Воплощение

4. НЕЗАБУДКА

Высокие силуэты вечнозеленых деревьев проносились мимо нас, пока мы ехали по извилистой дороге. Я была потрясена, парализована и раздавлена. Я понимала, что возвращение домой лёгким не будет, и морально готовилась к этому, но я оказалась совершенно не готова к тому, что вновь увижу Трейса Макартура. Парня, которого я любила. Парня, которого я лишила жизни несколько месяцев назад. Невозможно подготовиться к тому, что любимый человек внезапно восстанет из мёртвых.

Летом я неделями корила себя за то, что сделала. Сама себя наказывала каждый день, пока в конце концов после океана пролитых слёз я не нашла способ себя простить.

Простить, но не забыть.

Каким-то образом в ходе всего этого он стал для меня движущей силой, побуждающей вести себя лучше, быть лучше. Никогда больше не ставить себя в положение, при котором мои враги получают преимущество. При котором они могут использовать людей, которых я люблю, против меня же и принуждать меня к чему-либо. И я использовала эту боль — эту незаживающую рану в груди — как топливо для сердца, чтобы оно продолжало биться, когда у меня самой уже не осталось ни на что сил.

Трейс был для меня всем, даже после смерти, но никогда — ни разу — я не позволяла себе даже фантазировать о возможности увидеть его вновь. По крайней мере, не в этой жизни. Подобные слепые надежды лишь сбивают с пути, заставляют сердце мечтать о несбыточном. А я не хочу жить фантазиями. И не могу. Поэтому я отпустила его. Как бы ни было тяжело прощаться, я смогла смириться с потерей и научиться жить дальше.

А теперь он вернулся.

В Холлоу-Хиллс.

Живой.

И не имеет ни малейшего понятия о том, кто я такая.

— Она специально это сделала, — пробормотала я, по большей части сама себе. Как только оцепенение спало, на его место быстро пришло нечто другое. Чистая неприкрытая кипящая ярость. — Она вернула его из мёртвых, преследуя свои больные интересы, и даже не подумала о том, как это скажется на нём. И позаботилась о том, чтобы он забыл обо мне, ведь это позволило ей заграбастать его в свои жадные ручонки. Я уверена.

У меня нет доказательств, но я печёнкой чую. Мороз по коже при одной только мысли.

— И теперь она ждёт, что я просто… даже не знаю… отступлю? — продолжала я, совершенно обескураженная новостями. — Притворюсь, что мы никогда не встречались? Да она с ума сошла. Он должен знать правду о том, что с ним произошло. Он должен знать правду о нас.

Я смотрела, как лес за окном сгущается, постепенно превращаясь в одну размытую тень.

— Единственный человек, которому правда может навредить, это Никки. Поэтому она не хочет, чтобы я ему рассказывала. — Я посмотрела на Доминика в поисках подтверждения, поддержки, но он никак не отреагировал. Это было необычно и мне совсем не понравилось. — Почему ты молчишь?

— А что ты хочешь от меня услышать, ангел? — спросил он спокойным, ровным тоном.

Я долго всматривалась в него, пытаясь прочесть его эмоции… Его мнение.

— Ты ведь не согласен с ней, правда?

— В какой части? — уточнил он, и у меня упала челюсть.

Он что, серьёзно?

— Да в любой, Доминик!

Он провёл тонкими пальцами по линии своего подбородка, словно этот вопрос ему нужно было хорошенько обдумать.

— Считаю ли я, что возвращать его из мёртвых было мудрым решением с её стороны? Определённо нет. Но что сделано, то сделано. С этим уже ничего не поделать, разве что можно убить его снова, — произнёс он с ухмылкой, словно уже мысленно представил себе такой сценарий.

— Не смешно, — разозлилась я. — И что теперь? Ты же не думаешь, что я это так оставлю? Просто забуду обо всём, что было между нами, и спущу ей с рук его стёртую память?

— Справедливости ради, ангел, ты не знаешь наверняка, было ли это сделано намеренно.

Я посмотрела на него как на умалишённого, потому что кто это ещё мог такое сказать?

— Ты издеваешься надо мной, Доминик? Как ещё объяснить то, что он помнит всех, кроме меня?

— Я мало что знаю о некромантии, ангел, но понимаю, что последствия есть всегда. Чем более трагичной была смерть, тем серьёзнее психологическая травма у воскрешённого. И порой мозг находит свой способ справиться с этой травмой — забыть. — Доминик бросил на меня многозначительный взгляд. — Чтобы не взорваться.

Внутри меня всё похолодело, как зимней ночью.

— Хочешь сказать, что он специально меня забыл? — Я сглотнула огромный ком в горле. — Что я реально могу навредить ему правдой?

— Есть такая вероятность.

Моё горло сжалось, словно кто-то душил меня изнутри. И тут в голове промелькнуло сомнение. Я задумалась.

