Его Мишень

Глава 29.

– Сеня, ты что творишь? – зашипела Ника, пригибаясь, чтобы нас не заметили. – Чокнулась? Он же ответил, а ты трубку бросила!

– Ветер, будь подругой и замолкни! – я щедро плеснула себе шампанского, опустошила бокал, а потом повторила этот трюк дважды, пока перед глазами всё не поплыло. – Ты же видишь, что он не один? Тогда какого чёрта говоришь ерунду?

– И что? Мишина, это породистый, мать его, скакун! За него бабы глотки рвать готовы, а ты решила отсидеться? – Ника шептала, то и дело вертя головой в сторону парочки за барной стойкой. – Бери свою хорошенькую попку в руки и иди к ним, Ксюша.

– Хватит… Набегалась я уже за мужиком… – внезапно выдала я и зависла. Вырвавшиеся слова не сразу приобрели смысл. Я будто оглохла даже на мгновение от внезапного откровения, а картинки прошлого настолько отчётливо стали всплывать перед глазами, что дурно стало…

***

… – Игорь! Идём домой! – рыдала я, вися на шее мужа. Он изо всех сил пытался сбросить меня, как ненужный балласт. А я, несмотря на внутреннее чувство полного краха, продолжала сжимать его шею, морщилась, чтобы только не сталкиваться взглядом с полураздетой девицей, сидящей на соседнем барном стуле. Она тихо посмеивалась и продолжала пить через трубочку какой-то кислотно-жёлтый коктейль. Не смотрела в её глаза, чтобы не видеть жалость к себе, поэтому приходилось пялиться на упругие сиськи, так откровенно топорщащиеся сквозь тонкий шёлк открытого топа, молясь лишь о том, чтобы её утром полоскало этой химозной жидкостью. Чтобы ей было так же плохо, как мне сейчас!

– Ксения, иди домой. Не позорь меня! – заорал Игорь, схватил меня за запястье и, как нашкодившую кошку, стряхнул с себя. – Я на деловой встрече, а ты тут театр устроила!

– Ты пьян, милый. Пойдем домой?

– Я сам знаю, когда мне нужно идти домой, а когда лучше не приходить! – Игорь взял меня за руку и потащил через всю толпу. Я еле касалась носками туфель пола, хваталась за его плечи, пытаясь устоять и не рухнуть на пол, потому что иначе бы он за шкирку потащил меня к выходу, лишь бы остаться одному. Мало ему моих унижений… Мало! В его абсолютно стеклянных глазах было так много желания растоптать, унизить, уничтожить, что было жутко. Но уж лучше так, чем сидеть неделями дома, написывать ему слезливые смс и умолять вернуться.

– Ты понимаешь, что выглядишь глупо? Понимаешь? И слёзы эти твои отвратительные, – Игорь поморщился, достал платок и стал стирать подтёки туши. – Не реви, Ксюша. Никогда не показывай мне своих слёз, я этого просто не выношу. Ты сразу становишься похожей на уродливую курицу-наседку в засаленном халате с дырой под мышкой, а я не твой цыплёнок и опекать меня не нужно! Я – мужчина, Ксеня… Слышишь? И я всё буду решать сам!

– Я беременна, Игорь, – не знаю, почему, но слова вылетели сами. Это было низко – шантажировать его беременностью, помня, чем закончились предыдущие две. Дура! Дура! Слово себе дала молчать, чтобы сохранить жизнь малышу, даже вещи к родителям собрала, чтобы сбежать, а теперь сама сдала себя и свою крохотную тайну, что живёт у меня под сердцем. Игорь покраснел, сжал мою руку ещё сильнее и забросил на заднее кресло такси с такой силой, что я затылком врезалась в стекло.

– Я завтра уезжаю на сплав, а когда вернусь, то мы всё решим, – он попытался улыбнуться, бросил водителю деньги, назвал адрес нашей квартиры и захлопнул дверь.

Машина отъехала от ресторана, а я закрыла глаза, лишь бы не видеть, как он входит в здание, где его ждёт не беременная курица-наседка, а сексуальная блондинка…

***

За эти годы я ни разу не вспоминала о том вечере. Да и о предыдущих ста тоже не вспоминала. Они будто стёрлись из моего сознания, оставив лишь того Игоря, в которого я была влюблена со школьной скамьи. А теперь, украдкой посматривая в сторону барной стойки, вдруг накрыло. Все воспоминания бушующим водопадом обрушились на меня, погружая то в жар, то в мороз. Покрывалась испариной, а потом начинала трястись от дрожи, из-за которой зуб на зуб не попадал.

– Ксюш? – Вероника будто поняла меня, обняла крепко-крепко и укрыла от посторонних глаз, чтобы никто не видел моих слёз. А их и не было… Не могла я плакать одна. Как только слёзы скапливались в глаза, в голове звучал его голос:

«Никогда не показывай мне своих слёз, я этого просто не выношу. Ты сразу становишься похожей на уродливую курицу-наседку в засаленном халате с дырой под мышкой!»

С того вечера я почти и не рыдала, потому что поняла, что никому мои слёзы не нужны. Собрала вещи и тихо уехала к родителям, покинув квартиру, в которой мы с мужем прожили долгую супружескую жизнь. Захлопнула дверь, ключи бросила в почтовый ящик, будучи уверенной, что больше никогда не переступлю этот порог.

