Его Мишень

Глава 39.

– Егор! – вскрикнула я, вбегая в комнату без окон, где на диване, свернувшись калачиком спал мальчишка. Выдохнула, потому что навоображала себе страшную тюремную камеру с деревянными нарами, в которой сидел брошенный миром мальчишка. Дура… Озиралась по сторонам, осматривая свежевыкрашенные стены, мягкую мебель и даже телевизор в углу комнаты.

Я, очевидно, перестаралась с громкостью голоса, потому что мальчишка подскочил, как ужаленный и забился в угол дивана, прижимая к груди свой рюкзак с оторванной лямкой. Он растерянно хлопал глазами, пытаясь понять, что происходит, а узнав в темноте меня, улыбнулся… Так широко, искренне и отпустил рюкзак.

– Ксения? – он попытался унять дрожь, но я-то видела эту трясущуюся от страха губу и красные от слез глаза. Взяла себя в руки, попыталась успокоиться и, дождавшись, когда Ляхов закроет дверь с той стороны, медленно двинулась к нему.

– Можно? – кивнула на диван.

– Казённое, – он дернул плечами и отвернулся. – Я ничего не делал. Ты мне веришь?

– Конечно, верю, – достала из сумки влажные салфетки, и стала медленно стирать разводы грязи с его рук. – Верю. Иногда даже с очень хорошими людьми происходят очень плохие вещи, Егор.

– А если эти вещи происходят постоянно? С того дня, как этот человек родился? – Егор медленно разжал кулачки, дав свое разрешение на контакт.

– В чёрной комнате все кажется чёрным, Егор. Мне один человек сказал, что жить нужно по-особому, – усмехнулась я, понимая, что слова одного наглого прокурора подходят не только для меня.

– Это как? – Егор обернулся, закусил губы и стал внимательно рассматривать меня.

– Он сказал, что жизнь – гонка, но побеждает тот, кто не останавливается и едет от света к свету, не дав темноте поглотить все самое хорошее, что в нем есть.

– Придурок твой друг, Ксюша, – хихикнул Егор и дёрнулся от щекотки, когда я ногтем коснулась запястья. – Не дружи с ним больше.

– С ним нельзя не дружить, Егорка. Есть люди, которые ожогом в сердце отпечатываются с первого взгляда.

– Ну, ладно, – Егор в глаза мне заглянул и так трогательно стёр пальчиком непрошенную слезу. – Дружи, но осторожно.

– Ты есть хочешь?

– П-ф-ф, нет, – Егор выдернул руку из моей ладони и, как обычно отвернулся.

– А так? – я достала из сумки чизбургер и бутылку сладкой газировки.

– Ого, а приставки там нет? – рассмеялся он, заглядывая в мой шопер. – А тот ящик стоит, а ничего интересного не показывает.

– Дома поиграем, когда выберемся отсюда, – я с наслаждением наблюдала, как он со звериным аппетитом уминает вредный, но вкусный фастфуд.

– Рассказывать? – Егор аккуратно сложил обёртку, вытер рот салфеткой, закрыл бутылку газировки и сел поудобнее, сложив ручки на коленях.

– Смотря что?

– Ну, ты же сюда пришла узнать, как я влип?

– Я пришла посидеть с тобой, пока ты спишь, – сняла его грязную бейсболку, пальцами разделила скатавшиеся пряди волос и улыбнулась, наблюдая за его растерянностью. – Мы же с тобой договаривались, что я не задаю вопросов.

– И пытать не будешь, что ли?

– Неа.

– Вот так вот просто поверишь? – Егор округлил свои глаза, медленно приближаясь ко мне, чтобы поймать на лжи.

– Просто верю.

– А тебе говорили, что ты странная? Все взрослые норовят под кожу залезть, научить или наругать. А ты просто пришла в ментовку, чтобы посидеть рядом?

– Да…

Егор пожал плечами, но не отвернулся, продолжаяя рассматривать меня, ка шоколадку в витрине. Позволил обтереть ноги, даже не дёрнулся, когда я спиртовыми салфетками обработала новую ссадину, а потом начал болтать. Так легко и свободно. Он рассказал, как утром перемахнул через забор зоопарка, чтобы навестить любимых обезьян. Я жмурилась от удовольствия, впитывала его голос и кивала, задавая наводящие вопросы. Смеялась, когда он стал изображать гориллу Филипа, звезду нашего зоопарка. Впитывала его эмоции и становилось легче, потому что с ним всё хорошо. Он рядом. Мы говорили о всякой ерунде, пока речь мальчишки не стала медленной, как заевшая пластинка. Скинула рюкзак на пол и уложила его себе на колени, накрыв своим пиджаком. Спи, малыш… Спи… Я рядом.

