Жнец и Воробей

11 — РЕЖИМ ЗВЕРЯ

ФИОНН

Приглушенный свет. Музыка долбит из колонок. В воздухе густой запах пота, пива и бурбона, пока я пробираюсь сквозь толпу. Крепче сжимаю ручку сумки и расталкиваю людей, галдящих и смеющихся в ожидании начала шоу.

Странно, что мне нравится эта атмосфера. Я же знаю, что будет дальше. Хотя, это не подобает такому, как я. Но, черт возьми, я обожаю бои «Кровавых братьев». Рваная плоть, которую предстоит сшить. Торчащие костей. Это грубо и дико. Кровавая суть человечества — вот она, спрятанная в этой дыре. Моя работа — стоять в стороне самодельного ринга, бежать на помощь этим отморозкам в чертовом заброшенном амбаре, но мне это нравится. Я достаточно близко, чтобы чувствовать этот животный адреналин, но достаточно далеко, чтобы не сорваться.

И, может, хоть ненадолго я забуду о Роуз.

Не могу отрицать, как сильно я её хочу. С каждым днем становится только хуже. Её заразительная улыбка. Её безудержный смех. Её дикая, непредсказуемая натура, ведь она не подчиняется тем же правилам, что и все остальные. Она чертовски красива, иногда просто больно на нее смотреть. Особенно, когда сидит за столом, уставившись в свои карты Таро, и челка падает ей на лицо. А как же красиво блестят её глаза, когда она смотрит на меня и дразнит. Как бы я ни старался сдерживаться, желание, которое я ощущаю к ней, разъедает мою волю.

Я чувствую, что теряю связь с реальностью. Как будто я не тот человек, которым пытался казаться. И это делает меня намного опаснее. Потому что Роуз знает, кто она, чего хочет, и насколько глубоко она готова уйти во тьму, а я до сих пор не знаю, на что способен. Или что произойдет, если я дам себе волю.

Я не могу ею рисковать. Не могу.

Мне нужно немного времени, чтобы во всем разобраться. Чтобы забыть о ней и окунуться в этот гребаный мир крови и кишок.

Добравшись до своего места у ринга, я ставлю сумку на шаткий раскладной стол и достаю свой белый халат и стетоскоп. Сразу же надеваю. Я давно усвоил, что нужно делать это в первую очередь, иначе получу в лицо за то, что занял самый лучший вид. Затем я протираю стол и достаю то, что понадобится — изопропиловый спирт, ватные диски, скальпель, латексные перчатки, набор для наложения швов. Раскладываю все на стерильной одноразовой салфетке.

— Доктор Кейн, — объявляет Том своим самым пафосным голосом, протискиваясь к столу, пока я расставляю табуретки. Он улыбается, показывая зубы с щелью спереди, потом смотрит на толпу. Это его шоу. Его логово. И он упивается каждым моментом этого хаоса. — Сегодня у нас отличный состав участников. Уверен, ты будешь занят.

— Я всегда занят, когда прихожу сюда.

— А сегодня, может, ещё больше, — подмигивает Том. — Фури и Натур будут первыми. Готов?

Волна адреналина пронзает меня. Киваю.

— Всегда готов, Том.

— Отлично, — он хлопает меня по плечу. Затем поворачивается к рингу, поднося микрофон к губам. — Кто в этой дыре готов увидеть настоящую драку? — кричит он, и его слова тонут в реве толпы, топоте ног и плеске пива.

За несколько лет я выучил этот ритуал наизусть. Том представляет бойцов. Толпа ревет, делает ставки, трясет деньгами. Взрослые дети Тома и несколько его работников собирают ставки. И пока Том озвучивает по микрофону минимальные правила, я готовлюсь. Все мое тело напряжено, хотя драться предстоит не мне. Начинается матч, и я переминаюсь с ноги на ногу на липком полу, словно отражая бой в клетке. Когда Натур бьет в челюсть, мой кулак сжимается до хруста. Когда Фури уклоняется от удара, моя голова дергается вместе с ним.

