В расчете на любовь

Глава 20 Луна

Все будет хорошо. Но на эту проклятую тропинку я ночью не полезу! Мне моя шея нравится ровно в том виде, в каком она сейчас есть. Так я Барги и заявила.

— А вы глаза закройте, — посоветовал он. — И дайте мне руку. Я вас проведу.

— Вы сумасшедший! — с чувством ответила я.

— Вы только теперь об этом узнали? Ну же, моя драгоценная! Тут не страшно. Я же добрался. И Зариан ни разу не сверзился. Да что уж, даже старая Нурия, и то этот путь преодолела. А вы — молодая и сильная, все у вас получится.

И как он это делает? Не иначе, как владеет ментальной магией! Как по-другому объяснить тот факт, что я осторожно ступаю босыми ногами на камни? А амулет, ну что амулет… Быть может, он защищает от всех, кроме Барги?

— Осторожнее, тут острый камень. А тут держитесь крепче за мою руку. И не смотрите вниз, смотрите на меня. Еще немного, моя хорошая. Прижмитесь к скале и бочком, бочком.

— Вы что, кот, Барги?

— Мур?

— Видите в темноте?

— Ах, это… Да, вижу. Лучше, чем вы. Привычка.

Когда спустя вечность холодный камень под моими ступнями сменился на мягкую травку, я громко выдохнула.

— Вот и все, опасная дорога кончилась. Вы умница, Альмира.

Я нащупала рукой его плечо и рывком притянула Барги к себе. Прижалась к нему, вся дрожа и сглатывая слезы. Застучали зубы — от холода и от облегчения.

— Только реветь не нужно, — строго сказал Андрэс, неловко целуя меня в лоб. — Все уже кончилось. У меня тут лошадь. Вы же ездите верхом, Альмира, я это точно знаю.

— Да, езжу. Как холодно!

— Идемте же быстрее, у меня есть меховая накидка!

Вся моя ловкость закончилась. Я спотыкалась на каждом шагу и, кажется, сбила ноги в кровь. Барги тихо ругался по-икшарски, а под конец велел мне сесть на камень и ждать его.

— Приведу лошадь, так будет быстрее. Никуда не уходите.

Я истерически хохотнула.

Он исчез в темноте. Небо затянули тучи — ни звезд, ни луны. Вокруг была сплошная темень и оглушительная тишина. Ни пения птиц, ни шуршания листвы. Такое чувство, будто я осталась одна в целом мире. А вдруг с ним что-то случится? Или он заблудится? Как дожить до рассвета? А есть ли тут дикие звери? Зариан упоминал только лисиц, но они ведь маленькие? Вряд ли лисица способна меня сожрать. А стая лисиц? Накинутся, перегрызут горло! Или я совершенно заледенею, и они обгрызут утром мой хладный труп…

— Альмира, вы в порядке?

— В полном, — бодро солгала я.

— Я привел лошадь. Идите ко мне, помогу сесть в седло.

Лошадь тихо фыркнула, и я вдруг поверила, что это все — по-настоящему. Такого развития событий я и в бреду представить не могла. Лошадь — на таких крутых горных тропах! Повинуясь мягким движениям рук и терпеливым уговорам, я взгромоздилась верхом и позволила меня куда-то везти. Все равно, куда. Главное, подальше отсюда. Барги накинул мне на плечи тяжелый меховой плащ, я даже почти согрелась. Вскоре небо начало светлеть, и мы остановились возле полуразрушенной каменной башни.

— Я не спал почти три дня, — сообщил мне Барги, помогая спешиться. — Нужно передохнуть. Тут вполне безопасно.

— Нас не найдут?

— Кто? Зариан вернется лишь через пару дней. Он руководит вашими поисками, представляете?

— Мерзавец, — выдавила я.

— Еще какой. Пройдите внутрь, не бойтесь. Я привяжу лошадь.

У каменной башни не было крыши, зато стены были целы. Внутри нашлись остатки костра и охапка хвороста. Я осторожно присела на деревянный топчан, поджимая озябшие ноги.

