Воплощение

8. РАЗГОВОРЫ О МЁРТВЫХ

Солнце уже потихоньку покидало ясное небо, когда я вышла из Храма вскоре после разговора с Уильямом. Забравшись на переднее сиденье машины, я поехала через город к поместью Хантингтон, чтобы встретиться с Домиником. Мы ни разу не разговаривали за сегодня, и я понятия не имела, удалось ли ему переговорить со своим знакомым, но я старалась быть оптимисткой. Доминик почти всегда выручал меня, когда я его просила, и я помнила об этом.

Я включила радио, стараясь не прокручивать в голове встречу с Уильямом, который просто ошарашил меня новостью о матери. Нет, я могу разбираться только с одной катастрофой, переворачивающей мою жизнь, за раз.

Вместо этого я начала вспоминать те прекрасные летние деньки, когда мы с сестрой охотились на демонов, а Доминик учил меня водить машину. У него в голове не укладывалось, как я прожила семнадцать лет без этого навыка. Тогда я открылась ему и рассказала, как я провела год перед приездом в Холлоу Хиллс.

О том, как потеряла отца.

О том, как попала в больницу.

О том, что было между этими событиями.

И я не боялась говорить с ним обо всём этом. Просто до этого мы слишком мало времени проводили вместе. Но разговаривать с Домиником очень легко — наши беседы протекают естественно и свободно. Такого я не испытывала ни с кем другим. Он никогда не осуждал меня. Не смотрел свысока, не разочаровывался во мне. Возможно, потому что его представление обо мне уже было высечено в камне: что я неуязвима, что я ходячая тайна, воплощение идеала. И ничего из того, что могла бы я или кто-либо другой рассказать обо мне, не изменит его мнения.

Это и благословение, и проклятие одновременно.

К тому времени, как я доехала до поместья, солнце уже полностью скрылось за линией горизонта. Я схватила сумку с пассажирского сиденья, поставила машину на сигнализацию и поспешила к ступенькам. И только открывая дверь, я осознала, как сильно предвкушаю нашу встречу. За последние месяцы я привыкла не видеть его днями, а то и неделями, и как бы ни было тяжело без ежедневной дозы его самого или всех тех изумительно порочных вещей, которые он творил с моим телом, я всё-таки научилась обходиться без них.

— Милый, я дома, — шутливо крикнула я, закрыла за собой дверь и скинула обувь.

— Ах, какая услада для моих ушей, — отозвался Доминик, выходя из гостиной и встречая меня в коридоре. На нём, как обычно, были чёрные строгие брюки, такого же цвета рубашка и умопомрачительная ухмылка на лице.

Я охотно сократила расстояние между нами и прижалась губами к его щеке.

— Надеюсь, у тебя есть для меня хорошие новости.

Я опустилась обратно на пятки и хотела было сделать шаг назад, но Доминик ловко обнял меня за талию, не позволяя отстраниться.

— Я разве тебя когда-нибудь разочаровывал? — спросил он, погладив меня по щеке тыльной стороной ладони.

Я сделала вид, что задумалась.

— Ну… А какой период мы рассматриваем?

Он прижал ладонь к сердцу, словно я задела его своими словами до глубины души. Я невольно засмеялась.

— Ты готова к поездке, любимая?

Я не могла бы спрятать улыбку, даже если бы захотела, а я не хотела.

— Готова, если там нас ждёт некромант.

— Тогда идём к моей машине, — сказал он и чмокнул меня в лоб.

Моё сердце пустилось вскачь. Я была преисполнена благодарности к Доминику. Поверить не могу, что у него получилось. Есть ли вообще что-то в этом мире, на что он не способен?

— Я буду в огромном долгу перед тобой за это.

— Это точно. Обязательно расплатишься потом, — ответил он с кривой улыбкой.

— Натурой, я так понимаю?

— А есть другие варианты? — уточнил он и вновь погладил меня по щеке.

Другие варианты я даже рассматривать не хотела.