Бой длится все три раунда. После второго я наклеиваю Фури несколько пластырей, чтобы кровь не лилась ему на глаза, но к концу боя он уверенно шагает ко мне, чтобы я наложил швы. Его боль притуплена восторгом от победы. Его приятель приносит ему две бутылки пива, и он залпом выпивает первую. Я даже не пытаюсь говорить, что сейчас, возможно, не лучшее время для алкоголя, учитывая, что ему нужно наложить не меньше шести швов. Просто дезинфицирую рану и приступаю к работе, прокалывая его кожу и вытаскивая нить через крошечное, кровоточащее отверстие, завязывая каждый стежок точным узлом.

Я успеваю сделать только три шва, когда слышу знакомый голос.

— Привет, Док.

Сердце бешено колотится, когда я резко поворачиваю голову и вижу перед собой Роуз. Она кусает хот-дог, обильно политый горчицей, приправами и кетчупом. Её глаза блестят в полумраке, смотря на шок, отразившийся на моем лице.

— Роуз, какого черта ты здесь забыла?

Она пожимает плечами, не спеша пережевывая и проглатывая, потом вытирает рот и одаривает меня озорной ухмылкой.

— Решила посмотреть, чем ты тут занимаешься. «Швейные сестры» — это, конечно, здорово, но я подумала, что кружок макраме и спортзал — это не все твои увлечения, — она оглядывается и вновь смотрит на меня. — Видимо, я была права.

— Ты должна быть у Сандры, — протестую я, и волна беспокойства накрывает меня так, что меня начинает тошнить.

— Я и была у Сандры, недолго. Но мне стало скучно. Нельзя же все время работать над секс-качелями, — отвечает она, пожав плечами.

— Как… Как ты сюда попала?

— Ларри.

Вспышка гнева пронзает меня, словно удар молнии.

— Кто, нахуй, такой этот Ларри?

Она наклоняет голову.

— Успокойся, Док. Ты хуже, чем жонглер с грибком на ногах.

— Я… что?

Роуз закатывает глаза, потому что я не могу разгадать её цирковой жаргон.

— Раздражительный ты, — я собираюсь что-то сказать в ответ, но она продолжает, перебивая меня. — Ты что, не знаешь дальнобойщика Ларри? Он живет через шесть домов от тебя через дорогу, — на секунду мне хочется соврать, но я знаю, что с ней это не прокатит. Она ухмыляется, жует свой хот-дог и сверлит меня своим проницательным взглядом. — Ты вообще здесь живешь, Док? Или просто прячешься?

Я отвожу взгляд, повторяя её слова в голове. Знаю, что она права, но когда слышишь это от кого-то, ощущается по-другому.

Я замкнулся в себе, делал свою работу, держался отстраненно. Вне клиники ни с кем не знакомился. И могу ли я хоть кого-то из пациентов или коллег назвать своим другом? Когда приехал, я общался только с людьми в этом бойцовском клубе, а потом в кружке по вязанию, но всё равно, это казалось работой, а не посиделками с друзьями.

Работа.

Я забыл, что сижу тут и зашиваю лицо человеку.

— Прости, — ворчу я, поворачиваясь обратно к своему пациенту.

— Не стоит извинений, доктор Кейн, — говорит парень, пока я прокалываю кожу изогнутой иглой. — На твоем месте я бы тоже смотрел на эту красотку, а не на свою избитую рожу.

— Ты тут самый симпатичный, Нейт, — говорит Роуз, подливая масла в огонь, который и так уже сжигает мои вены. Я бросаю на Роуз недоверчивый взгляд, она одаривает меня приторной улыбкой, вытирает пальцы и выбрасывает салфетку в ближайшую урну. Она берется за ручки своих костылей и указывает одним в направлении моего пациента. — Ты что, и Нейта не знаешь? Нейт «Натур»? Он же делает крутые скульптуры из дерева бензопилой по всему городу. Кстати, медведь — просто отпад.

