Его Мишень

Глава 19.

– Герман… – выдохнула я его имя и пошла к дверям. Сдвинула язычок глазка, но, естественно, в коридоре было темно.

Он там. Чувствовала, знала, ощущала… Могла не открывать, но не хотела. Не думала о том, чтобы одеться, спрятаться и забиться в угол, потому что впервые так ярко ощутила желание увидеть его, что задрожали руки… Щёлкнула замком, ручка дёрнулась, а по ногам побежал сквозняк.

– Ты прекрасна… – Герман стоял прямо передо мной, прислонившись спиной к стене. Его лицо было скрыто, но меня это уже не пугало. – Я просто не смог бы уснуть, не увидев тебя.

Он дёрнулся, а моей груди коснулось что-то холодное, влажное. Потянула носом, узнавая в облаке аромат пионов и обняла огромный букет, что скрывал мою наготу от его глаз.

– И это всё? – прошептала я, делая шаг вглубь квартиры.

– Мои действия закончились, Мишель, – Герман понял моё немое приглашение войти, сделал шаг навстречу и закрыл за собой дверь, оперевшись на нее. Скупой свет, что лился из окна гостиной, не мог показать мне его лица, но зато на фоне светлой двери его фигура была видна предельно чётко. Широкие плечи, расстегнутый ворот рубашки, закатанные до локтей рукава. Татуировка… Захотелось сделать шаг и пальчиками повторить её контур, но пристыла к месту, как статуя.

– Правда или действие?

– Действие, – не задумываясь ответил он.

– Поцелуй…

Кажется, я даже договорить не успела, потому что он в один шаг оказался рядом, прижал к себе, сминая нежные цветы между наших тел, обхватил руками лицо, и его губы накрыли мои…

Не было в этом поцелуе нежности… Наоборот! Меня словно в водоворот страсти затянуло, так быстро, стремительно, даже грубо. Он сминал мои губы, затем нежно проходился по ним языком, давая паузу обоим, чтобы отдышаться, а потом вновь запускал безумный танец поцелуя. Было жарко… Душно… Кожа покрылась капельками испарины, а руки и ноги тряслись от расплескивающегося адреналина. Меня штормило, мысли растворялись, позволяя телу просто ощущать…

– Чёрт, – прошептал он, напоследок укусив меня за нижнюю губу. Герман прислонился к моему лбу своим, обжигая лицо резким горячим дыханием. Грудь его бешено вздымалась, вжимая пышные бутоны цветов, а руки подрагивали, опускаясь на мои плечи.

– Это было хорошо…

– Действительно, – Герман рассмеялся, сверкнул взглядом, а его руки сместились на спину, уже абсолютно смело скользя вдоль позвоночника, пока не замерли на талии.

– Покажешь лицо?

– А ты этого хочешь?

– Хочу, – закивала я.

– Почему? – Герман разжал руки и сделал шаг назад, снова прислонившись спиной к двери. – Я же тебе объяснил, что будет дальше. Я перестану быть для тебя темным пятном, приму очертания реального человека, и тогда ты в полной мере начнёшь ненавидеть нас обоих.

– Но это неизбежно. Ты не можешь быть в тени постоянно.

– Почему? – рассмеялся он и стал шарить по карманам, очевидно в поисках сигарет, но так и не нашёл.

На абсолютно ватных ногах, чуть пошатываясь, я пошла в ванну, на ощупь нашла пачку сигарет, прикурила, сделав несколько глубоких затяжек, и вышла, протянув ему успокоительное.

– Потому что я могу до конца остаться плодом фантазии, Мишель. Могу помогать тебе вот так… Находясь на расстоянии, – Герман затянулся, освещая кончиком сигареты красивое очертание пухлых губ, осмотрелся и сел в кресло, в которое ещё недавно усаживал меня в полуобморочном состоянии.

– А вот в это уже не верю я, потому что если бы ты действительно хотел этого, то не примчался бы к больной психичке ночью. Ты сам хочешь контакта, но боишься моей реакции.

