Звезды для моей герцогини (СИ)

Глава 17

Уайтхолл, март 1536 года

После того, что произошло в январе, мы разделяемся на два двора — короля и королевы. Король не хочет видеть свою жену. Но вместе с весной приходит и осторожное перемирие, так что в марте Анна и ее дамы отправляются в Уайтхолл. Я улыбаюсь, пока слуги разбирают мои вещи и суетятся вокруг огня, чтобы прогреть комнату.

Улыбаюсь, потому что Генри тоже здесь. Мы скоро увидимся. Я почти физически ощущаю его присутствие, и мне кажется, что стены дворца хранят для меня его запах.

Я выхожу в галереи, чтобы снова полюбоваться Уайтхоллом. Почти жалею, что мы приехали сюда в марте, а не летом, когда здесь будет еще больше света. Но мою безмятежность нарушает темная фигура отца, который идет мне навстречу.

В животе сворачивается страх. В последний раз, когда мы виделись, он меня почти ударил, и я уверена, что сейчас он точно это сделает. Но когда он поравнялся со мной, я вижу на его лице радость и оживление, а не привычную хитрость или озабоченность делами королевства.

Во мне вдруг загорелась осторожная надежда. Может, король разрешил нам с Генри быть вместе? Поэтому отец так доволен? Его и мои мечты сбылись?

— Внук, — говорит отец и кладет мне руки на плечи.

Внутри меня всё обрывается, но я облегченно выдыхаю, когда он продолжает.

— У Гарри сын! Будущий герцог Норфолк!

Отец сияет, и я тоже поддаюсь его настроению и расплываюсь в улыбке.

— Назвали Томасом?

— Разумеется! И ты тоже скоро родишь мне внука.

Впервые это звучит мягко и почти ласково. Не приказ, не жажда власти, а просто желание мужчины поскорее стать дедушкой. Мне хочется, чтобы этот момент продлился дольше, но папа снова превращается в герцога.

— Королева едва ли еще раз забеременеет, — говорит он, понижая голос. — А Джейн Сеймур отказывается от подарков, сколько бы побрякушек король ей не посылал. Эта девица хочет большего. Нас ждут перемены, и нам нужно успеть.

Я морщусь, когда вспоминаю про Джейн. Кто бы мог подумать, что за этим пустым выражением лица скрывается такая подлость. Сеймуры — волчье семейство, которое нападает исподтишка. Ее братья подсунули сестрицу королю, когда почувствовали, что под Анной зашатался трон. Как настоящие падальщики, сбежались на чужую слабость.

Но, в отличие от отца, я верю, что Анна не уступит так просто. Она слишком сильно любит свою дочь, чтобы просто так взять и лишить ее будущего в угоду тихушнице Джейн.

— Аннулирование потребует времени, — продолжает отец, — и за это время тебе нужно стать настоящей женой Фицроя.

Чем больше страдает моя королева, тем счастливее мой отец. Мне больно от этого. И стыдно. И он, и она — моя семья, но я не знаю, чью сторону выбрать.

Когда отец отпускает меня и идет дальше, я смотрю ему вслед, пока он не скрывается за поворотом. Мне впервые пришло в голову, что Гарри, наверное, уже стал выше него. Походка отца немного дерганная, и со спины он напоминает мне сороку, которая скачет по земле в поисках чего-нибудь блестящего. Я тихонько смеюсь этому сравнению и иду к Шелти.

Она в покоях королевы. Анна слушает печальную мелодию Смитона и не замечает никого вокруг, пока фрейлины обустраивают комнаты. Когда Шелти видит меня, она протискивается между другими дамами, берет меня за руку и шепчет на ухо.

— Он на теннисном корте.

Я сжимаю ее руку и благодарно улыбаюсь. Она уже разузнала, где найти Генри, потому что знала, как сильно я хочу его увидеть.

Шелти просит подождать ее, а меня разрывает от нетерпения. Когда королева отпускает своих дам, мы выходим, улыбаемся друг к другу, и наперегонки бежим на корт, прямо как тогда. В тот день, когда я впервые поцеловала Генри.

Но мы замедляем бег, когда оказываемся рядом с галереей, ведущей в покои короля. Оттуда слышно пение диковинных птиц, которых он держит в клетках. Думаю, что Шелти, как и мне, сейчас не хочется видеть его. Я надеюсь на это.

