Его Мишень

Глава 24.

– Давай, Сеня, – шептал он мне на ухо, утягивая в своём колдовском танце за стол. – Садись, а то всю икру съедят.

– Гера, – шипела я, пряча румяное от смущения лицо за его плечом. – Они же поймут. Думаешь, мы сможем затеряться в толпе?

– Если ты не будешь шипеть, то никто ничего не поймёт. Здесь почти три сотни гостей, поверь, невеста с женихом и половины в лицо не знают. Ты просто улыбайся, а об остальном я позабочусь, – Гера чуть поклонился женщинам за столом, а после блеснул своей обворожительной улыбкой, и их вопросительные взгляды на глазах потеплели. – Дамы, позвольте поухаживать за вами?

– Ох, молодой человек, – жгучая брюнетка смущённо заправила прядь за ухо и протянула свой пустой бокал. – Артур специально подсадил вас за наш стол, чтобы за одинокими тётками ухаживать?

– Да, конечно, – усмехнулась её соседка и тоже протянула бокал Герману, ловко откупорившему бутылку шампанского. – Это Марьяна, твой Артур в жизни до такого не догадается!

– Артур и Марьяна прекрасная пара, – Гера сверкнул ухмылкой и закатил глаза, давая понять, что всё оказалось намного проще, чем он планировал. Перед этим чертягой не устояли даже эти милые женщины, мгновенно выдавшие интересующую его информацию.

– Это точно, – женщины вновь отвернулись к центру зала, где до сих пор зажигали гостей горячими танцами.

Я даже выдохнула, когда внимание с нас переключилось, позволив себе приложиться к холодному шампанскому. Опустошила бокал залпом, не понимая, как реагировать на всё происходящее. Казалось, что это самый сумасбродный поступок, что я совершала за всю свою скучную жизнь. Незнакомый красавчик, что так крепко сжимал моё колено под столом, утягивал меня в водоворот, где можно было дышать только урывками. Вдох, и ты летишь в пьяный омут, выдох, и реальность обретает чёткие границы, но лишь до следующего глотка воздуха, отравленного его ароматом.

– Что дальше?

– А дальше ты расслабишься, Сеня, – Гера хлопнул в ладоши, привлекая к себе внимание растерянного парнишки, появившегося в дверях ресторана. Парень в курьерской форме поднял с пола огромную корзину роз и вдоль стенки стал пробираться в нашу сторону. В этом румяном пацанчике я узнала того, кто превратил мою квартиру в взорвавшуюся пористую плитку малинового шоколада.

– Герман Львович?

– Молодец, Кирюха, – Гера хлопнул курьера по плечу. – Как всегда пунктуален.

– Вы обещали мне отгул, – парень осмелел, но, напоровшись на взгляд Геры, вздрогнул, выпрямился и стал отползать. – До свидания, Ксения Дмитриевна. Хорошего вечера.

– Гера? – ахнула я, наблюдая, как он достал конверт, зажатый между нежных бутонов, и вложил туда довольно щедрую порцию купюр. – Ты что, следил за мной?

– Глупости не говори. Ты сама меня всё время находила, – Гера поднял бокал, наклонился ко мне так, что мы соприкоснулись кончиками носов. Смотрел напряженно, заставляя покрываться мурашками от беспросветного омута его чёрных глаз. Ждала поцелуя… Я жаждала его, несмотря на несколько сотен незнакомых мне людей, дышала, как собака загнанная, открывала рот, чтобы проглотить его аромат.

– Мне кажется, что нужно быть аккуратней со своими желаниями, да?

– Да, – губы его стали медленно растягиваться в улыбке. – Твои желания вызывают стойкую потребность удовлетворить их до последней капли.

– А что ещё они вызывают? – я задыхалась от внезапного прилива какой-то пошлой смелости… Моя рука, позабыв согласовать свои движения с мозгом, стала скользить по его ноге, ощущая напряжение в мышцах. Зрачки его дёрнулись, а коварный прищур подарил чёткое понимание, что этот вечер я не забуду никогда…

– Ты опять не осторожна со своими желаниями?