Долго не могла оторваться от его лица, ловила каждое движение, прислушивалась к шепоту, крепко прижимала к себе. Смотрела на телефон, не решаясь отблагодарить Геру, потому что это маленькое чудо мог сотворить только этот таинственный мужчина с бездной в глазах. Вспоминала его голос, аромат и тёплые ладони, так приятно лежащие на моей талии… И в итоге сама вырубилась. И даже сон какой-то бредовый снился, где я бегу по ромашковому полю, а за мной летит облако малиновых воздушных шариков, разрывающие тишину колдовским шепотом: «Мишель…»

Звук становился все четче, громче… Ветер не просто трепал мои волосы, он так нежно ласкал мочку уха, скользил по скуле до самого подбородка… Это было странное ощущение. Тело начинало плавиться, как было только когда он рядом…

В ужасе распахнула глаза, увидев перед собой Геру, сидящего на корточках.

– Т-ш-ш. Это я, – он прислонил к губам палец. – Выспалась?

– Да. Что ты тут делаешь? – хотела дёрнуться, но тяжесть на коленях помешала. Провела ладонями по спине Егорки и поправила пиджак.

– Ты же сама меня звала.

– Не говори ерунды, Гера!

– Слышал собственными ушами, – беззвучно рассмеялся он и, взяв меня за подбородок, подтянул к себе и поцеловал… И это было самое приятное начало дня. Его шепот, горячее дыхание, поцелуй и язвительные нотки в голосе. – Привет.

– Привет…

– Пора будить мальца, скоро соцзащита придёт, – Гера поправил мои растрепанные волосы и внимательно осмотрел спящего пацана, заглядывая в лицо. Егорка спал на животе, обхватив меня руками. Чувствовала его размеренное дыхание и улыбку сонную ловила, желая, чтобы это мгновение не заканчивалось никогда.

– Гера, я не отдам его! Делай, что хочешь, Гера, но я не отпущу его в интернат! Ты слышишь? – шептала я, практически ему в рот, касаясь его губ. Герман замер, не отстраняясь, не перебивая. Просто хмурился, пытаясь увидеть в моём взгляде что-то. – Я не отдам… Ты понял?

– Понял… – Керезь чмокнул меня в нос, поднялся, ещё раз окинув взглядом спящего мальчишку и вышел, забирая с собой весь кислород помещения. Сердце застучало, по ногам стала подниматься обжигающая волна панической атаки. Ну, оттянула я момент, ну посидела рядом с Егором? А дальше что?

– Зачем тебе это? – прошептал Егорка и спрятался лицом мне в коленях. Его пальчики больно сжали мои ноги, но я и не пискнула, готовая забрать все, что он так мужественно держал в себе.

– Просто ты хороший человек…

– А ты свет?

– Скорее он, Егор… – вздохнула я, смахнула слезу и стала целовать расплакавшегося Егорку в макушку. Щекотала ногтями, пробегаясь от висков к макушке, перебирала волосы, наслаждаясь теплом кожи. – Он свет, который покажет нам с тобой куда топать…

– На выход, задержанные. Топайте за мной, – рассмеялся Герман, заглянув в комнату. – Причешитесь хоть, не позорьте меня.

– Зануда, – прошептал Егор, но волосы пальцами расчесал. – Кто он?

– Друг, – я тоже поправила платье и еле встала с дивана. От проведений ночи в неподвижном состоянии мышцы ломило так, что выть хотелось. Я потянулась, прикусила язык, чтобы не выдать свои эмоции, собрала вещи и, взяв Егорку за руку, двинулась на выход.

– Ну, привет, – Керезь опустился на корточки, протянул пацану руку. – Меня Герман зовут.

– А меня Егор, – малыш ответил на рукопожатие и по побелевшим костяшкам было видно, что старались произвести впечатление оба.

– Ауч! – шикнул Гера. – Богатырь, однако.

– Что дальше, Гера? – я переступала с ноги на ногу, ловя его взгляд, чтобы увидеть, что всё хорошо. Что он всё решит… Нет… Гера повернул голову, сверкнув темным-темным взглядом, не искрящимся характерными ему огоньками озорства.