— Вы без обуви, Альмира! — воскликнул Барги встревоженно. — Почему не сказали?

— Не до этого было, — виновато пожала я плечами. — Да и где бы вы мне нашли туфли?

Андрэс что-то пробормотал себе под нос, а потом расстелил на земле свою широкую меховую накидку.

— Ложитесь и закутайтесь в нее, — велел он.

— Я не хочу спать. Ложитесь вы. Вам нужнее.

Он внимательно поглядел на меня, кивнул, сбросил сапоги и кафтан. Достал из кармана золотые часы на цепочке, сунул мне в руки.

— Наденьте мою одежду. И разбудите меня через час.

Я послушно сунула ноги в сапоги и укуталась в кафтан, а потом наблюдала, как он спит. Забавно даже, мне всегда нравилось смотреть на спящих мужчин. Впрочем, обычно я лежала рядом, а не наблюдала со стороны.

Он в меня влюблен, это неоспоримый факт. Он снова меня спас. Каким-то чудом разыскал, помог сбежать. И амулет этот… ужасно дорогой. С необычным плетением и странными камнями. Пожалуй, Барги заслужил награду. Звучит ужасно цинично, но кроме своего тела, мне расплатиться было нечем. И надо сказать, цена свободы меня более чем устраивала. Я давно о нем думала. Не раз представляла. Кажется, это больше нужно мне, чем ему.

Хихикнула, любуясь гордым профилем. Бедняга! Мало того что приходится спасать всяких идиоток, так еще и ублажать их нужно! Пожалеть бы его… да что-то не получается!

Будить его я, конечно, не стала. Дала выспаться. Сама разыскала лошадь, сама залезла в седельные сумки. Нашла несколько яблок и хлеб с сыром. Поела всухомятку. Была там и фляга, но явно не с водой. Не рискнула пробовать.

Он проснулся, когда солнце было уже высоко. Потянулся, нашел меня взглядом и улыбнулся искренне, как умел только он. И почему я считала его некрасивым — с такой-то замечательной улыбкой?

— Который час?

Я достала из рукава часы:

— Почти полдень.

— А когда я просил меня разбудить?

— Мы сильно торопимся?

— Если бы выехали часа три назад — заночевали бы под крышей. Теперь придется остаться в горах.

Я пожала плечами. Ничего страшного. Найдем еще какую-нибудь сторожевую башню.

— Вы голодная?

— Я нашла в вашей сумке еду.

— Умница. Еще что-то осталось?

— Конечно. За кого вы меня принимаете?

— Принесу воды. Отдайте сапоги.

Нехотя я сбросила теплую обувь, а кафтан не отдала, но он и не просил. Теперь, при свете дня, было совершенно не страшно. Я точно знала, что он меня не бросит.

— Костер разжигать не вижу смысла, — сказал Барги, вернувшись довольно быстро с деревянной чашей в руках. — Пейте и поехали.

— А вы?

— Я уже напился. А хлеб съем по дороге. И как же вы без обуви… Придумал.

Он стянул с себя рубашку и, наморщив нос, с трудом разорвал ее пополам, а затем — на длинные лоскуты. Бросил мне и велел:

— Обмотайте ступни. Все лучше, чем ничего.

Как завороженная, я уставилась на его поджарое волосатое тело. Как он хорошо сложен, оказывается! Никогда не любила волосатых мужчин, но этим невозможно не залюбоваться.

— Альмира, вы меня слышите? — Барги громко щелкнул пальцами. — Засыпаете на ходу. Быстрее поднимайтесь. Мы немного спешим.

Он забрал у меня кафтан и натянул на голое тело, а я поспешно обмотала ноги останками его рубашки. Он прав. Нужно поторопиться.

Ехали мы вдвоем на одной лошади почти без остановок. Иногда Барги спешивался и вел коня под узцы. Чаще, чем мне бы этого хотелось. И только когда я уже стала засыпать, сжалился надо мной.

