В расчете на любовь

Глава 30 Раздевайся

Благопристойный Вышецк наскучил мне уже через неделю. Званых вечеров я больше не устраивала: во-первых, опасалась реакции Туманова, который и не думал мой дом покидать. Во-вторых, как-то и не хотелось мне бурного веселья. Да и многие знакомые офицеры уже уехали, а те, кто не уехал, мне нужнее были в центре города, на виду у всех, а не среди пьяной толпы в саду.

Несмотря на то, что мне нужен был лишь один мужчина, каждый день я выбирала новую жертву. В понедельник гуляла по городу с Субеани (памятуя о том, что он добрый друг Барги, а значит, вреда мне не желает), во вторник кормила рыбок с лейтенантом Григорьевым, в среду принимала цветы от оттаявшего Морозко (я так старательно улыбалась ему при каждой встрече, что он, кажется, проникся). В четверг пила кофе с господином Соболевым, в пятницу провожала уезжавшего Верецкого, а Снежин так и не появился.

И конечно, каждый вечер я посещала купальни. Теперь уже — в гордом одиночестве. И хорошо, потому как в купальнях я ожидала Снежина, а он все же не рискнул бы появиться рядом с женой Ермилина, которую к тому же везде сопровождали два солдата. Меня, вероятно, тоже сопровождали, но не так явно. Во всяком случае слежки за собой я не заметила.

Итак, в субботу я решила наконец заняться теми обязанностями, которые возложил на меня генерал Ермилин. Мы с ним не разговаривали, даже почти не встречались, а если и сталкивались в кухне у Ефы, где я проводила большую часть свободного времени, то лишь сухо здоровались. Тем не менее на мое авто больше никто не претендовал, из дома меня не выгнали, а значит — нужно выполнять свою часть уговора. И я отправилась на стройки — сначала заглянула в уже законченное здание летнего театра (деревянное, изящное, выкрашенное в любимый голубой цвет генерала), потом поглядела, как возводят основательные каменные стены театра зимнего, в котором будут и кресла, и печки, и различные механизмы, и огромная хрустальная люстра под потолком). Проект я видела в бумагах, но даже не представляла, насколько это грандиозное сооружение. Генерал денег не жалел. Побывала и на том месте, где будет новая респектабельная гостиница. Тут пока лишь заливали фундамент и смотреть особо было не на что. Основное строительство начнется весной. Учитывая, что я уже вложила в гостиницу часть своего капитала, мне бы нужно почаще сюда заглядывать.

В очередной раз я убедилась, насколько удобная вещь — личное авто. Мой механик обслуживал его просто отлично, у меня ничего не ломалось, топливо не заканчивалось, клаксон звучал громко и противно. По мощеным улицам я передвигалась очень быстро, впрочем, поскольку дожди здесь бывали нечасто, то и на остальных дорогах я не застревала. Нужно, пожалуй, сказать спасибо Ермилину — и за состояние дорог, и за авто. Очень нужный оказался подарок.

На авто я и поехала в купальни в очередной раз. Теперь — одна. Сейчас не нужно было вешать простыни, чтобы укрыться от нескромных взглядов. Еще в начале лета здесь возвели деревянные стены и даже поставили скамейки для удобства отдыхающих. По ночам обычно тут никого не было, и я совершенно спокойно оставила авто у склона горы и поднялась по тропинке наверх, к источникам. Убедившись, что никто не купается, я быстро разделась, поежилась — воздух был уже довольно холодным, и быстро скользнула в бурлящую мутную воду, пахнущую серой. Не больше получаса — но как же сладко потом спится! И какая нежная стала у меня кожа! А еще, кажется, талия сделалась тоньше и ноги изящнее. Нет, я вовсе не стремилась походить на стройных до изнеможения северянок, но и поправляться мне не хотелось.