– Не боюсь, а знаю. Но ты права лишь в том, что не веришь мне. Приехал, потому что хотел… – он протянул мне руку. – Хотел убедиться, что не мираж. Что испуганная девушка с сайта знакомств и та, кто так чувственно танцует в темноте – одно лицо.

– Или показать, что в бездушном больном придурке прячется адское пламя, которое становится все сложнее контролировать? Быть может, ты боишься не моей реакции, Герман, а своей? – поддалась соблазну, шла к нему, все так же прижимая букет к груди. Вложила в его ладонь руку и даже не думала сопротивляться, когда он потянул на себя, выставив одну ногу так, чтобы оказаться между моими. Развел колени и опустил на себя. А я позволила…

Даже могла сознавать, где я, с кем и почему. Моя нагота почему-то совсем не смущала, а когда он сжал основание букета чуть ниже моих пальцев, спокойно отпустила. Не мог он удовлетвориться малым… Всё хотел! Не терпел полутонов, конкурентов и недосказанностей. Жадный до впечатлений, ощущений и удовольствия. Такой вот он, мой таинственный незнакомец с красивым именем и глазами цвета горького шоколада…

– Показал? – он накрыл мои губы пальцами, провел меж них, открывая рот, сделал затяжку и выдохнул сладковатый дым.

– Показал… – вдохнула облако, насыщенное его дыханием, и замерла, чтобы испить удовольствие от этого странного поступка до последней капли.

– Правда или действие? – спросил он и снова затянулся чуть глубже, увеличивая время тления сигареты. Мне больше не нужен был свет… Вдохнула, словно смелости нужно было набраться, подняла руки и опустила их на его лицо. Легким бегом прошлась по лбу, линии бровей, вискам и застонала, ощущая как щетина покалывает подушечки пальцев.

– Правда, – зачем-то сказала я, хотя мы оба понимали, что вру.

– Ты хочешь, чтобы я ушел?

– Не сегодня, – на выдохе выдала я и сама прижалась к нему губами. Аккуратно развела языком губы и стала играть с ними в игру, выходящую не только из-под моего, но и его контроля.

Герман затушил сигарету в горшке с фикусом и крепко сжал меня за талию. Руки его двинулись выше, а когда ладони накрыли грудь, мы застонали одновременно…

Мы словно выпали из реальности, замерли где-то в вакууме, в котором не было времени, стыда, страха и сомнения. Нас окутало облако вялого дыма, аромат пионов и громкое хриплое дыхание. Мы задыхались, тонули, уходя на дно, но не сопротивлялись, прижимаясь телами друг к другу, словно в этом и было спасение.

– Правда или действие? – зачем-то прошептала я, разрывая поцелуй.

– Действие… – он улыбнулся, и под моими пальчиками появились ямочки, что надежно скрывались брутальной щетиной.

– Неси меня в комнату, потому что я не смогу сама.

Герман поднялся, а я обвила его ногами за талию.

– Прости… – глухо усмехнулся он, укладывая свои ладони мне на задницу. Так смело, грубо, без никому ненужного стеснения.

– Да, что уж… Не извиняйся, – рассмеялась я, закидывая голову. Его губы вмиг воспользовались моментом и опустились на шею, язык стал скользить по горлу, выворачивая меня наизнанку… Я абсолютно голая висела на незнакомом мужчине, лица которого никогда не видела без вуали темноты, наслаждалась его лаской, таяла от волшебства голоса и вбирала вибрацию груди, в которой билось беспокойное сердце…

И это было прекрасно, Мишель… Это сказка, которую глупо разрывать искусственным освещением. Герман прав, мы только все испортим, поэтому лучше расслабиться. Пусть темнота охраняет нас и эти головокружительные эмоции, которые уже никогда не повторятся.