Первые два корта пусты, но по мере приближения к третьему, самому маленькому, мы слышим крики. Звуки эхом отлетают от стен и уносятся ввысь, но это не похоже на обычную игру, которая сопровождается пыхтением, шутками и досадными возгласами, когда кто-то пропускает мяч.

Сейчас там ведется не игра, а сражение.

— Кажется, твой герцог там, — говорит Шелти.

Она выглядит взволнованной, потому что, наверняка, узнала и второй голос.

— И Гарри там, — говорю я, и подруга закусывает губу. — У него недавно родился сын.

— И он уже вернулся ко двору?

Я пожимаю плечами.

— Наш отец всегда был в разъездах, когда мы были маленькие. Дипломатия и войны сами собой не займутся.

Мы подходим совсем близко к корту, но Шелти колеблется и начинает краснеть. Я не знаю, когда она в последний раз говорила с моим братом.

— Тебе не обязательно идти со мной, — улыбаюсь я.

Но она берет меня за руку и делает шаг вперед.

Мы проходим на пустую смотровую площадку и видим их. Дублеты висят на перилах. Генри и Гарри разделись до рубашек, которые липнут к их спинам. Волосы липнут ко лбам. Они сосредоточены друг на друге и мяче, и, когда мы подходим вплотную к полю, они, кажется, не замечают нас.

— Он твой отец! — рычит Гарри, готовясь принять подачу.

Генри ревет, и мяч перелетает через сетку.

— Когда ты в последний раз спорил со своим? — кричит он.

— Вчера!

— А со своим королем?

Гарри подает. Генри отбивает. Они продолжают яростные подачи, пока мой муж не промахивается, и мяч не улетает в сторону. Он катится по земляному полу и останавливается прямо у моих юбок.

На корте стало тихо. Они оба быстро кланяются. Генри тяжело дышит и не отрывает глаз от моего лица.

— Простите, что прервали вас, — говорю я.

Гарри фыркает и подходит к перилам, срывая с них дублет. Шелти внимательно наблюдает за ним, но он не смотрит в ее сторону.

— О чем вы спорили? — спрашиваю я.

— Его отец хочет отправить нас в Шотландию, — говорит Гарри и смотрит на Генри с такой яростью, что мне кажется, что об ее можно обжечься.

— Шотландия? — удивленно шепчу я, и поднимаю глаза на Генри. — Когда?

— В следующем месяце, — отвечает он. — Шотландцы приедут в Йорк, мы нужны как подстраховка. Гарантия безопасности для их короля.

— Подстраховка? — кричит Гарри. — Нас отдают в заложники, Мэри!

— А когда вы вернетесь?

— Да кто бы знал!

Лицо Генри искажается отчаянием, и он проводит по нему рукой. Он все еще пытается восстановить дыхание после игры. Я подхожу к нему вплотную и чувствую его жар.

— Ты же не думаешь, что это для того…

Я не договариваю. Не хочу произносить это вслух. Это нужно затем, чтобы нас разлучить? Отложить вопрос с нашим браком до лучших времен?

— Я его сын, — говорит Генри. — Важнее, чем Мария, но не так важен, как Элизабет.

— А почему не послать Мэгет? — спрашивает Шелти. — Она наполовину шотландка.

— Она наследница, законнорожденная, — говорит Генри. — И там живет ее мать. Странно отправлять заложника, который захочет остаться.

Король не знает, что Маргарет ни за что бы не захотела остаться в Шотландии, если бы с ней туда не отправили Томаса.

— А может, он позволит мне поехать с вами? — говорю я.

Боже, как мне в голову вообще пришла такая глупость. Генри усмехается и качает головой. Идет к перилам, чтобы одеться. Я с мольбой смотрю на Гарри.

— Может, у отца получится убедить его?

— Отец себя переоценивает, — говорит брат. — Кромвель и так уже все уши прожужжал королю, что «Норфолк полностью контролирует жизнь юного герцога».

— Я хочу контролировать свою жизнь сам! — кричит Генри и с размаху кидает одежду на пол. — Мне в июне семнадцать! В этом возрасте можно управлять страной, а я не могу управлять собой!

