Воплощение

24. С НАСТУПЛЕНИЕМ ТЕМНОТЫ

Осенний ветер кусал мои щёки, когда я вышла из бара «Всех Святых» и направилась к месту, где припарковала машину. Хоть мне и удавалось каким-то образом сдержать слёзы, я ничего не могла поделать с гигантским комом боли, застрявшим в моём горле. Покопавшись в рюкзаке, я достала ключи и нажала кнопку разблокировки, больше всего на свете желая, чтобы этот день поскорее закончился.

— Уже уезжаешь?

Я подпрыгнула на месте при звуке бархатного голоса Доминика. Чёрт побери!

— Ты напугал меня до смерти, — сказала я, прижимая ладонь к груди и прислоняясь спиной к машине, чтобы перевести дух.

— Прости, ангел.

Уголки его губ дрогнули, словно он хотел улыбнуться, но тут же передумал.

— Где ты пропадал? Я уж думала, ты не придёшь. Ты даже не ответил на моё сообщение.

— Да, я был, гм, немного занят. — Он наклонил голову вбок и протянул руку, чтобы заправить выбившуюся прядку за моё ухо. — Ты переживала за меня? — спросил он; его голос звучал ровно и даже как-то… насмешливо?

— А ты как думал? Просто взял и исчез сегодня утром. — Я разглядывала его лицо в поисках ответа, но, к моему удивлению, оно ничего не выражало. — Мы же решили, что обойдёмся без помощи Присциллы. Лучше поскорее избавиться от неё.

Серьёзно, я бы многое отдала, чтобы помочь Трейсу, но не готова рисковать ради этого жизнью Доминика. И мне казалось, что прошлой ночью я чётко выразила свою позицию. Но, по всей видимости, мы друг друга не поняли.

— Мне подумалось, что можно сделать и то, и то, — беззаботно ответил он. Его взгляд прошёлся сверху вниз по моему телу. Медленно, как солнце, уходящее за горизонт. — Хорошо провела вечер?

— Нет, — мрачно ответила я, хотя это была лишь полуправда. Как бы мне ни было тяжело видеть Трейса, зная, что у нас нет будущего, моё сердце всё равно поёт каждую минуту рядом с ним. Что тут можно сказать? Сердцу не прикажешь. А моё сердце явно хочет двух разных парней одновременно. — Я весь день переживала за тебя.

— Ну, сейчас я здесь.

Его губы снова дёрнулись, на этот раз изогнувшись в подобии улыбки. Но она казалась вымученной, словно его рот забыл, как это нужно делать.

На секунду я задалась вопросом, что это с ним, но тут же вспомнила, что он весь день провёл с Присциллой. Тут даже самые крепкие нервы не помогут.

Не став заострять на этом внимание, я выпрямила спину и спросила:

— Так что, тебе удалось узнать от неё что-нибудь про память Трейса?

Должен же этот чёртов день принести хоть какие-то хорошие новости. Тогда можно будет сказать, что всё это было не зря.

— Нет, — равнодушно ответил он и шагнул ко мне. Носки его ботинок прижались к моим. Его взгляд скользнул куда-то за моё плечо и потемнел, перед тем как вернуться к моим глазам. — Я уже говорил, как потрясающе ты сегодня выглядишь?

Я недоумённо моргнула и посмотрела вниз на себя. На мне всё ещё была школьная форма, только без пиджака: рубашка на пуговицах, юбка в складку и кожаная куртка. Он видел меня такой бессчётное количество раз, но глаза его горели так, словно он впервые видит меня в этой форме

— В этом старье? — шутливо ответила я, пытаясь разрядить обстановку и, может даже, вызвать у него настоящую улыбку.

Он сделал ещё шаг ко мне и прижался всем телом, вынуждая меня прислониться к машине. Его рука перекинула мои волосы за плечи.

— Я хочу тебя, ангел. Прямо сейчас.

Его губы оказались на моей шее быстрее, чем я нашлась с ответом. Его рот покрывал мою кожу жёсткими поцелуями, и это очень сильно походило на прелюдию.

Я ощутила жар внизу живота, когда Доминик накрыл мои губы своими. Вот только в его поцелуе не было ни капли нежности. Он был диким, грубым и совершенно необузданным.

Я не поняла, с чего вдруг вспыхнула такая страсть, но мне это даже по-своему нравилось. Я отстранилась, тяжело дыша и желая большего.

— Кажется, нам лучше поспешить домой.

Он слегка мотнул головой.