— Переночуем здесь, — решительно заявил князь, останавливаясь возле горного ручейка, по недоразумению называемого икшарцами рекой. — Хорошее место. И уже земли моего дядюшки. Здесь безопасно. А в реке водится рыба.

Расстелил на земле свою меховую накидку, усадил меня. Наломал в ближайших кустах сухих веток, разжег костер. Снял сапоги, закатал штаны по колено, залез в ледяную воду. Руками поймал небольшую серебристую рыбину.

Я смотрела открыв рот. Никто из моих знакомых так бы не сумел! Ах, какой он… удивительный!

— Умеете разделывать рыбу? Нет? Я так и знал.

Достал нож, быстро вспорол рыбине брюхо. Я отвернулась. Рыбку было немного жалко, но голод быстро привел меня в чувство. Вцепившись зубами в предложенный кусок хлеба, я только вздыхала и принюхивалась — не поспел ли ужин.

А когда стемнело, Барги выкинул остатки рыбы в реку и кивнул на меховую накидку:

— Ложитесь спать.

— А вы? — тихо спросила я. — Где спать будете?

— Я у костра посижу, — пожал он плечами. — Выспался.

Нет, так дело не пойдет!

— Полежите со мной, — попросила я. — Мне так холодно и страшно.

Он заколебался, а потом улыбнулся широко и весело, как умел только он.

— Если женщина просит — отказывать ей грех!

Развалился на земле и уставился на меня:

— Идите же ко мне, моя соколица!

Я присела на край накидки, дернула плечами, хмурясь:

— Я не ваша!

— Точно, — фыркнул он, обхватывая меня за талию и быстро, но бережно укладывая на землю: — Вы у нас вольная птица, я помню. Спите, крылатая, нужно отдохнуть. Ехать в ночь уже не имеет смысла.

Я лежала рядом с ним, ощущая тепло мужского тела, длинного и твердого, и не понимала, почему он даже не пытается ко мне приставать. Ни один мужчина не упустил бы такой возможности. Только мы двое… рядом… Вспомнила наш отчаянный поцелуй, напоминая себе: он в меня влюблен. Или хотя бы — желает. И я ему сейчас и здесь не откажу не только потому, что полностью от него завишу. Но благодарность за спасение — это еще не все. Я бы хотела сейчас забыться в сильных мужских руках. Почувствовать себя слабой, нежной, нужной. Я устала бояться. Я так хочу любви!

— Барги, — шепнула я, прижимаясь к нему и обвивая руками его талию. — Мне все еще холодно. Я вся дрожу.

Он поймал мои ледяные пальцы, поднес к губам, согревая дыханием. Я чувствовала, что он улыбается.

— Так лучше?

Вздохнув, я прильнула еще ближе, плотно прижимаясь к нему бедрами и грудью. Почувствовала, как он напрягся, почти окаменел, затаил дыхание.

— Нет, мне холодно, — капризно шепнула я.

— Погодите, я придумал, как вас согреть.

Мягко меня отодвинул, сел, захлопал по бокам. Поднялся, достал из своей сумки ту самую флягу, вынул пробку, понюхал и поднес к моим губам:

— Отхлебните.

Я послушалась бездумно. Глотнула, закашлялась. По горлу словно огненная волна прокатилась.

— Это водка! — прохрипела я.

— Виноградная. Глотните еще.

Я замотала головой, но он заставил меня сделать еще пару глотков. Сразу закружилась голова, стало жарко и весело. Я захихикала и упала на накидку. Он лег рядом. Уже не стесняясь, я обняла его и засунула руки под кафтан. Очень удобно, что он без рубашки, просто замечательно! Какой горячий и твердый у него живот!

— Вы ужасно волосатый, — протянула я, зевая. — Интересно, везде так?

— Везде, — подтвердил он охрипшим голосом.

— Покажете?

— Потом. Спите уже.