Два с половиной часа спустя у меня совершенно затекли ноги. Я подумывала попросить Доминика сделать остановку, чтобы размять ноги, но это только затянет поездку, а у меня уже такое чувство, словно время на исходе.

— Я сегодня заезжала в Храм, — буднично произнесла я, глядя в окно на ряды магазинчиков, которые мы проезжали.

— Зачем? — ровно спросил он. Даже если он это не одобрял, то никак это не выказал.

— Мне нужно чем-то заняться, чтобы отвлечься.

Я разминала руки, пытаясь побороть это дикое желание кого-нибудь убить… Принести пользу тем единственным способом, которым я точно владею.

— Ну, я мог бы тебе с этим помочь, ангел.

Я слышала улыбку в его голосе.

Посмотрела ему в глаза и изогнула бровь.

— Как? Обламывая меня каждый раз, когда я возбуждаюсь?

Он тут же перевёл взгляд на дорогу.

— Прости, что пытаюсь показать тебе, что ты для меня не девочка на одну ночь.

— Лучше бы ты показал мне свои плавки, — пробормотала я себе под нос, но достаточно громко, чтобы он расслышал.

— Я предпочитаю боксеры, — поправил он.

— Ой, прости. — Я пронзила его раздражённым взглядом, пытаясь держать недовольство в узде. — Я так давно их не видела, что память уже подводит.

Уголок его губ дёрнулся вверх.

— Мило.

— Эту ситуацию можно назвать по-разному, но точно не милой! — выпалила я, выкинув всю деликатность в окно. И кто закидает меня камнями за это? Мы уже несколько недель ходим вокруг да около. С тех пор, как он узнал, что Трейс воскрес… Доминик пытался сказать мне об этом, но я не стала его слушать.

В свою защиту скажу, что я не знала, о чём он хочет поговорить.

Я драматично вздохнула.

— Слушай, я понимаю твои мотивы и очень ценю это, правда, но я не какая-то маленькая девочка, которая сама не знает, чего хочет, и за которую нужно принимать решения другим. Я прекрасно осознаю, что мой парень вернулся из мёртвых, и это многое меняет, но уж точно не отменяет моих чувств к тебе.

Он повернул голову и посмотрел на меня. Я не могла не заметить удивление, отразившееся в его глазах. Почему он всегда так удивляется, когда я выражаю свои чувства к нему? Неужели не верит, что я могу быть неравнодушна к нему? Серьёзно считает, что меня рядом с ним удерживает только кровная связь?

Я очень надеюсь, что нет. Да, конечно, эта связь, очевидно, вызывает у меня желание обменяться кровью и сводит с ума, когда мы долго не видимся… Но она не создаёт искусственных чувств.

То, что я испытываю к Доминику, развивалось медленно и постепенно, задолго до кровных уз.

Мои чувства настоящие.

Я чувствую это сердцем.

— Что я делаю, а что нет — это моё личное дело, я сама принимаю за себя решения. — Я облизнула губы, пока во рту совсем не пересохло и язык не начал заплетаться. А такое часто случается, когда я признаюсь ему в том, что испытываю к нему. — Если я тебе больше не интересна, это одно дело. Я могу это принять. Но если ты пытаешься сделать так, как будет «правильно» для меня, то ты просто решаешь за меня, и, честно говоря, у тебя не очень хорошо это получается.

Он ухмыльнулся, явно наслаждаясь моей небольшой речью.

— Не очень?

— Да. Потому что ты бесишь меня и бросаешь неудовлетворённой. Уж поверь мне, это так себе стратегия.

Это выражение лица… Если б я могла его сфоткать, то распечатала бы и повесила в рамку на стену. Это была смесь шока, порочного предвкушения и чистого неприкрытого изумления.

— Тогда приношу свои извинения, ангел. Это определённо не было моим намерением.

Я довольно кивнула.

— Постарайся исправиться. Я рассчитываю на тебя.