– А я ничего не просила, – выдохнула и опустила ладонь на напряженную ткань его джинс. – Ты что-то путаешь, мистер Ментор.

– Это ты запуталась. Когда задаёшь мужчине вопрос о его желаниях, должна быть готова переступить черту, что сама для себя определила. Но ты не готова, по глазам вижу, что не готова. Ты хотела веселиться…

Но он не успел договорить, как свет в зале погас. Гул голосов стих, а через мгновение зажглись красные факелы, вдоль которых бежали девушки в национальных костюмах. Мы замерли, наблюдая за разыгравшимся красивым таинством волшебного танца. Сжимала его руку, чтобы напоминать себе, что всё это реальность. Что это не фантазии воспаленного мозга, что я рядом с ним в эпицентре шикарной свадьбы, на которую меня и не звали. Почва, Сеня… Дышать и двигаться от света к свету. Никакой тьмы!

Моё спокойствие было недолгим, потому что после развлекательной части пришла очередь тостов. Первыми слово брали родители, сами того не понимая сливая хитро щурившемуся Гере всё, что ему было нужно. Наблюдала за ним, пытаясь понять, где его предел? Где то, что может усмирить его рвущуюся энергию? Но что-то мне подсказывало, что если оно и есть, то он с радостью бросит себе вызов! Не было в нём и намёка на страх, лишь интерес. Не врал, говоря, что, как губка, впитывает всё, что уготовила для него жизнь. Жадный он, поэтому никогда не отдаст своего, не уступит и не спрячется. Смело несётся навстречу новому, опережая тех, кто тормозит, ещё и меня тянет за собой. А я и готова! Как дура слепая, несусь за ним, пьянея от пробника свободы, который мне вручает Гера при каждой нашей встрече.

В паутине своих мыслей я даже не заметила, как он поднялся, как-то слишком легко подхватил одной рукой корзину, а второй меня и потащил между столов в самый центр зала. Шагал так уверенно, рассыпал улыбки, даже умудрялся приветствовать мужчин, словно знаком был с ними лет сто.

– Молодые, – Гера поставил у подножия главного стола цветы и прижал меня к себе за талию, впившись пальцами так, что захотелось взвыть от боли, но я лишь растянулась в улыбке, переводя взгляд с растерянных жениха и невесты на уверенного незнакомца. – Мы с супругой рады передать вам эстафету в счастливую семейную жизнь…

Говорил…Говорил… А я едва пошатывалась, пытаясь справиться с надвигающейся паникой. Меня трясло, но его крепкая рука не давала мне рухнуть. Давление ослабло и лёгкий бег пальцев стал успокаивать. Играл на мне, как на скрипке, ловко меняя эмоции, душащие меня. Разгонял страх, напускал туман удивления и щенячий восторг, заставляя дрожать от его быстрых касаний.

– …поздравляем, – подытожил Гера и опустил конверт в огромную хрустальную вазу, уже заполненную подарками от родственников.

– Поздравляем, – осмелилась и подняла глаза на молодых, которые уже не рассматривали нас, как под микроскопом, обжигая искрами подозрения.

– Вот, видишь? Это не так уж и сложно, – посмеялся он, но в паре метров от столика дёрнул на себя, утягивая в толпу танцующих. – Потанцуем?

– Ты всегда знаешь, что сказать? Да? Всех видишь, чувствуешь, можешь найти подход и ненавидишь преграды?

– Сеня, – выдохнул он, прижимая к себе ещё теснее, – все преграды в наших головах… Ты спросила, чего я хочу…

– Я не спрашивала, – перебила его, словно боялась это услышать.