— А я вовсе не хочу спать! — заявила я, опуская голову на грудь Барги и закидывая на его бедро ногу. — Расскажите мне сказку, Андрэс.

— Сказки рассказывать я мастак, — фыркнул он, обхватывая меня руками и поудобнее укладывая на себя. — Знаете историю про то, как девочка просила луну?

— Нет.

— Жила-была одна капризная принцесса, которая всегда получала все, что хотела. Матушка ее давно умерла, а король-отец в единственной дочери души не чаял.

— Мне что-то не нравится ваша сказка, — проворчала я, прикрывая глаза.

— Почему?

— Это про меня, да?

— Нет, моя принцесса, это просто сказка.

— Тогда продолжайте.

— Слушаю и повинуюсь, ваше высочество. Так вот, увидела однажды принцесса луну, топнула ножкой и сказала: хочу ее. Но король впервые в жизни ей отказал. Принцесса заплакала, закрылась в своей комнате и отказалась есть и пить, пока не получит луну.

— Ну и дура, — шепнула я, глубоко вдыхая запах мужчины. Странно, он же весь потный, но мне совсем не противно. Напротив, нюхала бы его всегда!

— Король призвал мудрецов и пообещал награду тому, кто достанет с неба луну. Но все говорили, что это невозможно. Один из них, коварный и злой советник, сказал принцессе, что поможет ей. Она поверила и пошла за ним. Злодей привел девочку в сад и сказал ей заглянуть в старый колодец. Она заглянула — и увидела, что луна лежит на дне.

— Какой мерзавец! — я распахнула глаза и попыталась встать, но Барги без труда удержал меня, усмехнулся мне в волосы и продолжил:

— Глупая маленькая принцесса прыгнула в колодец за луной и утонула. Король умер с горя, а советник захватил власть. Вот такая сказка.

— Нет-нет! — возмутилась я. — Так нельзя! Сказки должны быть добрыми! Я расскажу, что было дальше! Она не утонула! Добрый садовник видел, как принцесса ночью вышла к колодцу. Он все слышал. Он убил злого советника и вытащил принцессу. Когда девушка увидела садовника, то сразу полюбила его всем сердцем и не нужна ей стала никакая луна, вот! Они поженились, у них было много детей, прекрасных как луна.

— Моя сказка куда более настоящая, — тихо засмеялся Барги.

— А моя — моя про любовь!

— Любви не бывает, принцесса. Все это выдумки.

— А вот и бывает.

Я слушала стук его сердца и думала о том, что он, в сущности, прав. Нет никакой любви, а я — та самая дура, что хотела луну. Я так мечтала, чтобы меня кто-то полюбил по-настоящему, что верила всяким глупостям и каждый раз прыгала в этот колодец. Но никто меня не любил, ни Анатоль, которому нужны были только деньги, ни уж тем более Ратмир, для которого я была лишь очередным приключением. Да и Ксандр не любил тоже, иначе не вычеркнул бы так легко из своей жизни. К счастью, мне пока удается вылезать из колодца самостоятельно. Но когда-нибудь у меня не хватит на это сил.

И так мне вдруг жалко себя стало, что я заплакала.

— Ну что с вами, моя хорошая, — тут же испугался Барги. — Зачем плачете?

— Принцессу жалко! — всхлипнула я. — Какая она глупая!

— Так все ведь хорошо закончилось! Садовник ее спас.

— Нет-нет, — я замотала головой, орошая горючими слезами грудь мужчины. — Она умерла. Утонула. А садовник ей лишь привиделся в последнем бреду. Она как я, Андрэс. Я тоже утонула.

— Дурочка, — пробормотал Барги, гладя меня по волосам. — Я не позволю вам утонуть. Я вас спасу. Мы ведь друзья.

Ох, не эти слова я жаждала от него услышать! Но он прав. Спас меня, не бросил, не забыл. Какой же он славный…

Я так и уснула у него на груди, а проснулась, когда солнце уже поднялось. Одна, спеленатая его накидкой, словно неразумный младенец.