Он запрокинул голову и расхохотался — искренне, заливисто. От одного этого звука всё в мире как будто стало правильным, даже если всего на несколько секунд. Как бы то ни было, мне кажется, я донесла до него свою позицию, хотя настоящие результаты мы увидим позднее ночью, когда вернёмся домой.

Время было уже почти полночь, когда мы подъехали к стриптиз-клубу «Игрок», где договорились встретиться Доминик и его знакомый. Стоит ли говорить, что выбор места меня не обрадовал. Ну, то есть, серьёзно? Что за некромант приглашает на встречу туда, где танцовщицы трясут сиськами?

— Это возмутительно, — пробормотала я, когда мы подошли к главному входу.

— Вопиющее бесстыдство, — согласился Доминик с лукавой ухмылкой на лице.

Я пихнула его локтем в бок и покачала головой.

— Просто держи язык за зубами, — полушутя предупредила я. — Ты же знаешь, я могу его и отрезать.

— Какого ты обо мне мнения, ангел? Зачем я буду платить за то, что мог бы получить бесплатно?

Это правда. Он мог бы уломать любую, даже без своего дара внушения.

Но всё же я сочла нужным его предупредить. Делиться я не люблю, особенно делиться им.

Внутри было темно, много дыма и мужиков сомнительной наружности, слюнявивших девчонок, которые вряд ли бы взглянули на них, если бы им за это не платили. Чёрные лакированные столы и красные стены — вот и весь декор, но грудастые официантки и полуголые танцовщицы перетягивали всё внимание.

Я поспешила опустить глаза, чувствуя себя извращенкой за сам факт пребывания здесь.

«Как я до такого докатилась?» — мысленно спросила себя.

— Держись рядом, — сказал Доминик, ведя нас к бару.

Говорить об этом было необязательно. Я не собиралась бродить по клубу в одиночку, чтобы меня лапали все желающие.

Я шла вплотную к нему, стараясь не наступать на пятки и не врезаться в него, когда он внезапно остановится. Я заметила нескольких мужиков, вывернувших шеи в мою сторону. Наверное, приняли меня за свежее мясо. Доминик тоже заметил их взгляды, судя по тому, как он расправил плечи и притянул меня к себе, а потом убивал взглядом всех, кто смел смотреть в нашу сторону.

Уж кому-кому, а мне телохранитель не нужен, но конкретно в этом случае мне была приятна его защита.

Мы дошли до центра зала, где Доминик остановился на мгновение, а затем указал на центральную сцену. Мой взгляд остановился на молодом парне, лет двадцати с чем-то, с белоснежными волосами, зализанными назад, и татуировками, покрывавшими почти каждый дюйм открытой кожи.

— Один, — поприветствовал его Доминик, когда мы приблизились к этому парню, сидящему в первом ряду.

Один подняла глаза и расплылся в улыбке.

— Доминик, дружище. Давно не виделись. Присаживайся. Выпей. Представь нас.

Доминик выдвинул стул и кивнул, чтобы я села на него.

— Это Джемма, — объявил он, опускаясь на второй стул. — Джемма, познакомься, это Один.

Ледяные серые радужки Одина пробежались по моему телу, оценивая все изгибы, как будто у него есть такое право. Я подавила желание разбить ему нос, потому что… ну, он некромант, и мне нужна от него информация.

— Дочь Аида, — протянул он, глядя на Доминика. — Хороший выбор.

Как, чёрт побери, он понял, кто я такая? Я оглянулась на Доминика, тот качнул головой, и я вычеркнула его из списка подозреваемых.

— И очень сильная, — добавил Один, снова посмотрев на меня так, словно мог считать все мои способности одним лишь взглядом. — Не чувствовал такой ауры аж с эпохи Возрождения.

— С эпохи Возрождения, ха? Сколько тебе лет? — спросила я, скептически сдвинув брови. На вид ему явно не больше двадцати двух, но что-то мне подсказывало, что он явно старше.

— Слишком стар для тебя, принцесса.

Фу.

— Я себя тебе и не предлагаю, — парировала я.

— Это пока, — ответил он и поиграл бровями.

