Идеальный хищник

16. Финал

— Мне не понравилось, Филипп… — продолжила я, откровенно наслаждаясь застывающей ледяной маской на его лице. — …когда ты остановился и заставил меня одеться.

Если бы стальным взглядом можно было резать — я была бы располосована на тонкие ленты.

На мгновение показалось, что Завадич сейчас просто сожмет меня в руках так сильно, что треснут кости. И мне конец.

Поэтому я потянулась к нему и прижалась губами к губам.

Первые мгновения он был словно мраморная статуя — твердый и холодный, сжатые губы не желали впускать меня внутрь.

Но тут же вздрогнул и как будто расколдовался — ожил, потеплел, обвил меня руками и сам завладел инициативой, жадно атаковав мой рот.

Ладони прошлись по коже под легкой тканью рубашки, не пропуская ни сантиметра, словно ощупать было необходимо, чтобы построить заново модель моего тела в его голове.

Нащупали самое правильное место, утвердившись на бедрах. Филипп приподнял меня, заставляя сесть на него сверху.

Между моих ног оказался его член, приподнимавший гладкий шелк халата.

А моя грудь — у него перед лицом. Он не стал меня отпускать, просто зубами дернул воротник рубашки, распахивая ее шире и обнажая грудь. Посмотрел на меня снизу вверх и, не отводя взгляда, осторожно прикусил острым краем зубов мой сосок.

От острого чувства, не похожего ни на боль, ни на удовольствие, меня всю встряхнуло. Мышцы загорелись и скрутились в спазмах.

Филипп, конечно, заметил мою реакцию.

Потому что его руки сползли ниже и подцепили трусики. Но снимать их в такой позе было страшно неудобно, и он просто отодвинул мешающую ткань в сторону, провел кончиками пальцев по всей длине раскрытой раковины моей вульвы и загнал два пальца внутрь.

Там было уже так влажно и горячо, и так нетерпеливо все ждало заполнения, что я ахнула и насадилась на них глубже.

Большой палец Филиппа лег на пульсирующий узелок клитора, и меня всю выкрутило от спазма, разом сократившего все мышцы. Я обвила Завадича руками за шею, вжав его лицо в ложбинку груди, но он, кажется, не возражал…

Его пальцы внутри меня делали что-то невообразимое. То нежно поглаживали, то жестко сновали, заставляя разгораться какую-то животную, бешеную похоть, которая требовала — еще! Еще! Сильнее! Глубже! Больше!

Я насаживалась на его пальцы резче, когда мне казалось, что он слишком нежничает.

Но он все равно держал тот ритм, который задал сам, и как бы я ни извивалась — мое удовольствие было только в его власти.

И он позволил мне его, резко вонзив внутрь меня сразу четыре пальца, растянув до невозможности, до брызнувших от переизбытка ощущений слез.

Я невольно царапнула его плечи ногтями, но они соскользнули с шелковой глади халата, и эта потеря контроля сорвала что-то внутри.

Выгнувшись в его руках, я содрогнулась всем телом, и взрыв внутри был такой силы, что я даже не смогла застонать, лишь зашипела, лишившись голоса.

Не успели спазмы отпульсировать, как Завадич посмотрел на меня с каким-то бешеным азартом и велел:

— Давай еще.

Одна его рука все еще была во мне, зато другая прошлась по телу, коснувшись нижних полушарий груди, живота, внутренней стороны бедер — легко, словно перышком. Он знал тайные кнопки женского удовольствия — потому что именно это не позволило волне наслаждения пойти на спад.

Наоборот — еще не выйдя из одного оргазма, я принялась карабкаться в другой.

— Ты же сам… говорил, что не кончил, — выдохнула я. — Твоя очередь.

— Разберемся, — хмыкнул Филипп. — Хочу увидеть твой оргазм еще раз. Смотри на меня! Не закрывай глаза.

— Нет, нет, нет… я больше не могу… — пересохшими губами пробормотала я, но убила бы его, если бы он остановился.

— Можешь.

Могу.

Могу вывернуться наизнанку и, глядя в черноту его зрачков, окруженных тонкой стальной каймой, сжать внутри его пальцы, выталкивая их с силой из себя.

Завадич улыбнулся так, словно получил контракт на миллиард долларов.

Вытащил пальцы, залитые моими соками, и поднес к моим губам. Я обхватила средний, обнимая его губами, и ощутила, как дернулся подо мной член.

Филипп глазами указал вниз, и я послушно сползла на пол, становясь на колени.

Не знаю, кто из нас ждал этого больше.

Я откинула полы черного халата и обхватив ладонями его длинный ровный член, наделась на него ртом. Почти до самого конца. Мне так хотелось его — такой красивый, такой вкусный, с пряным привкусом коньяка и карамели с солью, как сам Завадич. Я облизывала его со всех сторон и снова скользила губами вниз, пытаясь заглотить как можно глубже. Сожрать его.

Присвоить. Забрать себе навсегда.

Пальцы Филиппа нырнули в мои волосы, запутались в них, и он потянул меня вниз, заставляя взять еще глубже, а потом вверх — чтобы я выпустила блестящий от слюны ствол изо рта.

За последние десять минут я позволила ему все то, что запрещают клиентам проститутки.

Грудь, волосы, пальцы внутри.

Но даже если бы я спала с ним за деньги, я бы не стала отказываться. С ним в этом всем было особое удовольствие. В его руках, пальцах, взгляде.

В том, как он нежно принуждает меня и властно подчиняется.

Он откинул голову назад, выставив вверх острый кадык, и застонал так, что низкие нотки в его голосе пронизали мои нервы густой вибрацией.

Нарастающий ритм пульса оглушал.

Его рука приподнимала и опускала мою голову обратно на крупный гладкий член. В каждом движении была уверенность, от которой сносило крышу.

Когда он был так близок, что я уже почувствала на языке первые вязкие капли, Филипп наклонился ко мне, и я встретила его оргазм под взглядом прокалывающих насквозь стальных глаз.

И задохнулась от того, как резко прошила меня молния моего собственного нежданного удовольствия.

Сил подняться не было уже никаких, и минут на десять мы застыли в тех позах, в которых нас застал финал. Филипп лениво перебирал мои волосы, я лежала головой у него на коленях и бездумно следила за огнем в камине.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍За окном сгущались сумерки, и только перестав различать очертания предметов, искаженные пляшущими тенями от огня, я спохватилась.

Время!

Я отползла от кресла, вывернувшись из-под руки Филиппа, и оглянулась в поисках неуловимой юбки.

— Куда-то собралась? — осведомился он.

— Домой… — вяло пробормотала я. — Уже поздно, я вырубаюсь от усталости. А завтра еще работать.

— Так ты решила, что я пошутил и сейчас отпущу тебя? — изумление в голосе Филиппа было совершенно искренним.