— Спасибо, Роуз, — Нейт ухмыляется, а я колю его бровь немного сильнее, чем нужно. Стараюсь не смотреть на Роуз, концентрируюсь на ране, но этот пялится. И, как назло, начинает спрашивать у Роуз про её сломанную ногу, про карты Таро, и самое худшее: — Когда ты снова уедешь со своим цирком?

— Последний шов, — говорю я как можно спокойнее. Затягиваю узел, обрезаю нить и встаю с табурета. — Увидимся.

Нейт смотрит на меня с насмешкой и жалостью.

— Спасибо, Док, — говорит он, пожимая мне руку, потом поворачивается. — Роуз, заезжай ко мне в мастерскую в воскресенье, я тебе кое-что приготовил.

— Размечтался, — ворчу я, но никто не слышит меня из-за гула толпы. Убираю своё рабочее место, но прислушиваюсь к каждому слову Роуз, когда она соглашается прийти в мастерскую Нейта, делает комплименты новому шраму на его брови, а потом быстро обнимает его. Даже когда Нейт скрывается из виду, я не смотрю на Роуз. Вместо этого привожу в порядок стол, но чувствую её взгляд на себе.

Наконец я убираю последний предмет — изогнутую иглу, когда Роуз спрашивает:

— С тобой все в порядке, Док?

Нет.

— Да. Все хорошо.

— Ты уверен?

— Тебе здесь не место, — выпаливаю я. Комнату словно оглушает тишина. Я слышу только голос Роуз, но ещё громче — её молчание. Поднимаю глаза и вижу, как она стоит, скрестив руки на костылях. Выглядит так злобно и в то же время нелепо, как только может выглядеть человек на костылях.

— Почему?

— Это небезопасно.

Роуз оглядывается вокруг, взгляд её скользит по потолку, толпе и снова возвращается ко мне.

— Да, думаю, что в плане безопасности тут не все хорошо. Чуть что — и нас всех раздавит гнилыми балками и несбывшимися мечтами.

Я бросаю на Роуз испепеляющий взгляд, а на её лице пляшет озорство.

— Ты ведь понимаешь, о чем я. Тебе здесь небезопасно. Твоей нога. Здесь толпа. Мало ли, кто сюда придет.

— Ты про Мэтта? Он сейчас сено косит. Мне сегодня на автомойке об этом сказал парень, лучший друг младшей сестры Люси.

— Что ты делала на автомойке? У тебя же нет машины.

— Да, просто стало скучно, решила прогуляться и с кем-нибудь поболтать, — говорит она, не замечая, что за её спиной двое парней начали толкаться, но их разнимают друзья. — Но мне здесь нравится.

— Ты катаешься в металлической клетке на мотоцикле, и питаешься одними вафлями и сахаром. Извини, но я не доверяю твоему инстинкту самосохранения.

Роуз пожимает плечом, достает из кармана леденец, не сводя с меня глаз, медленно снимает обертку и кладет его в рот. Ох, эти губы. Клубничные, блестящие, влажные. Пухлые. Сладкие, как грех. Мне почти кажется, что я чувствую их. Теплые и влажные. Они обхватывают мой…

— Встречайте, Ураган Хамфри, — ревет Том в микрофон. Крики и вопли прерывают нарастающую боль в моем паху. Я трясу головой, пытаясь прогнать эти мысли и сосредоточиться на своей цели здесь. — И приветствуем нашего нового бойца — Ракета Билл!

Толпа сходит с ума, кричит и делает ставки, а новый боец ныряет под канаты, поднимает руки и медленно крутится, наслаждаясь этим хаосом. Он огромен. Сбрасывает черный халат, и я вижу груду мышц и татуировок. Бритоголовый, с обмотанными руками и изрезанным шрамами лицом. Этот парень знает своё дело. И я видел, как дерется Ураган. Я его зашивал. Он умелый и быстрый, ловкий. Но я знаю, что будет. И толпа это знает. Урагану вот-вот надерут задницу.