— Я вообще-то прямо здесь, Один, — напомнил Доминик и жестом попросил официантку принести ещё два стакана того, что пил его друг.

— Прошу прощения. Сам знаешь, иногда заносит, — сказал Один, ни капли не раскаиваясь. Он расслабленно откинулся на стуле и снова начал пожирать глазами сисястую блондинку на сцене. — Так чем я могу тебе помочь, мой старый друг?

Конечно, он обращался не ко мне, но я тут же выпалила:

— Мне нужно знать всё о том, как происходит возвращение мёртвого к жизни.

Его взгляд устремился ко мне, брови весело приподнялись.

— Хочешь воскресить кого-то, принцесса?

— Вот уж вряд ли.

— Тогда зачем тебе эта информация?

Он достал сигарету из своей пачки и прокатил её между большим пальцем и указательным, всё это время глядя мне в глаза, словно пытался вытащить из них ответ.

— Я хочу помочь другу.

— Другу, — медленно повторил он, изучая меня горящим взглядом.

— Которого уже… ну, вернули, — пояснила я, хоть и несколько скомканно. — Я просто хочу убедиться, что с ним всё будет в порядке.

Один перевёл поскучневший взгляд на Доминика, а затем снова на меня.

— Он овощ?

— Что?

— Твой друг. Он ведёт себя как овощ? — медленно повторил он, будто я глухая.

— Нет, — ровно ответила я.

— Шатается, пускает слюни и разговаривает сам с собой?

— Что? Нет.

Некромант лениво моргнул.

— Так в чём проблема, принцесса?

Он это серьёзно? Я выпрямила спину.

— Проблема, Один, в том, что он не помнит, кто я, блин, такая и что с ним произошло. Я хочу убедиться, что никто память ему специально не стирал. Так понятно?

«Ангел», — упрекнул Доминик. Я мысленно обругала свой длинный язык.

Один расплылся в широкой улыбке в тридцать два зуба и посмотрел на Доминика.

— Она мне нравится.

Эм, ладно, не такой реакции я ожидала после того, как сорвалась. Но постаралась держать лицо нейтральным, пока ждала, что он скажет по беспокоящему меня вопросу.

— Так, ладно, давайте кое-что проясним. Некий некромант вернул к жизни твоего друга…

— Заклинательница, — поправила я. — Не знаю, помогал ли ей некромант или нет.

— Ладно, — протянул он так медленно, словно хотел подчеркнуть, как он якобы идёт мне навстречу. — И поскольку твой друг не узнаёт тебя, ты полагаешь, что Заклинательница намеренно стёрла ему память?

Я кивнула.

— Именно так.

— Тогда это очень сильная Заклинательница, если ей такое удалось.

Он положил сигарету в рот и зажёг её.

— Она сильная, — признала я, глядя, как из его рта выходит дым. — И она одержима им.

— Твоим другом, — уточнил он, снова изогнув брови.

— Верно.

— И что ты хочешь от меня, принцесса?

Я оглянулась на Доминика, надеясь, что ему есть что предложить. Судя по ухмылке, нет. Неудивительно, ведь Доминик любит заводить меня в клетку ко львам, а затем сидеть на первом ряду и смотреть, как я справляюсь. У него такое своеобразное чувство юмора.

— Я хочу, чтобы ты сказал мне, является ли амнезия следствием воскрешения, как она заявляет, или она сделала с ним что-то ещё. — Я внимательно наблюдала за его реакцией, прежде чем добавить: — И могу ли я помочь ему вернуть утраченные воспоминания, не навредив.

— А, понятно, — ответил он, откинувшись на спинку стула и глядя на сцену. — Непростая задачка.

— То есть ты не можешь мне помочь?

— Я этого не говорил.

Он достал из кармана двадцатидолларовую купюру и помахал перед танцовщицей. Она тут же опустилась на колени и поползла к нему, чтобы он запихнул деньги в её трусики.

Я скосила глаза на Доминика, чтобы убедиться, что он смотрит туда, куда надо. Он подмигнул мне и отпил из своего бокала.