– Присядем? – Гера пропустил сонного лейтенанта, закрывшего дверь в спец.изолятор, как только мы его покинули и махнул на деревянную скамейку у стены. – Расклад таков, что с соцработниками встретиться все равно придётся, Егор. Расскажешь, как было и тебя отвезут…

– Не поеду в интернат! – вскочил Егорка, но тут же был опущен крепкой рукой обратно на скамейку. Я обняла его за плечи, прижала спиной к своей груди и стала быстро-быстро целовать в макушку. Смотрела в глаза Керезя, пытаясь поймать волну спокойствия, но Гера был напряжен. Он сложил руки на груди, гипнотизируя мальца своим испепеляющим взглядом. И это подействовало. Егор расслабился и придвинулся ко мне ещё ближе, сжав ладошкой мои пальцы.

– Егор, сначала выслушай меня, а потом я с удовольствием послушаю тебя. Договорились?

– Да.

– Ты поедешь в свой детский дом. С интернатом я разберусь, но позже, потому что время семь утра и все госучреждения закрыты. Ты веришь Ксюше?

– Да, – Егор и не дёрнулся, ответив мгновенно.

– Тогда ты сейчас дождёшься тёток, честно им все расскажешь и пустишь жалостливую слезу, а потом тебя дядя полиционер, – Гера улыбнулся и кивнул на старлея у входа. – Отвезёт не в интернат, а туда, откуда ты сбегаешь. Но…

– Так и знал! – зашипел Егор и стал трястись, смахивая выкапывающиеся беззвучные слезы. – У взрослых после каждого предложения идёт дурцкое НО. Герман, вам-то оно зачем?

– Но ты дашь Ксюше слово, что сбегать больше не будешь. Дашь? – Гера пропустил мимо ушей едкое замечание Егора, но я-то видела, как дёрнулся уголок его губ.

– Нет! Потому чтоб за свои слова отвечать привык, а ей я врать не буду, – Егор дёрнулся корпусом вперед, как петушок нахохленный и упрется в Геру взглядом, будто на бой вызывал.

– Хорошо, я уточню, – Гера, тоже был не намерен сдаваться, поэтому также чуть опустил голову настолько близко, что казалось они сейчас лбами столкнутся, как два бычка упёртых. – Дай слово, что посидишь ровно два месяца. На это-то хватит твоего духу? Или слабо?

– Хватит! – с вызовом ответил Егор и все же дёрнулся, ударив лбом Керезя в отместку за то, что позволил взять себя на слабо. Казалось, что я не дышу… Наблюдала за поединком двух характеров, затаив дыхание. Сдерживала смех и улыбку. Поглаживала по спине Егорку, чувствовала бег пальцев Геры по моей ноге и сдерживала писк счастья, которое настигло меня на деревянной скамейке полицейского участка.

– Тогда по рукам? – Гера протянул ладонь, терпеливо ожидая звонкого хлопка.

– По рукам…

Моё сердце кровью обливалось, когда Гера подхватил мой пиджак, сумку и потянул за руку к выходу. Застыла, не понимая, как можно оставить его одного. Что сделать? Пообещать, что всё будет хорошо? Поцеловать? Обнять? А если он оттолкнёт?

– Ксюша, нам лучше уйти до соцзащиты. С ними намного сложнее договориться…

– Иди, Ксюша, – Егорка подмигнул мне и взобрался на скамейку с ногами, достав из рюкзака старенький пошарканный тетрис, который я в последний раз видела лет десять назад. – Я ж слово дал. Вот, смотри, сижу и жду тёток. А потом пущу слезу, как Герман учил и поеду домой. Всё хорошо.

Не знаю, что меня шокировало больше- невыносимая взрослость мальчишки, которой просто не должно быть в этом возрасте! Он должен бегать с друзьями мяч гонять, ныть, что не хочет в школу или клянчить новый конструктор, но не вот так вот смело сталкиваться со взрослым миром, правила которого приходится понимать исключительно на своей шкуре. Или собственная реакция? Ощущение, что он часть меня была насыщенной, навязчивой и такой реальной. Шла, ощущая, как больно сжимается от тревоги сердце и только крепкая рука Керезя уберегала меня от истерики и слёз. Смотрела вслед мужчине, что появлялся из ниоткуда, принося спокойную бурую в моём сердце. Приехал… Ко мне приехал!

– Хороший мальчишка, – Гера потряс рукой, словно требовал от меня что-то.

– Что?

– Ключи от машины. Я с аэропорта сразу сюда приехал.

– Сама могу за руль…

– Давай, Сеня. Егорка и то сговорчивее. А я спать хочу так, что ноги отнимаются, – Гера вырвал брелок из моих рук, но по пути все же открыл для меня дверь. Как обычно, в своем репертуаре.

– Главное, чтобы у тебя язык не отнялся, Гера… Остальное пережить можно.

– Смотря для чего ты хочешь его применить, Сень Дмитриевна. А?

– Прокурор хренов…