Но жизнь распоряжается нами, не учитывая планы. Она смеётся над ними, растаптывая мечты, любовь и счастье одним лёгким движением.

На следующее утро Игорь уже штурмовал родительский дом. Отец категорически не впускал его, принимая лишь жалкие веники из хризантем, которые я с тех пор и ненавижу. Понимала, что ему нужно забрать меня, чтобы снова сломить волю, чтобы заболтать, уговорить сделать так, как он того хочет. А хотел мой муж только одного, чтобы он был единственным мужчиной, которого я люблю. И не только я…

Не вышла. Я выбрала своего ребёнка, а не его сладкие сказки, от которых в мозгу только дурман был. Стирала последние слёзы и провожала его понурую фигуру, бредущую через весь двор к своей машине, надеясь, что всё позади… Но нет. Игорь не из тех, кто просто так сдаётся. По пути в аэропорт он вспомнил тот день, в который мы поругались в последний раз и стал заваливать голосовыми сообщениями, переполненными слащавой лестью и выдуманными комплиментами.

Обычным субботним утром я накрыла стол к завтраку и вошла к нему в кабинет. Игорь вздрогнул, закрыл компьютер и посмотрел на меня так, будто я незнакомая бродяжка из метро, а не жена. Мне бы промолчать, уйти с его глаз, но я стала клянчить комплименты. Крутилась у зеркала в новеньком розовом платьице и ждала признания в бесконечной любви.

– Говори, Игорь! Хочу сто комплиментов! – хохотала я.

– Сними это дерьмо с себя. Ты в нём, как молочный поросёнок, – Игорь, проходя мимо, дёрнул край трикотажного платья так сильно, что шов с треском лопнул.

Я смотрела, как телефон вопит непрочитанными аудиосообщениями, не сразу набравшись смелости, чтобы прослушать. Боялась передумать. Сдаться. Хотела удалить, но не смогла. Когда родители заснули, накрылась одеялом и стала слушать родной голос, что говорил волшебные слова. «А может, любит?» – билось в голове, медленно наполняющейся новой порцией дурмана. А через неделю мне позвонили из полиции и сообщили, что мой муж пропал…

– Это увлекательный был аттракцион… – пропела я, с силой жмурясь до мутных точек в глазах, после чего стала медленно поворачиваться к барной стойке, прекрасно понимая, что осознанно делаю себе больно, повторяя триггерную ситуацию, произошедшую много лет назад. Но всё равно смотрела… С маниакальной жадностью скользила взглядом по его точёному красивому профилю. Я до сих помню, как пахнет его кожа, насколько мягкими могут быть мужские губы, и как хорошо может быть в уютной темноте незнакомой квартире. Он – бесконечность силы, концентрирующейся в остром взгляде, сильных руках и усмешке, что не царапает нежное женское сердце, а кровь разгоняет до температуры кипения!

Герман сидел, откинувшись на спинку кресла и вальяжно крутил бокалом по стеклянной столешнице. Мне хотелось видеть в его расслабленной позе скуку, обреченность и даже колкую снисходительность по отношению к собеседнице, но это просто невозможно. Мужчине любят таких вот смелых, откровенных, что так рьяно несут свою сексуальность, как флаг победы.

Любовалась его красивым профилем, улыбалась такой милой привычке зачёсывать волосы пальцами и дергающимся уголками губ. Знала этот жест… Он словно в последний момент ловил слова, решая промолчать. А в молчании этот мужчина мастер. Знает ценность каждому слову, а если и говорит, то хлыстом бьёт наотмашь. Не больно, нет… А хорошо…

Сама не заметила, как встала с дивана, сопровождаемая напряженным взглядом подруги. Шаг… Ещё шаг… Не слышала музыку, не замечала снующую толпу, глотала пряный от кальянов воздух и тянула руку, желая лишь коснуться его плеча. Пальцы разрезали густой дым, сокращая расстояние между нами. Тепло его ощутить нужно было, увидеть соблазнительную поволоку туманного взгляда и такой сексуальный прищур. Пальцы дрожали… И, наверное, я была похожей на чокнутую, замершую в центре бара за спиной мужчины, что ничего мне не обещал…

Из собственных мыслей меня вырвал лёгкий женский смех. Рука опустилась, а толпа, проходящая в сторону курилки, оттолкнула меня от барной стойки и лишь руки Вероники не дали мне упасть. Она подхватила меня и затянула за перегородку ровно за мгновение до того, как Гера дёрнул головой, проследив за возмущённым взглядом блондинки, всё это время гипнотизирующей меня. Она молча наблюдала за мной, улыбалась, а потом и вовсе рассмеялась, разбивая мою решительность звонким и холодным, как лёд, смехом.

– Дура… – шептала я, отползая в самый угол, лишь бы больше не видеть никого.

– Мишель! – верещала Люся, пробираясь к нам сквозь толпу танцующих. Голос подруги перекрывал музыку, гул толпы и моё бьющееся сердце, что, казалось, вот-вот готово было выскочить из груди.

– Бля*ь! – зашипела я, хватая сумку и стала стекать с сидения дивана на пол. Подруги с ужасом наблюдали за моим унизительным отступлением, зажав ладонями рты. А я умудрилась пролезть между стеной и диваном, отползая прямо по полу в сторону выхода…