фаско. Они сидят молча, без позерства и добродушных подколок, которые мы обычно видим. Их взгляды постоянно устремляются на пустое место по другую сторону от Люка.

— Николетта Фаско, — бормочет Стефано, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Он снова побрил голову, короткие каштановые волосы, которые у него были раньше, сменились новой стрижкой. Его татуированные руки постукивают по столу, всего один раз. — Ты что-нибудь знаешь?

Дом приближается с тарелкой еды в руках, его взгляд перемещается между нами, прежде чем я машу ему, чтобы он подходил ближе. Он протягивает ее. — Я проверил это.

— Спасибо. — Я беру ее у него, в животе урчит, когда до меня доносится аромат сытной, свежеприготовленной еды, и он возвращается к нашей группе.

Возвращая свое внимание к Стефано, дожидаясь, пока прожую кусок стейка, прежде чем ответить, взвешивая свои варианты.

Никто из наследников не является союзником. Не совсем. В нашем мире невозможно сформировать настоящую дружбу. Но Азанте и Корво, вероятно, ближе, чем остальные. Мой отец регулярно встречается с Сальваторе Азанте за покером, каждый из них проверяет другого. Альянс не является официальным, но что-то в нем есть.

— Пока нет. — Я стараюсь говорить тихо. — Ты?

Он качает головой. Остаток нашего ужина проходит в тишине, я навостряю уши, пытаясь уловить тихую дискуссию Люка и Данте. Стефано молчит рядом со мной. Вероятно, он израсходовал свою норму слов на год одним этим вопросом.

Отодвигая пустую тарелку, я бросаю взгляд на стол Ворон. Стройная шатенка умоляюще смотрит на меня, практически напрягшись в своем кресле, и я хмурюсь, качая головой. Она почти подпрыгивает, и когда я вопросительно поднимаю бровь, она достает свой телефон и преувеличенно размахивает им в воздухе.

Доставая телефон из кармана, я поворачиваю его так, чтобы не смотрели любопытные глаза, и просматриваю свои сообщения. Имя Эми всплывает вверху.

«Фильмы и «Маргарита»?»

Я смотрю на сообщение, раздумывая, прежде чем напечатать короткий ответ. Краем глаза я наблюдаю, как у нее в руке жужжит телефон, и она делает мини-праздничный жест кулаком, привлекая к себе внимание нескольких человек.

— Строишь планы?

Я едва сдерживаюсь, чтобы не вздрогнуть от внезапного голоса у самого уха. Глубокого, ленивого. Пальцы Данте скользят по плечу моей бронзовой блузы из тонкого шелка. Я закатываю глаза. — Тебя никто никогда не учил не прикасаться к тому, что тебе не принадлежит, В'Ареццо?

Его губы растягиваются в легкой улыбке. — О, я выучил этот урок очень хорошо.

Мудак. Собственнический мудак, что еще хуже. Игнорируя его, я отодвигаю свое сиденье, заставляя его сделать шаг назад. Но только маленький. Он вторгается в мое пространство, когда я встаю, свежий мятный аромат говорит мне, что я не единственная, кто принимал душ раньше.

Надеюсь, вода была чертовски холодной.

Он смотрит на меня, нахмурив брови, пока я намеренно, медленно провожу взглядом от его лакированных чёрных туфель вверх — и снова встречаюсь с ним глазами.

— Не совершай ошибку, — тихо бормочу я, — думая, что это нечто большее, чем есть на самом деле, В'Ареццо. С тобой удобно, и ты симпатичный, но если ты будешь вытворять со мной какое-нибудь дерьмо, я найду тебе замену.

Он обнажает зубы. — Зачем выбрасывать то, что хорошо работает? Двое наследников вместе. Подумай о власти, Кэт.

Моя голова наклоняется, когда я смотрю на стол. Лучиано наблюдает за нами, откинувшись на спинку кресла, подняв бокал с вином.

— Возможно, так и есть. — Слова вырываются сами собой, стремясь ранить, оттолкнуть его. — Но ты не единственный хорошенький наследник за этим столом.

Колкость попадает в цель. Глаза Данте сужаются, и он придвигается еще ближе. — Не дави на меня, Кэт.

Усмехаясь, я протискиваюсь мимо него. — Маленькие мальчики и их игрушки. Вы все, блядь, одинаковые.

Он не следует за мной, но протягивает руку, обвивая мое запястье, когда я прохожу мимо Лучиано. — Как бы то ни было, я предлагаю себя для твоего удовольствия в любое время, маленькая ворона.

Я хватаю его за запястье и дергаю назад, пока он не рычит. Моя улыбка сладкая, как гребаная сахарная вата. — Удовольствие бывает разных форм, Морелли. Для меня, по крайней мере. Но, возможно, не для тебя.

Он не вырывается из моей хватки, вместо этого прижимается ко мне, пока я не вынуждена выбирать между тем, чтобы отпустить его или сломать кость. Он замечает мою нерешительность и ухмыляется.

— Как будто ты хочешь навсегда испортить это лицо.

— Не искушай меня, — бормочу я. Отпуская его запястье, я отхожу от главного стола, проходя мимо Ворон по пути к выходу. Дом приподнимается со своего места, но я качаю головой.

На сегодня с меня хватит. Покончено с политикой и мужчинами, которые думают, что знают все.

Когда я прохожу мимо стола Фаско, напряжение разливается в воздухе. Остановившись, я сканирую, пока не натыкаюсь на Лео, охранника Джованни и лидера Фаско в отсутствие Джио. Его взгляд пуст, но он поворачивается, когда кто-то похлопывает его по руке, чтобы привлечь его внимание, когда я подхожу к ним.

— Мне жаль, что так вышло с Николеттой, — говорю я ему напрямую.

Он был близок с сестрами Фаско. Ближе всего с Николеттой, если верить слухам. И, похоже, так оно и было, потому что его пустое лицо искажается в оскале, на нем проступают горе и гнев. — Мне не нужно твое сочувствие, ворона.

Яростные слова застают меня врасплох, тон его голоса горький. Обиженный. И лица вокруг него те же, все сосредоточены на мне с выражением, похожим на неприкрытую ненависть.

Это… это больше, чем соперничество. Гораздо больше, чем слабая борьба, баланс, который я обычно вижу в них.

— Тем не менее, — говорю я тихо, но твердо. Мои глаза сканируют стол. Несколько человек опускают глаза, но еще больше встречают мой взгляд горящими глазами. — У тебя оно есть.

Шепотки возобновляются, проносясь по столовому залу, пока я поворачиваюсь, не дожидаясь ответа, прежде чем уйти. Но гнев на его лице остается со мной, когда я возвращаюсь в свои апартаменты под темнеющим небом, обязательно проверяя замки несколько раз, прежде чем достать телефон.

Мне нужно поговорить с отцом, но снова включается голосовая почта. Автоответчик заканчивается звуковым сигналом, и я перевожу дыхание.

— Папа, мне нужно срочно с тобой поговорить. Перезвони мне.

Мне нужно, чтобы ты сказал мне, что мы непричастны к убийству Николетты Фаско.

Потому что, если подозрения, скручивающие мой желудок, верны, тогда все меняется. Правила были нарушены. Фаско потребуют мести. И я здесь, играю в эту игру с завязанными глазами, с одной рукой, связанной за моей гребаной спиной.