Запрокинув голову, я разглядывала звездное небо, радуясь, что его не скрывала крыша. Генерал предлагал на случай дождя — но я воспротивилась. Глупость какая, никто в непогоду не поедет за город. Все останутся дома. Хотя я слышала, что местные жители купаются даже зимой, когда уже лежит снег. Я не настолько смелая. И вообще, сколько можно? Где же этот Снежин? Мне уже надоело каждый день демонстрировать горожанам новых поклонников! Я бы лучше провела время с Ником, тем более что после моего возвращения мы с сыном сблизились. Я читала ему книги на ночь, много обнимала и целовала, выслушивала всякие мальчишеские глупости и все чаще ловила себя на мысли: вот бы еще сестренку ему родить. Девочки — это же так интересно! Но и мальчика второго тоже неплохо. Будут потом друг друга поддерживать.

Убаюканная сладкими фантазиями, я не услышала чужих шагов и, когда раздался насмешливый мужской голос, от неожиданности и испуга едва не ушла под воду. Вот было бы славно — утонуть в горячей луже!

— Мирэ, какого черта вы творите?

— Андрэс? — Я ждала другого мужчину, но этому обрадовалась куда больше. — Откуда вы здесь? Почему ночью?

— Вырвался к вам на пару дней.

— Я так…

— И что я увидел?

— Что? Обнаженную женщину? — радостно предположила я. — Вам нравится?

Нисколько не смущаясь, я поднялась во весь рост. Вода доходила мне до середины бедер. Сразу сделалось холодно, кожа покрылась мурашками. Мокрые волосы облепили плечи. Я обхватила себя руками, выгодно подчеркивая пышность груди.

Барги застыл, жадно меня разглядывая. Я поняла по его тону, что он намеревался устроить скандал. Быть может — сцену ревности. Но я слишком скучала, чтобы тратить время на глупые ссоры. Успеем еще поругаться. Он здесь, рядом со мной! Настоящий, теплый, живой — и в очередной раз сраженный моей красотой.

— Так тебе нравится?

— Я… да. Очень нравится.

Его руки взметнулись к вороту рубашки. Я шагнула вперед — к нему.

— Раздевайся, — скомандовала тихо, но твердо.

— Раздень меня, — неожиданно попросил он.

Такая игра мне была по нраву. Я с радостью стянула с него рубашку, а потом смело расстегнула ремень и спустила штаны.

— Ты желаешь именно меня, Мирэ? — хрипло спросил Андрэс, шагнув в купель. — Или снова… удовлетворяешь потребности?

Шутить с ним не хотелось, лгать тоже, поэтому я просто и честно ответила:

— Только тебя.

— Докажи.

Что же, я — не невинная девица. Если уж честно, в любви я не менее искусна, чем он. И доставлять мужчине удовольствие умею разными способами. Заглянула ему в глаза, медленно и нежно поцеловала в губы, а потом стекла поцелуями вниз. Колючий подбородок, шея, плечи, твердая и волосатая мужская грудь (невкусно), гладкие бока, поджарый живот… и ниже. Его громкий стон возбудил меня невероятно. Я видела, что он в восторге от моей смелости, и собиралась сделать так, чтобы он навсегда запомнил эту ночь.

— Я… отомщу, — сквозь зубы выдохнул он. — Боже, Мирэ, Мирэ… Еще!

Слово свое Барги сдержал, и месть его была не менее изысканна, чем мои ласки. Только он был куда более терпелив, чем я, заставив меня стонать, умолять и даже плакать. Не представляю, что подумали мои тайные сопровождающие, точнее, очень даже представляю. В горах ночью все звуки слышны очень далеко… Что же, такая у них работа. Пусть завидуют.

Одевал меня Андрэс потом сам. За руль не пустил, сказал: опасно, уже темно. Я не стала говорить, что уже не раз ездила ночью этой дорогой.

— Ты останешься? — шепнула я.

— Завтра вечером уеду обратно, но пока — весь твой, — пообещал он.

— Тогда спать будешь со мной. И никаких разговоров до утра.

— Рядом с тобой у меня в голове пусто, — усмехнулся Барги. — Я словно пьяный, двух слов связать не могу.

— Все ты врешь. Ты известный болтун.

— Может и так.