— Роуз, серьезно. Уходи отсюда, — говорю я сквозь крики толпы, пока Ракета Билл ревет, словно дикий зверь. В толпе кто-то задевает её костыль, подтверждая мои опасения. Этот пьяный урод проливает на неё пиво. Мне требуется вся выдержка, чтобы не сорваться, пока он извиняется. — Здесь небезопасно. Постоянно устраивают драки. И тебе даже некуда поставить свою ногу.

— Успокойся, Док, — Роуз смахивает капли пива и ковыляет ко мне. Она слегка толкает меня костылем в бедро, и я встаю, проклиная себя за то, что не уступил ей место раньше, хотя, если честно, я не хочу, чтобы она оставалась здесь. Как только я встаю, она плюхается на стул и ставит свою ногу на соседний. — Видишь? Все хорошо. Обещаю, что встану, когда придет следующий пациент. Судя по всему, это будет Ураган. Ужас.

— Роуз…

— Принеси нам чего-нибудь перекусить из той забегаловки, — она кивает в сторону буфета. — Можно пивка. Я посторожу и не дам никому тронуть твой «чемоданчик врача». Если кто-то попытается, я ему глаз вырежу.

Роуз хватает скальпель со стола и вонзает его в невидимого врага, проворачивая лезвие с маниакальным блеском в глазах. Я накрываю её руку своей и выхватываю скальпель.

— Прошу тебя, не надо никого резать, — говорю я, беру стерильную салфетку и дезинфицирую инструмент, потом кладу его на место. — Мне же потом всех зашивать.

Роуз пожимает плечами, как будто это её мало волнует.

— Пиво не забудь.

— Возьму только одну бутылку.

— Да ладно, принеси сразу две, чтобы потом не ходить.

— Одну. Ты лечишься. Я твой доктор. Это приказ.

В её глазах мелькает что-то странное. Не могу распознать. Но тут же все исчезает.

— Окей. Тогда принеси «Skittles».

— Не думаю, что там есть «Skittles».

— Поверь, есть.

Закатываю глаза, но мы оба знаем, что я не смогу ей отказать. Даже готов притащить ей целую бочку пива, лишь бы она была рядом. Она усмехается, как будто читает мои мысли. Я качаю головой, но когда отворачиваюсь и ухожу, то не могу сдержать улыбку.

Бармен видит меня и пропускает без очереди, я хватаю «Skittles», бесплатное пиво и бурбон для себя. Возвращаюсь к столу, как раз вовремя к началу боя. Том кричит правила в микрофон. Только кулаки. Никаких пощечин, никаких локтей, коленей и ударов ногами. У сбитого с ног есть десять секунд, чтобы подняться. Он отходит, и с одним словом начинается битва.

Бой!

Толпа взрывается, когда Ураган бросается в атаку, но промахивается. Ракета Билл ловко уклоняется от ударов, пропуская только самые слабые. Легкие касания. Толпа воет, свистит и орет. Но Билл, как будто не замечает. Он полностью сосредоточен на противнике. Его ноги двигаются легко и быстро, не смотря на огромные размеры. И он ещё не нанес ни одного удара.

— Он выматывает его, — говорит Роуз, не отрывая взгляд от ринга и тычет конфеткой в сторону бойцов. — Ураган в полной жопе.

У меня появляется дурное предчувствие. Я знаю, что будет дальше. Обычно здесь, конечно, всякое бывает, но бойцы хотя бы примерно равны. Но сегодня все иначе. И Роуз права. Ураган в полной жопе.

Я снова смотрю на ринг, и вижу, как Билл наносит первый удар. Прямо по ребрам. Ураган отступает. Пара легких тычков по лицу. Ураган закрывает голову руками, защищаясь. Публика в восторге. Но даже слепой увидит, что это все — показуха. Билл даже не напрягается. Он словно показывает представление.

Раздается звон, возвещая о конце первого раунда. Бойцы возвращаются в свои углы, где их встречают друзья или самозваные тренеры, суют воду, полотенца, что-то шепчут, подбадривают. В толпе нарастает напряжение. Оглядываюсь на Роуз, она уже смотрит на меня, ухмыляется и машет мне пивом.