— Значит, можешь? — снова уточнила я у Одина.

— Я могу тебе ответить, — сказал он и сделал бесконечно долгую затяжку, после чего бросил сигарету в пепельницу. — Но тебе не понравится то, что ты услышишь.

Моё сердце дрогнуло, но я постаралась не выдать это лицом.

— Говори.

— Воскрешение — дело непростое, принцесса, — сказал он, расслабившись на стуле с напитком в руке. — Это почти ювелирная работа, требующая определённой ловкости и интуиции, но даже в таком случае обычно не обходится без последствий. Если твой друг не остался овощем, я бы сказал, что воскрешение прошло успешно.

Я замотала головой.

— Меня это не устраивает.

Даже близко.

Один подался вперёд, опираясь локтями на ручки стула и впиваясь в меня своим ледяным взглядом.

— Что, по-твоему, происходит с мозгом, когда он умирает, а затем возвращается к жизни? — Некромант не стал дожидаться ответа. — Чем дольше человек мёртв, тем сильнее ущерб.

— Но это ведь другое. Вы используете магию или… не знаю что, когда воскрешаете мёртвых.

Возможно, тёмные силы. Много, очень много тёмных сил.

— Последствия одинаковы, принцесса. Мы используем магию, чтобы выстроить в разуме стену, которая отгораживает некротические ткани и не позволяет им воздействовать на остальную часть мозга. Эти стены выстроены вокруг его воспоминаний неспроста. Они помогают ему, так сказать, не развалиться по швам.

— То есть ты хочешь сказать, что память специально ему не стирали? Та Заклинательница, я имею в виду? — быстро добавила я. Надежда медленно утекала, как из протекающей трубы.

Ну же, Один. Дай мне какую-нибудь зацепку.

— Сомнительно, но совсем уж исключать вероятность не буду, — ответил он и махом допил то, что было у него в стакане. — Она вполне может подкреплять стены, стирая определённые триггеры, что, по моему скромному профессиональному мнению, даже хорошо.

Да конечно, так я и поверила. Никки не делает ничего «хорошего», если это не сулит ей личной выгоды.

— Ты просто её не знаешь. Она способна на многое, чтобы удержать его под своим каблуком.

— Вполне возможно, но факты остаются фактами, принцесса.

— А если она всё же сделала это намеренно? Стёрла ему память обо мне? Как разрушить это заклятие?

— Так же, как и любое другое. Находишь талисман, к которому привязаны чары, и уничтожаешь его. Но я определённо не советую этого делать. — Его серые глаза потемнели, превратившись в бездонные колодцы предупреждения. — Лучшее, что ты можешь сделать для своего друга, это беречь эти стены как зеницу ока. Потому что, принцесса, от них зависит его жизнь.

Моё горло сжалось, словно меня душили изнутри.

Не это я хотела услышать. Да что там, это полная противоположность тому, что я хотела услышать. Я пришла сюда с намерением получить подтверждение своим подозрениям, а затем использовать эту информацию против Никки. Но вместо этого мне преподнесли на блюдечке гнилую правду, и на вкус она была дерьмовой.

Кружась в водовороте, ведущем прямиком в бездну, я внезапно кое-что вспомнила. То, что говорил мне Трейс сегодня в школе.

— А если он уже начинает вспоминать сам? Что, если ему снятся сны о людях, которых он вроде как не должен помнить?

Это ведь хороший признак, верно? Свет в конце непроглядного тоннеля…

Доминик тут же уловил подтекст, лежавший в основе моего вопроса, и пронзил меня своим пытливым взглядом. Но я не обращала на него внимания, продолжая смотреть на некроманта.

— Значит, процесс уже начался, — ответил Один, его голос был низким и не предвещающим ничего хорошо. — Лучшее, что ты можешь сейчас сделать, это молиться, чтобы эти стены не рухнули на него. Иначе можешь попрощаться со своим так называемым другом.

Что ж.

Капец.

Блин.