– Спрашивала, – Гера зарылся лицом в мои волосы, обдавая жаром дыхания. – Ты просто трусишь. Замыкаешься от осуждающих взглядов, боишься чужого мнения, слышать правду и дышать. Спроси, Сеня…

– Нет, – отчаянно завертела головой, понимая, что если услышу, то этот вечер прекратится. А мне не хотелось… Хотелось кружиться в толпе незнакомых мне людей, притворяясь абсолютно счастливой. Это забытое ощущение опьяняло сильнее алкоголя. Оно рьяно мчалось по венам, разгоняя все преграды. Мне просто хотелось веселиться!

И Гера всё понял, поэтому и выпустил из своих объятий, как только медленная мелодия закончилась, а в толпу снова выскочили танцоры, поднимающие градус веселья.

Я отпустила не Геру… Нет. Себя отпустила, веревку с шеи сняла, позволив отдаться этому сумасшествию сполна. Пусть будет, как будет! Тело расслабилось. Герман сел на стул, развернув его к толпе так, чтобы видеть меня. И я начала танцевать. Пропускала музыку через себя, смеялась, смахивала льющиеся слёзы. Смотрела на него, с жадностью впитывала эмоции, что чертями плясали в его глазах. Хорошо было… Легко… Меня не волновали взгляды, хотя прекрасно понимала, что выгляжу, как городская сумасшедшая, случайно попавшая на бал. Моё жёлтое платье бросалось в глаза, контрастировало с шикарными туалетами дам. Но всё равно было, потому что жгучим карим глазам не важно, в чём я. Он же сидел, как виновник торжества, раздевая меня одним взглядом. Между нами было метров пять, не больше, но чувствовала его. Это хриплое резкое дыхание и подрагивающая улыбка, что ласковым касанием душу грела. А когда быстрая мелодия сменялась медленной, на мою талию ложились его крепкие руки, опережая любое поползновение мужчин. Он забирал меня себе, крича своим взглядом всему миру о том, что ни с кем он делиться не собирается. Кружил, обнимал, украдкой целовал в нос и снова уходил в тень, позволяя упиваться собственной свободой.

– Чего ты хочешь? – еле дыша прошептала я, когда уже от усталости тряслись ноги. Подошла и положила голову ему на плечо, легко прикусывая мочку уха. – Говори, Гера, пока я смелая… Но только так, как умеешь только ты. Прямо, без мишуры и точно в цель.

– Хочу тебя, Мишель, – взял за запястье, развернул к себе спиной и стал медленно уводить к выходу. – Хочу вновь и вновь впитывать твои стоны, чувствовать дрожь тела и ловить твой оргазм, что испуганным солнечным зайчиком скачет по твоему телу, позабыв, каково это – быть изможденным от собственных эмоций. Терпение твоё хочу на кулак наматывать, чтобы насытить тебя предвкушением момента, когда станет так хорошо, что все проблемы в пепел превращаются. Сожгу тебя к херам, Мишель… Слышишь? Готова ты к этому?

– Бери, Гера… Бери… – кричала я, когда он уже не шёл, а бежал, на ходу поднимая меня на руки. Забросил на пассажирское сидение и рванул с места до того, как хлопнула водительская дверь.

Он крепко сжимал мои пальцы, словно боялся, что передумаю. Глупый… Не сегодня… Торопился, понимая, что скоро рассвет…

Грозный рык его тачки в щепки разрывал тишину городских улиц. Он мчался по проспекту под одобрительное мигание вырубившихся светофоров и въехал на подземный паркинг на дикой скорости.

Вытащил меня из машины, рванув к лифту с такой скоростью, будто от этого зависела чья-то жизнь. Нажал кнопку нужного этажа и опустил меня на пол, но лишь на мгновение, потому что от его резкого толчка я врезалась в зеркальную стену лифта. Из груди вырвался такой громкий стон, что он захрипел, прежде чем подхватить меня под колени.