— Здесь офигенно, Док! Спасибо, что привел меня сюда.

Я хмурюсь.

— Я не приводил. Просил тебя уйти. Несколько раз.

— Я думала, мы друзья, — говорит с сарказмом, но кажется, она правда расстроена. Быстро меняет выражение лица и начинает кричать вместе с остальными, когда Том зовет бойцов обратно на ринг. Но я все ещё смотрю на Роуз, и отвести взгляд оказывается сложнее, чем я думал.

Бой продолжается. Билл решил не церемониться. Бьет с большей силой. Ураган теряет отступает, а Билл прет на него, прижимает к канатам. Этот новичок не знает пощады. Бьет и бьет. Ураган пропускает несколько ударов по ребрам, опускает руки, и тут Билл впечатывает левый хук прямо ему в челюсть.

Ураган падает на мат и не поднимается.

Толпа ревет — кто радуется, кто свистит. Судья считает очки. Ураган еле дышит, лежит без движения. Когда объявляют победу, Билл скачет по рингу вокруг противника, празднует, а потом бежит за своим гонораром. А я к своему больному.

— Эй, парень. В больницу надо, — говорю я, перекрикивая толпу и опускаюсь на колени рядом с Ураганом. Он моргает опухшими глазами, глядя на меня, и я переворачиваю его в удобное положение. Его друзья хлопают его по плечу, не дают ему вырубиться, а я поворачиваюсь к Тому, который, как акула, кружит рядом. — Что за хрень, мужик?

Том лыбится во все зубы, как будто миллион выиграл.

— Отличный бой, да? Народ в восторге.

— Да у нас с тобой, видимо, разные понятия об «отличном».

— Все, кто сюда лезет, знают, чем это может закончиться.

— Но не нужно же до такого состояния доводить.

Чем дольше мы сверлим друг друга взглядом, тем больше его улыбка вянет. Мы оба понимаем: если я сейчас скажу, что он подстроил бой, тут начнется такой бардак, что мало не покажется никому.

Том прекрасно знает, как я к этому отношусь. Но он также понимает, что я не стану раздувать скандал. На его лице снова появляется самодовольная улыбка, когда он говорит:

— Да ладно, доктор Кейн, тебе же нравится. Иначе зачем бы ты сюда возвращался?

— Потому что, раз уж ты решил содержать этот гадюшник, кто-то должен подлечивать этих идиотов, — отвечаю, пока дружки Урагана поднимают его на дрожащие ноги. — Иначе будет только хуже. Кто-нибудь умрет. Потому что…

Все, что я собирался сказать Тому, вылетает из головы, когда я слышу дикий вопль Роуз.

Я забываю о пациенте. О толпе, о свете, о шуме. Поворачиваюсь, смотрю туда, где она должна быть. Но там её нет.

Стол перевернут, все разбросано. Один из дружков Билла пытается его удержать, пока он дерется с какими-то парнями, а третий отступает, прижав руку к рассечению над глазом, из которого сочится кровь. Где она? Я кричу её имя, но ответа нет. Дерущиеся немного смещаются в сторону, я смотрю на пол. Замечаю Роуз. Она упала со стула, прижав руку к ноге чуть выше края гипса. Её лицо искажено от боли. Она пытается забраться под стол, подальше от драки, отмахиваясь костылем от толпы.

В одно мгновение я вскакиваю на ноги, хватаюсь за канаты и ныряю под них. Её крик все ещё звучит у меня в ушах, заставляя кровь кипеть. Но я не успеваю. Билл задевает её гипс, и она издает душераздирающий крик.

— Отвали от нее нахуй, — рычу я, отталкивая Билла двумя руками. Он врезается в какого-то парня. Пока приходит в себя и поворачивается ко мне, я встаю между ним и Роуз.

Билл почти не замечает мужчин, с которыми только что дрался. Его друзья прибегают на помощь и отталкивают их. Но Билл не обращает на них внимания. Смотрит на меня и ухмыляется.