— Ты говоришь это исходя из его интересов или своих?

Мы оба понимаем, что стоит на кону. Я. И для него это очень, очень личное дело. Если он пытается манипулировать мной, пускай даже едва-едва, он об этом сильно пожалеет.

Уж я об этом позабочусь, невзирая на мои чувства к нему.

Он молча смотрел на меня несколько мучительно долгих мгновений.

— И его, и своих, — признался он. Как ни странно, меня тронула его искренность, несмотря на суть его слов. — Я соврал бы, если бы сказал, что мне это не выгодно.

— То есть по сути я не могу доверять тебе в этом вопросе.

Эта мысль вгоняла меня в депрессию. Доминик очень дорог мне. Единственный лучик света в этом больном мрачном мире.

— Нет, ангел, напротив. — Он снова взглянул на меня, губы изогнулись в лукавой усмешке. — Хоть я и признаю, что вся эта ситуация мне на руку, я всё же надеюсь, что ты уже достаточно хорошо меня знаешь, чтобы понимать, что моей целью никогда не было просто затащить тебя в постель. Я хочу, чтобы ты стала моей, но не так.

В его словах был резон. Он показал мне свою железную выдержку, когда мы проводили время наедине. Ни разу за всё это время он не пользовался моей скорбью или своим даром внушения, чтобы переспать со мной.

Если уж на то пошло, он не выказывал мне ничего, кроме уважения. Иногда это раздражало, но в глубине души я всегда знала, что могу верить ему на слово.

— И что мне теперь делать? — спросила я, пытаясь скрыть безнадёгу в своём голосе. — Просто забить?

Какими бы ни были риски, я не представляю, как можно просто взять и забыть об этом.

— Нет, конечно.

Я взглянула на него одновременно с удивлением и облегчением, наши глаза встретились.

— Вся эта ситуация будет терзать тебя изнутри, ангел, мы оба это понимаем.

Он выглядел таким грустным, что у меня заболело сердце. Глубоко внутри он знал, что я не смогу это так оставить. Хотя моя одержимость этим вопросом — одержимость Трейсом — причиняет боль Доминику, он всё равно не собирается меня останавливать и, возможно, даже поможет.

Всегда помогал.

— Скажи мне, что делать, Доминик.

Бесит, что мой голос звучит так жалко, но я совершенно растеряна. Даже после пары месяцев, которые ушли на восстановление здоровья — физического и психического (а я реально посвятила это время заботе о себе), вся эта история была выше моих сил. Слишком сложно справляться со мной. Мне нужен кто-то, с кем невозможное станет хоть немножечко возможным, разложить всё по полочкам и преподнести мне на блюдечке. Мне нужно, чтобы этим «кем-то» был Доминик.

Он свернул на обочину и включил «аварийку».

— Возможно, один мой знакомый мог бы помочь, — произнёс он осторожно, не сводя глаз с дороги, хотя мы уже никуда не ехали.

Я навострила уши.

— Кто?

Он долго молчал, словно не мог решить, стоит ли мне говорить.

— Некромант, с которым я имел дело когда-то давно, — в итоге сообщил он и повернулся лицом ко мне.

— Некромант?!

Доминик кратко кивнул.

— Он согласится с нами пообщаться? Погоди… — Мои глаза прищурились и загорелись любопытством. — Что за дело у тебя было с некромантом?

Он ухмыльнулся, давая понять, что ничего хорошего там не было.

— Это история для другого раза, ангел. Как бы то ни было, есть шанс, что он сможет ответить на твои вопросы. Если есть способ освежить память Ромео, не причинив ему вреда, мой знакомый должен об этом знать.

Я воспряла духом, сбросив с плеч тяжёлый груз, что нарастал с каждой минутой. Этот мужчина, этот богом забытый мужчина, безгранично и безусловно влюблённый в меня, готов помочь мне получить ответы, которые вполне могут привести к концу наши отношения. И всё же он был готов рискнуть.

Внезапно меня накрыло осознание всей этой ситуации с Домиником, точно хлопок по затылку. Могу ли я просить его о таком? Подвергать его новым мучениям, пока пытаюсь восстановить отношения с тем, кого когда-то любила? Я ведь это пытаюсь сделать? Восстановить отношения?

Удушающее чувство вернулось, стоило мне осмыслить происходящее с такой стороны.

— Ангел? — Доминик слегка коснулся моего колена. — Почему ты молчишь?

Я замотала головой, мне не хватало смелости ответить.

Его брови сошлись на переносице. Он пытался разгадать причину моего молчания.

— Разве не этого ты хочешь?

— Этого, но… — Я опустила глаза, не в силах выдержать его взгляд. — Я не знаю, правильно ли это.

— Общаться с некромантом?

— Нет. — Я посмотрела ему в глаза. — Вот это. С тобой.

— Я потерял нить, — сказал он. Фары проезжающей мимо машины на секунду озарили его лицо.