— Я так долго ждать не могу. — Его глаза были греховно чёрными, когда он снова впился в мои губы и раздвинул коленом мои бёдра. — Мне нужно взять тебя прямо сейчас.

Тихий вздох сорвался с моих губ, когда его рука забралась под мою юбку и начала поглаживать поверх нижнего белья.

Ох ты ж!

— Доминик…

Я вцепилась в его плечи, пытаясь прояснить разум, чтобы найти в себе силы сказать ему остановиться, напомнить, что мы вообще-то в общественном месте… Но как можно сосредоточиться, когда он касается меня вот так?

— Да, ангел?

Он лизнул, а затем куснул нежную кожу под ушком и обхватил ладонью мой затылок.

— Мы не… не можем… заняться этим… прямо здесь…

Мои ногти впились в его спину. По ногам разливалось тепло, превращая их в желе.

— Тогда скажи мне остановиться.

— Ладно…

Его губы снова завладели моим ртом, и я тут же забыла, что собиралась сказать. То, как он целовал меня… он играл со мной, жадно, требовательно. Голова шла кругом от дикого желания, растерянности и страсти. И Доминик, гад такой, прекрасно это знал.

— Я видел тебя с ним сегодня, — прошептал он мне в губы. Его пальцы продолжали ласкать меня поверх трусиков. Он вёл себя очень собственнически. — Вы так мило ворковали друг с дружкой.

Мне нужно было что-то ответить, немедленно прекратить этот разговор, но в этот момент Доминик отодвинул мои трусики в сторону, и все разумные мысли застелил туман.

Я откинула голову назад, когда Доминик ускорил темп. Возбуждение внизу живота нарастало. Мурашки побежали по коже, когда его зубы царапнули мой подбородок. Его пальцы двигались в быстром ритме, ни разу не сбившись, а язык скользнул вниз по шее к ключице.

— Он в курсе, что ты моя? — спросил Доминик напротив моей шеи. Вонзил зубы в кожу и тут же отстранился. Я сразу поняла, что он укусил меня не для того, чтобы утолить голод.

Он метил меня.

— Доминик, не надо… — захныкала я, но не смогла даже полностью сформулировать свою мысль. Я была слишком близка к пику.

— Чего не надо, ангел?

Я чувствовала улыбку в его голосе, пока он продолжал двигать пальцами.

Я уже почти…

— Не… останавливайся.

В ответ раздался мрачный смешок близ моего горла.

— И не собирался.

Восхитительное напряжение внизу моего живота взорвалось волнами жара и пошло рябью по всему телу, заставляя содрогаться всем телом. Колени подкосились. Я, возможно, упала бы на землю, если бы Доминик не продолжал удерживать меня в своих руках. Его пальцы всё ещё контролировали мой оргазм, словно хотели продлить его настолько, насколько это вообще физиологически возможно.

— С ним ты никогда не ощутишь того же, что со мной, — сказал он. Я подняла взгляд и встретилась с его стеклянными глазами. Я дышала быстро и часто, мои щёки горели румянцем. — С ним ты никогда не будешь кончать так, как со мной.

Тошнота подкатила к горлу, внезапно остановив волны удовольствия, что он вызвал во мне.

— Да что, блин, с тобой такое? — выругалась я, отталкивая его от себя.

Он засмеялся, и этот зловещий смех окружил меня со всех сторон. Его глаза были чернее ночи, когда он в мгновение ока вновь прижал меня к машине, жёстко, выбив воздух из лёгких и пригвоздив меня своим телом.

Мне понадобилась целая минута, чтобы осмыслить, что, чёрт возьми, происходит.

— Какого чёрта ты творишь?! Мне больно! — выкрикнула я. В моём голосе звучали панические нотки.

— Не притворяйся, что тебе это не нравится, — выплюнул он. Его тон был холоднее льда. Доминик сжал мой подбородок и наклонил лицо ко мне. — Мы же оба знаем, что тебя возбуждает боль.

Он провёл языком по моим губам.

Страх когтями разорвал мой живот и пробрался к груди.

— Доминик, перестань! Ты меня пугаешь!

Я попыталась отодвинуться от машины, от него, но его тело, как бетонная стена, не давало мне пройти.

— Забавно, что ты это сказала, — произнёс он; теперь его голос звучал приторно сладко. — Потому что ты как раз и должна меня бояться.

Тревога сковала мои внутренности. Я пыталась найти на его лице ответы, какое-нибудь объяснение, хоть какие-то признаки Доминика, которого я знаю, которого люблю, но не находила. Его лицо было как чистый лист. Без единой эмоции. Холодное, отстранённое. В этот момент я поняла, что произошло нечто очень, очень плохое.