– Тогда ещё раз прошу прощения, – зашептал он, а пальцы нагло сместились, по-хозяйски раздвигая мои складочки. Я вскрикнула, разрывая тишину резкостью голоса. Бёдра ожили, пускаясь в порочный танец, а он улыбался, пряча победное выражение лица в поцелуях, что вновь стали покрывать шею. Я задыхалась от прикосновений чужих рук, но продолжала двигаться, заводя себя ещё больше. – Ты живая… Красивая… безумно сексуальная и очень влажная. Правда или действие?

– Ты … серьёзно? – каждый его тяжелый шаг отдавался выстрелом внизу живота, а игра его пальцев, что дразнили и изводили меня, все ближе и ближе подбирались к клитору.

– Правда или действие? – повторил он, застыв посреди комнаты, сделал пару шагов и, схватившись за край портьеры, погрузил гостиную в привычный для нас мрак.

– Действие…

– Ох…

– Что ты задумал? – я очнулась, когда последнее окно в кухне было задёрнуто, а сама очутилась задницей на холодной каменной столешнице гарнитура.

– Не торопи меня, женщина… Я выбираю.

– Из чего? Между расчленением и смертью от оргазма? – сказала и покраснела от собственных мыслей. – Ты из тех, кто любит перед сексом поболтать?

– А ты настроена на секс?

– А ты не настроен? – моя рука коснулась его груди. Замерла, вбирая неровное частое биение сердца, а пальцы стали одну за другой расстёгивать пуговицы. Желание ощутить его тело под своим ладонями просто испепеляло меня изнутри. Елозила от нетерпения, а Герман давал возможность ощутить контроль над ситуацией, практически не шевелился, терпеливо выжидая.

– Я настроен на твой оргазм, – Герман взял со столешницы бутылку вина, сдёрнул пробку и приложился губами к горлышку.

– Милосердие – твое второе имя? – я справилась с пуговицами, развела ткань и задрожала, рассматривая довольно большую татуировку, что хаотичными мазками с груди тянулась к плечу. В темноте можно было рассмотреть лишь силуэт, но мне было достаточно. Я опустила ладонь в области сердца, и стала двигаться по направлению широких линий, а вторая рука побежала вниз… Под пальцами перекатывались мышцы пресса, будоража моё воображение красотой рельефа, но мне не это было важно… Замерла у пряжки ремня и, зажмурив глаза, опустилась ниже… Ощутила его возбуждение. Член был каменный, это ощущалось даже через плотную ткань джинс. Низ живота прострелило разрядом тока, пальцы сжимали мужскую плоть, наслаждаясь тем, что я не одна. Он хочет меня! Хочет!

– Бандитка… – Герман оторвал мою руку от ширинки и вложил в неё бутылку. – Потанцуй со мной.

– Герман, – от удивления я дёрнулась, звякнув стеклом горлышка по зубам. – Перед тобой обнаженная слабо адекватная женщина, а ты опять решил танцевать?

– Именно, – Герман сдёрнул меня со столешницы, ловко крутанул и прижал спиной к своей груди. Довольно грубо закинул мои руки себе за шею, из-за разницы в росте мне пришлось вытянуться и сцепить пальцы в замок, чтобы держать равновесие. – Не дёргайся, Мишель…

А я не то что не могла шевелиться, я даже не думала, потому что попросту не имела на это сил. Ощущала себя змеей, извивающейся под мелодию заклинателя, наслаждаясь моментом полного подчинения. Его руки ожили, опустились на грудь, изо рта вырвалось пораженческое шипение, а я начала улыбаться… Не только я сейчас медленно погибаю, находясь в его сильных руках, но и ему не сладко… Так тебе и надо, больной придурок!

Внезапно ласковое скольжение стало сменяться жалящими щипками, после которых захлестывала волна наслаждения от игры пальцев с сосками. Он целовал мою шею, скользил языком, шептал что-то на ухо, и вновь и вновь щипал за грудь… Внезапно внизу живота вспыхнул пожар… Это был не контролируемый костер, а настоящая стихия… Меня будто швыряли из огня в прорубь, накручивали нервы на кулак, то отрезвляли, то вновь позволяли окунуться в густую пучину наслаждения. Я протяжно застонала и стала елозить задницей по его паху.