– Шальной ты, Гера… – шептала я, захлёбываясь эмоциями от его горячих поцелуев. Он так резко снял с меня платье, зарычал, когда мои пальцы запутались в пуговицах на его рубашке. Дёрнул галстук, закусил его зубами… Чернющие глаза вспыхнули пламенем, а мне страшно стало. Мои руки вмиг оказались над головой, и вот – уже холодный шёлк скользит по запястьям, силой усмиряя бушующее кровообращение.

– Я? Нет, Мишель… – шептал, затягивая узел всё крепче. – Это ты не представляешь, что я вижу в твоих глазах. Там же океан бушующий, в нём утонуть – не ху* делать, собственно, этим я и планирую заняться прямо сейчас. Давай, девочка… Пусти меня в свою бездонную нежность… Впусти по-хорошему.

Двери лифта раскрылись, впуская нас в темноту квартиры… Чёрт! Сука! Я даже знала, где я нахожусь. Только долбанутому Царёву пришло в голову построить дом, где владельцев пентхаусов лифты доставляли прямо в их чопорные жилища.

– Не думай, Сеня… Не думай! – шептал он, внося меня в коридор, что был пропитан его запахом. Стала задыхаться, хапая воздух ртом. – Только океан.

– Утонешь, Гера…

– Такие, как я, не горят и не тонут, Мишель… Т-ш-ш-ш-ш-ш… – шептал он, снося рукой с комода мелочь, что с диким звоном рухнула на каменный пол. Он уложил меня животом на зеркальный комод. Руки его поползли по спине, впиваясь ногтями в кожу на позвоночнике. – Никаких слов! Сука… Ты такая красивая…

– Из нас двоих болтаешь только ты… – не успела я договорить, как он резким движением развёл мои ноги в стороны и вошёл в меня одним мощным толчком. – А-а-а-а-а!

– Вот, эти слова мне нравятся, – он поднял меня с комода, сжал грудь, заставляя поднять голову. Чёрт! Передо мной было огромное зеркало, откуда на меня смотрела абсолютно сумасшедшая девушка с шальным взглядом и красными искусанными губами. Она улыбалась и стонала, принимая каждый толчок с радостью.

– Смотри на себя, Сеня, – шептал он, держа меня за шею так, чтобы и не думала отвернуться. – Смотри… Смотри, как может быть хорошо, а об остальном позабочусь я… – Герман закинул мои связанные руки себе за шею, подхватил за бёдра и продолжил свою пытку. Его движения были то плавными, нежными, то резкими, почти болезненными, а иногда он останавливался, позволяя ощутить его в себе так отчетливо, что я вспыхивала красными пятнами, расползающимися по шее до самой груди от этого охренительного ощущения. Стонала, замутняя зеркало жаром своего дыхания, чтобы дать передышку своему сознанию. Тело сдавалось, а стыд, который делал отчаянные попытки отрезвить меня, таял с каждым движением Германа. И в какой-то миг я щекой стала стирать мутность со стекла, чтобы видеть его… Чтобы видеть себя! Я словно оказалась героиней порнушки, но это было так охренительно откровенно и возбуждающе, что от этих мыслей стонала ещё громче, впиваясь ногтями в его шею, чтобы услышать демонический рык…

Гера смеялся и двигал моими бёдрами, позволяя насытиться этим охренительным чувством наполненности. Но тут же стал ускоряться так, что моя грудь затряслась, елозя напряжёнными сосками по холодной поверхности зеркала. Воздух превратился в пламя… Я перестала дышать, ловя каждый момент взрыва, что обжигающей шаровой молнией несся по телу. И я рассыпалась диким оргазмом!

– Смотри! – орал он, пытаясь докричаться до меня, схватил за лицо и затряс, заставляя открыть глаза. – Смотри, как ей хорошо. Посмотри, как она ох*ительно красива!

Девушка, что содрогалась от мощнейшего оргазма, и правда была красива. Тонкие руки так изящно обнимали мужскую шею, пышная грудь дразнила розовыми сосками, по коже стекали капельки пота, венка в ямочке билась с сумасшедшей скоростью, выдавая внутреннюю бурю, сжигающую её дотла.