— Я не знаю, вправе ли я просить тебя помогать мне. — Я снова мотнула головой. — Это кажется каким-то… неправильным.

— А, теперь понимаю. — Он слабо улыбнулся, когда протянул руку к моему лицу, чтобы провести костяшками по щеке, но я знала, что эта улыбка вымученная. — Я ценю твоё беспокойство, ангел, но за неимением других вариантов, у тебя пока есть только я.

Я зажмурилась, наслаждаясь его прикосновением. С ним всегда так легко забыться… отдаться ощущениям…

— У тебя есть другие варианты? — тихо уточнил он, прекрасно зная ответ.

Я покачала головой.

— Нет, насколько мне известно.

— Тогда, считай, вопрос решён.

Он провёл пальцами по всей длине моей руки и сжал ладонь.

Мои глаза открылись и снова поймали его взгляд. Он смотрел на меня всё с той же прекрасной бурей любви и боли в глазах. Причём и того, и другого строго поровну. Грустно это осознавать, но я словно видела себя в зеркале в этот момент. Я чувствовала ровно то же самое.

Он делал ради меня то, о чём я и просить бы его не посмела. Но и отказаться не могла, и он это прекрасно понимал.

У меня нет выбора.

Я должна выяснить правду о Трейсе, о том, насколько это всё ещё он и всё ли с ним будет в порядке… со мной или без меня. И хотя мне было дико важно получить ответы на свои вопросы, я до трясучки боялась их узнать.

Что, если он уже не тот человек, которым был раньше?

Что, если он… сломлен?

Что, если его воспоминания утрачены навсегда?

Все эти мысли пугали меня, но хуже всего было предположение, что Никки и остальные могут оказаться правы. Что, если ему лучше без меня? Что, если это действительно его второй шанс прожить той жизнью, которой я лишила его, приехав сюда несколько месяцев назад?

Что, если…

Невыносимо тяжёлый груз вернулся на плечи и сдавил горло. Я понятия не имела, что буду делать дальше и как было бы правильнее поступить, хотя понимала, что долго откладывать решение не получится.

Но как же всё-таки лучше? И для кого лучше?

Внутренности мучительно скрутило, когда в душу вернулись уже хорошо знакомые боль и неуверенность в себе, ползая под кожей и по органам, словно в поиске пристанища. Спустя все эти месяцы беготни, охоты, борьбы, я снова вернулась к тому, с чего начинала. Ненавижу.

Не хочу больше находиться в этом состоянии.

Я отказываюсь жить в таком состоянии.

Беря себя в руки, я отогнала все неприятные чувства и отложила все свои тревоги на потом. Только так я могу справиться с этим сейчас. Пускай они терзают меня изнутри, ища выход, но я не позволю им поглотить меня.

Мне нужно сбежать от этих мучений, хотя бы временно, но прямо сейчас.

— Отвези меня домой, — попросила я, развернувшись к Доминику, и окинула взглядом его чёрную рубашку, идеально сидящую на нём и контрастирующую с кремовой кожей. Мне хотелось, чтобы он накрыл меня своим телом, как одеялом, что оградит меня от всего мира.

— Поместье Блэкберн? — уточнил он. Его тёмные глаза сузились в попытке меня прочитать.

За этими глазами всегда скрывалась тьма, слишком хорошо знакомая мне. Она взывала к моей собственной тьме.

Я облизала губы и качнула головой.

— Нет, не туда.

Пока поместье Блэкберн пустует и формально принадлежит нам с Тессой (по словам дядиного юриста), у меня нет ни малейшего желания переступать его порог.

— Отвези меня к себе.

В его глазах появился опасный блеск, они потемнели, превратившись в два греховных омута, будто его разум перепрыгнул на десять шагов вперёд и уже предвкушал неизбежное соединение душ, тел и крови. И честно признаться, мой разум был где-то там же.

— Мне нужно, чтобы ты помог мне забыться.

Сейчас это мне нужнее воздуха.

Он расправил плечи и покачал головой.

— Ты же знаешь, я не могу, ангел.

— Да, знаю, — ответила я, посмотрев ему в глаза и вновь облизав губы, жаждавшие лекарства. Мы уже обсуждали это бессчётное количество раз этим летом. Он не то чтобы не может стереть мои воспоминания, помочь забыть всю ту боль, что пришлось мне пережить. Забыть всё, что я потеряла. Нет, он просто не согласен этого делать. — Но я говорю не об этом.

Доминик опустил взгляд на мои губы и резко вдохнул.

То, как он смотрит на меня… То, как придаёт каждому жесту сексуальный подтекст… Ему словно приходится прилагать неимоверные усилия, чтобы не наброситься на меня. И от этого я чувствую себя всемогущей. Желанной. Живой.

Это был мой кусочек рая, ради которого я сейчас и жила.

— Помоги мне забыться другим способом.