Стоя к нему спиной, казалась себе совершенно беспомощной. Он забрал моё тело, моё удовольствие, покорив себе. Но это с одной стороны, а с другой… Каждое его касание, вдох, поцелуй – всё было направлено на моё удовольствие. Оно было другое… Не ленивое созерцание прекрасного на берегу моря, а животное… Настоящее, что ощущается на физическом уровне амплитудой спазмов и частотой конвульсий.

Кружил, наполнял гаммой ощущений, упиваясь властью и распалял моё желание ещё больше. И как только я расслабилась, смирившись со своей ролью, Герман поддел стул. Ножки громко шаркнули по паркету, а я оказалась усаженной на обеденный стол прямо напротив моего незнакомца. Он взял меня за щиколотки и поставил ноги на свои колени, медленно разведя их в стороны.

– Что… Что… – я стала заикаться, пыталась свести колени, но он не дал. Раскрывал меня, сдирал иллюзию защиты…

– Чего ты боишься? – зашептал он, подвигая стул ещё ближе, от чего я попросту перестала дышать. Застыла, как каменная, сгребая пальцами скатерть. Он опустил руки на талию, чуть сдвинул меня ближе к краю и легко касался пальцами, изучая моё тело лишь подушечками пальцев. Рисовал в воображении портрет, наслаждался близостью, тяжело дыша. Едва коснулся носом вершинки соска, ударил по нему упругим языком, а после подул, заставляя затрястись от невыносимого желания. Хотелось свести ноги, сжать их, чтобы унять пульсацию, что становилась нереальной. Меня словно подбрасывало от разрядов тока. Герман взял меня за запястье правой руки и уложил её на живот, медленно двигая ею ниже и ниже, и ниже…

– Удовольствие не зависит от мужчины, Мишель. Оно твоё, и сейчас оно в твоих руках, – голос его вибрировал, как струна. Звонкость пропала, остался лишь шепот, что до глубины души раздирал меня. Его губы обхватили сосок, язык закружил вокруг болезненно напрягшейся вершинки.

Я сгорала… С каждым его движением болезненное возбуждение становилось невыносимее, мозг плавился, тело содрогалось, а мои пальцы сами раздвинули складочки, и заскользили по влажной горячей коже в ритме сердцебиения. Хорошо было… Спокойно и так правильно. И тело, и удовольствие.. Всё моё.

– Молодец…

Мои пальцы едва притронулись к клитору, как по телу пробежала разряд тока… Я затряслась, жадно хватая воздух ртом. Вспышки удовольствия, подобно его укусам и пощипываниям, стали рассыпаться по мне в хаотичном порядке. Я выгибалась, сжимая вибрирующий комочек между пальцев, чтобы насытиться обжигающими волнами, что погружали меня в забытую пелену удовольствия. Снова и снова… И как только пульсация стала стихать, чужое касание вновь швырнула меня в испепеляющее пламя. Его пальцы на моей плоти одуряли… Ему доверилась не только я, но и тело: мышцы расслабились, а бедра стали двигаться в такт его ласкам. Внезапно я зарыдала в голос. Это было больше похоже на вой дикого зверя, что вырвался из клетки. Звук проникал под кожу, заставляя кровь снова забурлить.

– Вот так… вот так… – вновь и вновь повторял он. Его колени зафиксировали мои ноги, не давая шанс на малейшее движение, левая рука скользила по груди, отчаянно сминая её и сжимая соски между пальцев, пока я не взорвалась ошеломительным оргазмом…

Меня разнесло на части, размазало по квартире… Сердце колотилось так, что дышать было больно.

– Умница…

Я распахнула глаза, как раз в тот момент, когда вспыхнуло пламя зажигалки… Лицо моего незнакомца осветилось, а он и не спешил прерывать мгновение. Держал в зубах мою тонкую сигарету и улыбался… Его улыбка была охренительной…. Довольная, откровенная, а в глазах плясали черти.