– Нет… нет… – захныкала я, когда он вышел из меня и подхватил на руки, унося по бесконечно длинному коридору. Мне не хотелось прерывать это мгновение. Пусть оно длится бесконечно!

– Курить хочу.

– Гера! – верещала я, ёрзая бедрами так, чтобы снова найти то, что было нужно. – Трахни меня… Давай, Герман, не жалей ни меня, ни себя!

– Мишель… – смеялся он, уворачиваясь от моих попыток укусить его губу. Перекинул себе на плечо и открыл холодильник, достал бутылку шампанского. Тут же хлопнул пробкой и приложился к горлышку, утоляя жажду. Ледяное стекло бутылки прижалось к моей заднице, и тишина квартиры взорвалась моим визгом. – Ты куда-то опаздываешь?

Герман толкнул дверь террасы, и прохладный воздух обласкал влажную кожу, порождая новую волну неконтролируемого желания. Он усадил меня на диван, сдёрнул с себя рубашку, засыпая пол пуговицами и опустился в кресло напротив. Закурил и откинул голову на подголовник.

Взглядом шарила по его подтянутому телу, красивым ногам, внушительному члену, что так откровенно топорщился от возбуждения, дерзким кубикам пресса, быстро вздымающейся груди и застонала, рассматривая то, что давно хотела увидеть. Большая татуировка тянулась от ключицы вниз и исчезала под рукой.

Встала, не чувствуя ног, и села на него, опуская связанные руки на рисунок. Толстые линии словно перечёркивали сердце хаотичными мазками малярной кисти, будто кто-то пытался закрасить то, что было под чернилами. Герман вздохнул и развязал галстук, отпуская на волю мои трясущиеся руки. Повторяла линии, сжимала кожу, словно можно было стереть это безумие, что закрывало его сердце.

– Что там? – шептала, вновь и вновь проходясь ладонями по рисунку. – Что там было, Гера?

– Сердце, Сеня… Там было сердце… – сказал и опустил руку на задницу, больно сжал её и резко толкнул мои бёдра так, что его каменный член ударил по пульсирующему клитору. Мой крик взорвал город. Продолжала впиваться ногтями в татуировку, двигая бёдрами всё быстрее и быстрее. Ощущения были смешанными, сквозь судорогу от прикосновений к набухшей, налившейся плоти прорывались новые волны возбуждения, и я чувствовала, что всё начинается сначала.

Гера улыбнулся, давая понять, что всё делаю правильно, раскинул руки на подлокотнике, наблюдал за мной, лишь изредка касаясь губами сигареты, а потом выбросил её в пепельницу. Наслаждался видом, терпел боль от вонзающихся ногтей, улыбался, скользя безумным взглядом. Взял бутылку, сделал несколько больших глотков и поднёс к моим губам. Ледяная пузырьковая жидкость полилась по груди, а он стал жадно слизывать, прикусывая соски в такт моим движениям. Бутылка рухнула на пол, а его рука опустилась на мою шею, а второй он подкинул меня и опустил на себя, с силой давя на плечи. Он приподнимал бёдра, делая каждое столкновение резким, сильным и охренительно громким.

Не знал пощады, доводил до полного исступления. В момент, когда уже казалось, что он в моей власти, перехватывал инициативу и менял позу так, что меня вновь захлёстывала волна дикого желания. Я рыдала в голос от ощущений, что никогда не испытывала до этого. Извивалась, как сука последняя, вымаливающая новую порцию ласки. А этого в нём было ещё больше, чем грубости.

Когда я спиной упала на холодную простынь, Герман стал покрывать всё мое тело поцелуями. Играл языком с саднящими от его щипков сосками, кусал кожу живота и так самозабвенно играл со складочками, испивая мои соки до последней капли. Я металась по кровати, сдерживая атомный взрыв… С каждым оргазмом казалось, что уже ничего прекраснее быть не может, но у Германа на этот счёт были другие планы…