— Не лезь не в своё дело, братан. Не хочу портить твое смазливое личико.

Я мог бы остановиться. Разрядить ситуацию. Списать все на несчастный случай. Возможно, так оно и было.

Но потом он смотрит на Роуз.

Пялится на нее, хищно ухмыляясь. И мне даже не нужно оборачиваться, я чувствую её страх, боль и ярость за своей спиной. Я забываю, кто передо мной. Забываю о том, каким человеком я должен быть.

Мой первый удар врезается в скулу Билла. Второй — в висок. Я вижу в его глазах удивление. Оно тут же сменяется яростью. Он замахивается в мою сторону, но я уклоняюсь и бью по ребрам. Билл хрипит от боли. Кулаками бью его в бровь. Звук разрывающейся плоти не должен приносить облегчение.

Но приносит.

Билл не сдается, кровь течет ему на глаза. Я пропускаю удар в щеку, от которого мир вокруг меня вибрирует и темнеет. Но я остаюсь на ногах и отвечаю ещё сильнее. Моя кровь кипит. Мышцы напряжены. Наношу удар за ударом. Даже не вижу лица, которое превращаю в кровавое месиво. Я вижу Роуз, лежащую на полу, её прекрасное лицо, искаженное болью, и как она крепко сжимала свою сломанную ногу. Слезы в её глазах. Её стон. Я хочу разорвать его на части за то, что он причинил ей боль. Хочу наказать его. Наказать себя. Я не должен был поворачиваться к ней спиной. Надо было спровадить её отсюда.

Это я виноват.

Что-то ломается внутри. Вырывается зверь. Я рычу и вкладываю всю свою ярость в правый хук, который попадает ему в челюсть. Его голова отлетает в сторону, он падает на пол без сознания.

На мгновение в амбаре наступает полная тишина. Люди вокруг меня смотрят на Билла, лежащего на полу. Затем они смотрят на меня. На человека, который должен быть врачом для них. На меня в запятнанном белом халате, покрытом алыми брызгами. Мой стетоскоп валяется у ног. И потом, так же внезапно, как наступила зловещая тишина, она взрывается аплодисментами, люди поднимают свои стаканы, кричат и подпрыгивают. Они хлопают меня по плечам и скандируют «Доктор, доктор, доктор». Но даже сквозь шум толпы я слышу только ее. Единственную, кто называет меня по имени.

— Фионн.

Я разворачиваюсь и, отталкивая нескольких людей, пробираюсь к столу, где Роуз пытается удержать равновесие, опираясь на один костыль, другой затерялся где-то в толпе. Прежде чем соображаю, что творю, заключаю её лицо в свои ладони. Мои костяшки, разбитые в кровь, не сочетаются с её безупречной кожей. Она чертовски красивая. Щеки красные, губы приоткрыты, ресницы мокрые от слез. Большим пальцем вытираю слезу, и она закрывает глаза.

— Меня просто сбили с ног. Все хорошо, — шепчет она. Не понимаю, как я могу слышать её сквозь шум вокруг. Но слышу. Она сжимает моё запястье свободной рукой. — А ты?

Боже, я так хочу поцеловать её. Хочу почувствовать тепло её губ. А она захочет? Растает в моих объятиях? Или напряжение, которое я чувствую между нами, прорвется и высвободит что-то дикое внутри нее? Внутри меня?

Я наклоняюсь чуть ближе. Её глаза смотрят в мои. Она сильнее сжимает моё запястье.

Чужая рука ложится мне на плечо, и в поле зрения появляется Том. И как по волшебству, чары рассеиваются. Я снова смотрю на Роуз. Она не отрывает взгляд.

Что ты делаешь? Она, блять, твоя пациентка.

И ты самый опасный человек здесь.

Я убираю руки.

— Похоже, у нас тут все время была своя темная лошадка, — говорит Том с усмешкой. Хлопает меня по спине и пропадает в толпе.

Несмотря на то, что Роуз скрывает эмоции, в воздухе висит напряжение. Как перед грозой.

А потом она отворачивается.