В доме все уже спали. Скорее всего, меня и не ждали этой ночью. Я несколько раз ночевала у Ефы — вместе с Ником. Мы прокрались в спальню незамеченными, где крепко уснули в объятиях друг друга.

Неприятный разговор все же состоялся. Проснулась я в одиночестве, сначала испугалась, что Андрэс снова сбежал, а потом решила: какого черта? От меня не убежишь. Если я решила — он будет моим. И совершенно спокойно оделась и спустилась на террасу, где Ильяна, как всегда, накрыла завтрак. Она, конечно же, видела авто во дворе и поняла, что я нынче дома.

— Барги умчался к Ермилину, — сообщила мне подруга, когда я тоскливым взглядом окинула накрытый на двоих столик. — На твоей машине, между прочим. Обещал вернуться как можно скорее. Вы… вместе?

— Да, — с облегчением выдохнула я.

Тут же и аппетит появился, и настроение стремительно улучшилось. Я с удовольствием позавтракала и встрепенулась, услышав шум двигателя.

— Я уберу со стола, — понятливо кивнула Ильяна. — Не буду вам мешать.

Останавливать ее я не стала. Я должна серьезно поговорить с Андрэсом и принять окончательное решение. Особым терпением я никогда не отличалась, поэтому ждать больше не хотела.

Он появился на террасе, и по его виду было ясно: ничего хорошего Ермилин ему не поведал. Все-таки поругаемся. Позволю ему высказаться первым, пожалуй.

— Итак, я хочу повторить вчерашний вопрос, — тихо и мрачно начал Барги. — Какого черта вы вытворяете, Альмира?

Какой холодный тон! И снова — на «вы». Злится. Не подошел ко мне, не поцеловал. Оперся бедрами на перила, уставился на меня с явным неодобрением.

— Что именно вам не нравится? — ответила я ему в тон.

— Говорят, вы ведете себя крайне возмутительно.

— Кто говорит? — О, в подобных беседах я знала толк. В конце концов, у меня отец — голова Большеграда. Я прекрасно умею отвечать на неудобные вопросы.

— Все вокруг говорят.

— Знаете, Андрэс,так это вы во всем виноваты, — заявила я спокойно.

Его лицо вытянулось от удивления, усы возмущенно вздрогнули.

— Аргументируйте, — вздернул он бровь.

— Вас не было рядом.

— Даже не поспоришь. Признаю. Но позвольте заметить, я был несколько занят… семейными делами.

— Между прочим, меня сначала похитили, потом едва не арестовали, а теперь еще и вы… обвиняете черт-те в чем! Не стыдно?

— Нисколько, — качнул головой он. — Вы, моя дорогая, могли бы всего этого избежать, если бы были чуточку осторожнее. Незачем было тащить в спальню всяких проходимцев.

— И снова ваша вина! — буркнула я, сердито сдвигая брови. — Я бы затащила в спальню вас, но вы совершенно не появлялись в Вышецке!

— Помилуйте, к чему вам я? — ядовито ухмыльнулся Барги. — Разве недостаточно было кандидатов? Ермилин, Долохов, Туманов?

— Ну нет! Ермилин старый, Долохов бессовестно влюблен в жену, а Туманов — зануда!

— Вершинин, Соболев, Морозко, Мортаев, Григорьев? — монотонно продолжал мой тайный супруг. — Субеани наконец?

Я тут же вспыхнула. Так он все знает! Следил за мной? Или его Ермилин просветил? Как некрасиво с его стороны!

— Неужели все оказались недостаточно хороши? — с издевкой продолжал Андрэс. — Но вы, кажется, даже не попробовали…

— Да вы ревнуете! — вдруг догадалась я.

— Я? Вот еще не дело. Знаете, Альмира, я, пожалуй, пойду. Мы, кажется, сейчас всерьез поссоримся, а я этого не хочу.

— Никуда вы не пойдете! — подскочила я. — Я вас не отпущу.

Он склонил голову набок, разглядывая меня с любопытством. Улыбался. Щурил глаза весело. Нет, он не ревнует. Он смеется надо мной!