— Дьявол, так начни уже хоть что-то делать! — срывается Гарри. — Или ты ждешь разрешения? Как это, по-твоему, работает? Король похлопает тебя по плечу, скажет, что ты ко всему готов и пожелает удачи? Ты этого ждешь?

Генри делает шаг в его сторону, и я на мгновение пугаюсь, что они сейчас подерутся. Но Гарри лишь кидает на друга яростный взгляд и идет к выходу. Пройдя несколько шагов, он поворачивается и с издевкой говорит:

— Как верный слуга Его Величества, я не должен оставлять вас наедине, — он нарочито глубоко кланяется Генри. — Считайте, что я оставил здесь свои глаза, мой принц, чтобы проследить, не тронете ли вы свою жену.

Генри рычит, хватает с пола дублет и бросает его в сторону Гарри. Мой брат удаляется. Шелти несколько секунд растерянно смотрит на меня, а потом бежит вслед за ним.

Мы с Генри остаемся одни на пустом корте. Я аккуратно кладу руку на его плечо. Сейчас между нами только воздух и его гнев, и мне отчаянно хочется его успокоить. Сказать, что всё будет хорошо. Но я не знаю, будет ли.

— Думаешь, король не хочет, чтобы мы были вместе? — тихо спрашиваю я.

Генри делает глубокий вдох и коротко кашляет в кулак.

— Он каждый день хочет чего-то нового. То горел Ирландией, то принцессами. Хотел даже поженить нас с Марией.

Мы одновременно морщимся от отвращения.

— Я для него не человек, а вещь! И он всё время ищет, как бы еще эту вещь еще украсить, чтобы не было заметно одного маленького изъяна.

Его руки сжимаются в кулаки. Он бросает гневный взгляд в сторону выхода, как будто там все еще стоит мой брат и требует, чтобы Генри начал сам распоряжаться своей жизнь.

Я беру его лицо в свои ладони и заставляю взглянуть на меня.

— Он не может делать вид, что мы не женаты. Он был на нашей свадьбе.

— Он и на своей свадьбе с Екатериной был.

Генри тяжело дышит, и я чувствую жар от его дыхания на своем лице. Мы молча смотрим друг другу в глаза. Кажется, еще немного, и его гнев превратится в страсть. Я вижу это в его взгляде. Чувствую в своем теле. Стоит мне придвинуться ближе, и мы завершим наш брак прямо здесь. Хочется снять с него рубашку и почувствовать его кожу под своими руками.

Нужно сделать шаг назад. Я пытаюсь, но он хватает меня за талию и рывком прижимает к себе.

— Давай сегодня, — шепчет он. — Я разгоню слуг. Останусь один.

Его дыхание обжигает. Я запрокидываю голову и чувствую его губы на своей шее. Хочется согласиться и прийти к нему вечером, но я уворачиваюсь, чтобы остановить его поцелуи.

— Я не хочу с тобой спать назло королю. Это будет политика, а не любовь.

Его глаза вспыхивают, когда я произношу последнее слово, и он целует меня так жадно и отчаянно, что у меня подкашиваются ноги. Я запускаю пальцы в его волосы, а он прижимает меня еще крепче.

— Приезжай в Шотландию, — бормочет он, касаясь своими губами моих. — Когда мы там устроимся.

Я отстраняюсь и удивленно смотрю на него.

— Предлагаешь мне сбежать?

— Ну да, — улыбается он. — Ты могла бы переодеться мальчиком. Представь, какое приключение!

— О да, — смеюсь я. — По дороге подружусь с бандой Робин Гуда.

— Мэри, я серьезно, — говорит Генри, и больше не улыбается. — Приезжай. Мы просто скажем, что женаты. Там никому нет дела до запрета отца. Будем жить в одних покоях. Спать в одной постели.

— Мы будем вынуждены, — улыбаюсь я. — Маргарет говорила, в Шотландии ужасно холодно.

— Я тебя согрею.

Я печально улыбаюсь и обнимаю его. Упираюсь носом в его шею. Чувствую его пульс и прерывистое дыхание. Это похоже на мечту. Убежать, чтобы быть вместе. Как леди Бразертон, которая в ночи пересекла Ла-Манш, чтобы быть со своим рыцарем. Во мне же течет капля ее крови, так?

— Я не могу, — шепчу я.

— Я знаю, — тихо отвечает Генри.