Он прикурил, поднес зажигалку к свече, что стояла на столе рядом со мной, и кухня стала обретать очертания.

Я заскулила, попыталась сжать ноги, но он не позволил. Смотрел на меня раскрытую перед ним, вот только во взгляде было настоящее, жгучее желание, от которого мышцы живота стягивало в канат… Желал. Откровенно, не таясь и не пряча блядского румянца, что просвечивал под щетиной.

– Ты превосходна… Обворожительна… Откровенность так тебе идет, Мишель, – он стал целовать мои ноги, двигался от колена, медленно спускаясь к внутренней стороне бёдер. Кожа вспыхивала под его губами, покрывалась ожогами, рассыпалась мурашками. Он чувствовал, но продолжал…

Я могла задержать его, закрыться руками, спрятаться, отгородиться, но не хотела! Лишь покорно расслабила колени, разведя их в стороны ещё шире.

– Такая нежная… Красивая… Порочная… и оху**но возбуждающая, – прошептал он за мгновение до того, как его губы стали целовать лобок, двигаться ниже… ниже… и вот уже твердый язык заскользил между складочек… Я вспыхнула от стыда, что бензином распалял мои чувства. Он не отводил взгляда… Руки сами потянулись к его волосам, зарывались в них, впивались в кожу, бесстыже извиваясь и заполняя кухню своими жадными стонами.

– Твоё тело – верх удовольствия… Твои стоны – песня, Мишель… Я хочу, чтобы ты запомнила мои слова и повторила их утром, – он жадно поцеловал меня, втягивал клитор губами, заставляя вновь и вновь сотрясаться неконтролируемыми импульсами. – И удовольствие оно только твоё. Никому не позволяй забрать его…

– Ты точно больной, – расхохоталась я, не сводя с него взгляд. Все искала эмоции смущения или нечто подобное, но нет… Он получал удовольствие, даже не думая отказывать себе в чем-то.

– Больной… – он усмехнулся, прикусил кожу на коленке и откинулся на спинку кресла, раскинув руки по подлокотникам. – Ты очень красиво кончаешь.

Говорил он, а стыдно было мне… Он курил, так красиво лаская фильтр губами. Теперь, в свете, мне ничего не мешало рассматривать его. Мои фантазии были настолько близки к оригиналу, что страшно стало. Я даже забыла, что лежу перед ним обнаженная, просто рассматривала вздёрнутые брови, красивый прямой нос и губы, что изгибались в охренительной улыбке.

– Не стесняйся, – Герман протянул сигарету, вложил её мне в губы и, резко дернув, опустил к себе на колени. – Это был шикарный вечер…

Я затянулась, бросила сигарету в пепельницу и опустила руки ему на плечи.

– Почему сейчас? – щекотала пальчиками шею, рассматривала паутину мелких морщинок в уголках глаз, следила за наглым взглядом, блуждающим по моему лицу. – Ты же сам говорил, что это всё испортит.

– Говорил, – он кивнул, откинулся, ущипнув за сосок и улыбнулся. – Мне просто дико захотелось, чтобы на утро, когда ты будешь вспоминать, как тебе было хорошо, ты повторяла мои слова, Мишель. Каждое моё слово – правда, а она должна быть реальной, а не спрятанной под покровом темноты. Смотри на меня.

Я вздрогнула и покорно подняла глаза, сталкиваясь с его тёмным жгучим взглядом.

– Ты красива, охрененно чувственна, нежна и безумно вкусно пахнешь, – он потянул носом, прошёлся кончиком по шее и поцеловал в мочку. – Запомни меня и мои слова.

– Ты прощаешься… – выдохнула я, осознав, что вечер окончен.

– Тебе пора снова убегать, Мишель, – он прижался ко мне губами, обласкал языком и поднялся с кресла. – Завтра будет плохо, но ты все преодолеешь…

Он нес меня на диван, не сводя глаз.

Опустил на мягкий велюр, накрыл пледом, поцеловал, и я погрузилась в сон….