— Не отпустите? Вот это новость. Разве я вам нужен?

Шелестя юбками, я медленно приблизилась к нему и остановилась близко-близко. Моя грудь почти касалась его груди.

— Нужны, — выдохнула я, глядя прямо ему в глаза и с радостью замечая, как расширяются его зрачки.

Он дрогнул губами, и я задохнулась от волнения. Никакой магии — и все же между нами происходило настоящее волшебство!

— Зачем? — тихо-тихо спросил он, застыв как каменное изваяние.

— Я вас люблю, — спокойно сказала я.

Вот теперь он заволновался. Его глаза стали совершенно круглыми, на бледных щеках вспыхнули красные пятна, даже усы затрепетали.

— Это не смешная шутка, моя дорогая, — выдохнул он. — Не думаю, что…

— Дурак, — перебила его я, вцепившись в его рубашку, поднялась на носочки и смело поцеловала в губы.

Его ладони нерешительно опустились мне на спину. Впервые Барги робел — и оттого отвечал на поцелуй осторожно и несмело. И мне это нравилось, я была в полном восторге! Он мой, только мой! Никому не отдам!

— Альмира Вионтьевна, там пришло письмо… — откуда-то сзади раздался голос Туманова. — Впрочем… хм… я приду позже.

Хлопнула дверь, а поцелуй все не заканчивался. Барги меня не отпускал, напротив, прижимал все крепче. Под моими пальцами грохотало его сердце.

Потом мы долго стояли, обнявшись, и молчали. Зачем слова, если все и так ясно?

— И что дальше? — тихо спросил Андрэс у моей макушки.

— Ты — мужчина. И ты мой муж. Вот и решай.

Кто бы знал, с каким удовольствием я произнесла эту фразу! Наконец-то можно переложить ответственность на чужие плечи! Быть самостоятельной и независимой мне очень нравилось, но мир еще был не готов ко мне, прекрасной. Мне нужен защитник от всяких идиотов!

— Уверена? — усмехнулся Андрэс, быстро приходя в себя.

— Более чем.

— Тогда мы едем к твоему отцу и рассказываем обо всем.

— Отлично, — согласилась я.

— Я оформляю официальное опекунство над Ником.

— Не возражаю.

— Жить будем в Икшаре в родовом дворце…

— О нет! — я тут же замотала головой и попыталась выпутаться из его рук. — Довольно с меня Икшара!

— Ну нет так нет, — подозрительно быстро сдался Андрэс. — Останемся в Вышецке?

— Да. Мне нравится этот город и этот дом. Я здесь на своем месте.

— Ладно, уступлю тебе, но с одним условием: у нас будут дети. Пятеро, не меньше.

— Двое, — отрезала я. — О большем даже не мечтай.

— Что ж, это на одного больше, чем я рассчитывал.

Не выдержав, я ткнула его кулаком в бок, и он засмеялся громко и весело.

— А ведь я, Альмира Вионтьевна, вас вовсе не люблю…

— Что? — я вздрогнула всем телом, задохнулась, но до боли в груди дело не дошло.

— Я вас обожаю. Схожу по вам с ума. Боготворю вас.

Я снова ударила его в бок. Вот зараза! Я успела напугаться.

— Докажи, — потребовала я.

— Луну тебе достать с неба, несравненная?

— Отнеси меня в спальню. На руках. Никто и никогда так не делал. Ну, кроме Зариана, но это не совсем то, о чем я мечтала.

— С превеликим удовольствием.

Он схватил меня за руку и потащил в дом, на ходу объясняя:

— Лестницу мне не одолеть, ты, моя дорогая, не пушинка. Ну так золото и не может быть легким. Но вот дальше…

Уже на пороге спальни он все же поднял меня, крякнул натужно, и, мужественно преодолев оставшийся путь, уронил меня в постель. И упал рядом, тяжело дыша.

— О мой рыцарь, ты заслужил награду! — провозгласила я, оседлав его бедра и стягивая с Андрэса рубашку.

— Еще как заслужил, — самодовольно согласился он, скользя пальцами по застежкам моего платья.