В его тёмном взгляде не было ничего знакомого; ни следа той любви, что он ко мне испытывал. Весь блеск пропал. Игривая ухмылка покинула его губы. Даже морщинки в уголках глаз, появлявшиеся, когда он улыбался мне, испарились. Всё, что я так любила в нём, исчезло. Часть меня уже догадывалась о причинах, но другая — та, что отдала ему сердце, — хотела услышать это от него самого.

— Что она с тобой сделала?

Жгучие слёзы закрались в уголки моих глаз.

— Она сделала меня лучше. — Его губы изогнулись в красивой улыбке, но в ней не было ни намёка на веселье. Это просто маска для виду. — Эмоции создают слишком много проблем. Вечно лезут туда, куда не надо, путают все карты, не дают принимать правильные решения. — Доминик провёл большим пальцем по моим губам. Я вздрогнула от этого прикосновения. — Взять хотя бы меня в качестве примера. Сколько раз я позволял этим назойливым эмоциям сбить меня с пути? М? И ради чего? Ради тебя? — спросил он таким тоном, будто я была какой-то жвачкой, прилипшей к его подошве.

Желчь плескалась в моём животе, грозя добраться до горла.

— Ты не такой.

— Нет. Я был не таким, — перебил он и ухмыльнулся. — К счастью, у меня есть способность просто погасить все эмоции, как переключателем. Раз — и всё, — сказал он, щёлкнув пальцами возле моего уха. И всё это абсурдно скучающим тоном.

— Она заставила тебя отключить эмоции, — догадалась я, застыв в ужасе. Меня как будто обдало ледяной водой.

— Все до единой.

Он широко улыбнулся, отчего мне стало ещё больше не по себе.

Все его чувства и эмоции были выключены. И любовь, и сострадание, и желание защитить — всё, что позволило Воскрешённому полюбить Воина. Теперь их нет, вообще ни одной, остался лишь демон с холодным сердцем.

Осознав, что я в большой беде, я толкнула его в грудь и попыталась сбежать, но он быстро схватил меня за шею и швырнул меня к машине. Я ударилась головой о жёсткий металл. Доминик зажал ладонью мой рот, заглушая крик боли. Маленькие чёрные пятна заплясали перед глазами. Звёздное небо кружило над моей головой.

— Интересно, что ранит тебя сильней? — спросил он, вдавливая в меня своё каменное тело, выбивая из меня весь воздух и всю надежду. — Тот факт, что она стёрла мои чувства к тебе, или осознание того, что ты никогда не найдёшь способа спасти своего Ромео?

Я замотала головой, слёзы ручьями текли по скулам.

— Прошу, не делай этого, — умоляла я. Моё сердце рвалось на части, тело отказывалось сопротивляться ему. — Я люблю тебя, Доминик. А ты любишь меня. Борись с этим!

В ответ раздался душераздирающий смех. Его лицо потемнело, оставив лишь острые углы и бесчувственные глаза. Доминик Хантингтон, которого я знала, исчез, и на его месте появился некто намного темнее и опаснее — тот, кого я не могла представить даже в своих самых страшных кошмарах.

Без какого-либо предупреждения он вонзил клыки в мою шею, словно демонстрируя, кто он теперь. Тело прострелила жгучая боль. Я попыталась оттолкнуть Доминика, но мы оба понимали тщетность моих усилий.

Как только его слюна проникла в мою кровеносную систему, всё моё тело накрыло умопомрачительное наслаждение, способное заглушить даже самое отчаянное желание бороться. И всё, что я могла делать, так это держаться за него, пока он пил мою кровь, будто я мягкий пластилин в его безжалостных руках.

Секунды перетекли в минуты, а вскоре время и вовсе утратило своё значение.

Последней моей мыслью было, не станет ли этот укус последним в моей жизни, смертельным. Может, в этот раз его не остановит беспокойство обо мне.

И затем всё потемнело.

— Открой глаза, — приказал он. Мои ресницы затрепетали без разрешения, и веки приподнялись. Не знаю, сколько прошло времени и как много он выпил, но моё тело определённо было истощено.

Сжимая пальцами мой подбородок и придерживая голову, он осматривал моё лицо. Жестокая усмешка не покидала его губ, давая понять, что представшее зрелище ему однозначно нравилось.

— Ещё увидимся, ангел, — пропел он и отпустил меня.

Моё тело рухнуло на землю, точно тонна кирпичей. Сознание покинуло меня так же быстро, как и Доминик.